В давние-предавние времена люди, населяющие полуостров, были необыкновенно красивые, как боги, стройные как лебеди. Кровь разных племён и народов струилась в их жилах. Люди знали, что любовь, как животворящая сила волшебного источника, воспламеняя чувства влюблённых, несёт им радость. И потому творения любви так красивы, что завораживают взгляды всех людей.
В семье одного земледельца было восемь дочерей – одна другой краше. Семь его дочерей были мастерицы на все руки, с детства познавая премудрости ведения домашнего хозяйства. А ещё девушки искусно играли на лютнях и сопелках. Их отец выменивал товары, которые он изготавливал со своими подмастерьями, на музыкальные инструменты и прочие вещи, необходимые в ведении хозяйства. Лучших подарков от отца дочери и не желали, ну, разве что только мониста, перстни, да браслеты, которые считались обязательным дополнением к праздничной одежде.
По вечерам жители округи спешили закончить свои дела и отдавались наслаждению, внимая дивным голосам поющих девушек и радующих сердце звукам музыки. И музыка, и пение очаровывали и пленяли слушателей. Их звучание напоминало то журчание струящегося ручья, то переливы хрустального или серебряного звона. Звуки то взлетали ввысь, как поднебесное пение жаворонка, то струились нежным пиано, то, будто обретая свободу, рассыпались чудесными переливами соловьиных трелей.
Слава об одарённых сёстрах проникла даже в отдалённые края, побуждая в людях желание услышать восхитительнийшие звуки музыки и пения. Но, преклоняясь перед талантом девушек, люди не решались сватать их для своих сыновей из боязни нарушить гармонию искусства их небесного дара.
Но одну из сестёр боги не наделили ни слухом, ни каким-либо другим даром. Завидуя сёстрам, она постоянно злилась и на них, и на людей, восхищающихся талантами её сестёр. Да и трудолюбием она не отличалась – за что не бралась, всё делала с большой неохотой, небрежно и с досадой, вовсе не желая выполнять нужную работу.
Давно известно, что зависть живёт в сердцах у тех, которые сами не стремятся к трудолюбию и знаниям. И, конечно же, молва о бездарности, лени и грубости девушки так же живо передавалась из уст в уста, как и слухи о достоинствах и одарённости её сестёр. Ни у кого не возникало желания сосватать Альфонсину за собственного сына или племянника. Её имя в народе звучало, как «притча во языцах». Альфонсина, становясь старше, злилась на сестёр больше и больше, мечтая уже об одном – сжить их со свету.
От недобрых людей услышала она о существовании колдуна-отшельника, скрывающегося в горах. Когда-то люди изгнали его из-за его гнусных проделок, а само его существование предали забвению. Но к несчастью, нет-нет, да и находились люди, прибегающие к недобрым услугам колдуна. И Альфонсина тайком отправилась на поиски колдуна. Недолго она искала его – нашлись люди, указавшие ей путь.
– Что же привело тебя ко мне, красавица?
Рассказала девушка ему о своей досаде и о своих намерениях. И колдун, будучи в плену у ненависти, согласился ей помочь.
– Дай мне время подумать, а пока постереги моих коз и овец. Да смотри, не растеряй их, если хочешь получить от меня помощь.
Впервые за всю жизнь Альфонсина с рвением исполняла работу. Справилась она и со стряпнёй. Выполняла любую работу, порученную ей колдуном. Она терпеливо ждала, когда старец заговорит с ней о её желании.
– Ну, что, красавица, заждалась? Что ж, сходи-ка ты в лес, да набери вот это лукошко лесных ягод и принеси мне их задолго до захода солнца.
Альфонсина ушла в лес, а колдун достал из пещеры, где хранились его запасы вина и съестного, зелье и, разделив поровну, высыпал его в сосуды. А когда девушка вернулась с полным лукошком ягод, он велел ей сварить сироп на меду. Когда сироп был готов, старик разлил его по сосудам, тщательно помешивая и что-то бормоча про себя.
– Можешь отправляться домой. Добавишь этот сироп в бокалы с вином своих сестёр. Как только они отведают это зелье, тут же станут чернеть и превращаться в уродин.
Недобро усмехнувшись, колдун окинул её пронзительным взглядом, как бы спрашивая, запомнила ли она то, что ей сказано. Затем поставил перед ней ещё два сосуда.
– А это ты будешь подливать в своё вино. Да смотри, не перепутай сосуды! Как только выпьешь, станешь ещё красивей. И станут свататься к тебе много женихов – только выбирай.… И удача будет сопутствовать тебе повсюду. Да не вздумай обмануть меня – не забудь обещанного: привести мне дюжину лучших ярочек и коз, да пару молодых волов. А забудешь – пеняй на себя.
Но Альфонсина, взволнованная от нетерпения, поспешила покинуть колдуна, едва тот подал ей котомку. Забыв на радостях поблагодарить отшельника, она поспешила прочь, занятая своими мыслями, будоражащими кровь, стучащую в висках. Усмехнулся ей вслед колдун. Зловещими огоньками сверкнул его взгляд.
На полпути, присев отдохнуть, девушка задумалась. Очень ей не терпелось выйти замуж за пригожего юношу, да за такого, чтобы сумел её полюбить. Размечтавшись, она сказала себе: «Да зачем же ждать? Выпью-ка я своё зелье сейчас. А от сестриц я всегда успею избавиться».
Известно, жадность не имеет границ. Конечно же, Альфонсина выпила всё содержимое обоих сосудов, запив сироп прохладной водой из родника. Радуясь от предвосхищения счастливого будущего, она вприпрыжку спустилась с гор. Никогда ещё она не испытывала прилива такого восторга – в её воображении возникали обольстительные картины её счастливого будущего.
Но, едва перешагнув порог своего дома, Альфонсина, увидев встревоженные лица отца, матери и сестёр, почувствовала что-то неладное, приписав эти ощущения страху за вину. Ведь из дома она ушла тайком и пробыла вдали от него много дней. Ещё не осознавая случившегося, и не желая расставаться со своими замыслами и мечтами, она, молча проскользнув мимо встревоженных родителей, поспешила в светлицу. В нетерпении, схватив с полки серебряное зеркальце, взглянула на своё отражение в нём. То, что она увидела, повергло её в страх и ужас. Тотчас она упала замертво.
Ни родители, ни её сёстры не вдруг осознали, что случилось. Но, обнаружив содержимое котомок, они поняли, где была Альфонсина. Догадались они и о причинах, толкнувших её на столь опрометчивый шаг.

Там, где была похоронена Альфонсина, выросли заросли колючего шиповника. Красивы его цветы, напоминая о былой красоте девушки. Да только и доныне дикие заросли шиповника произрастают вдали от жилищ.
Ну, а талантливых сестёр Альфонсины всё же просватали за таких же прекрасных юношей, какими они были сами. На свадьбу съехалось столько гостей, что вся округа пестрела от нарядов и украшений. Взирая с восторгом на счастливые лица молодых, гости и сами чувствовали себя счастливыми, словно приняв от них причастие.

Богата земля полуострова талантливыми людьми. Кто знает, – может быть, в их жилах струится кровь тех сестёр, некогда восхищавших жителей полуострова своим дивным пением и игрой на музыкальных инструментах?