Эсмира Травина


1

…утром рано два барана... кто говорит... слон... откуда... от верблюда...
Тьфу ты — телефон же звонит!
— Алло?
— Алло?
— Да?
— Это ты?
— Ну… я…
— Я вообще туда попал?
— А куда вы звоните?
— Слушайте, что вы мне голову морочите?
— Это я вам голову морочу?! — С возмущением бросаю трубку. Псих какой-то... Мало того, что разбудил ни свет ни заря, еще и…
«У-лю-лю-лю-лю», — снова заулюлюкал телефон.
— Алло!
— Это опять вы?!
— Куда вы звоните?
— Не ваше дело, куда я звоню, — не обязан отчитываться! И вообще, кто вы такая?!
Нет, ну это уже слишком!? Трубка отскакивает от телефона с жалобным частым попискиванием... Не хватало еще телефон расколотить! Аккуратно кладу трубку на место.
В ту же секунду — требовательное улюлюканье.
— Не смейте больше сюда звонить!
— Ты чё, подруга, сбрендила? — заговорила трубка Наташкиным голосом.
— А, это ты... Да тут идиот какой-то...
В трубке что-то лязгнуло, зафырчало и снова уже знакомый голос:
— Алло! Алло!!! Ну наконец-то я дозвонился!!!
Я поняла, что не в силах прекратить этот кошмар и молча ждала продолжения.
— Значит так. В семь возле Пушкина. И только попробуй опоздать! Ты меня поняла?!
— Да, — тихонько выдохнула я, в надежде таким макаром переломить ситуацию.
— Ну, вот и ладненько. До встречи! — Короткие гудки оптимистично возвещали, что наконец-то это безобразие закончено. На всякий случай я выдернула шнур из розетки.
Что ж, придется вставать, — все равно уже не заснуть. Блин-н… Единственный выходной… Интересно, а чего это Наташка позвонила в такую рань?.. Ладно, позже перезвоню.

2

День прошел в обычной домашней суете. Только под вечер я вспомнила о выключенном телефоне. Вставляя шнур в розетку, уже с улыбкой вспоминала странный утренний эпизод.
«У-лю-лю-лю-лю!» — тут же запел телефон.
— Да?
— Где ты должна была быть еще двадцать минут назад?!
— Возле Пушкина, — машинально ответила я, осознавая, что это судьба.
— Если через полчаса тебя там не будет — я за себя не ручаюсь! — Трубка злорадно запищала.
Ну и что теперь?.. Тьфу! Плюнуть и забыть! Но что-то мне подсказывало, что так просто забыть не получится, что все это как-то будет продолжаться… Интересно, а что этот имел в виду, заявляя, что за себя не ручается? Пообещал «расправиться» с той, кому звонил? Или что-то сделать с собой? Ну, псих форменный, конечно… Бред какой-то…
А чего это я причесалась и подкрашиваю губы?.. Я осознала, что тороплюсь к памятнику Пушкина. Ну, этого еще не хватало! Конечно же, никуда я не пойду. Это же просто смешно!.. Я подошла к шкафу. Какой свитер надеть?.. Вот этот, пожалуй.
Нет, ну я точно сошла с ума. Так. Остановись и подумай, ты что, действительно собралась куда-то идти?.. А что я, собственно, теряю? Прогуляюсь, а заодно взгляну, что это за тип.


3

Возле памятника на скамейке сидела мурлыкающая парочка и какой-то старик, опирающийся обеими руками на палку. С другой стороны истуканом стоял парниша с огромным букетом, а еще один, постарше, нервно вышагивал вдоль барельефа. Ну, старика и парочку я даже не рассматривала, а из этих двух больше подходил тот, «нервный». Я присела на скамейку и стала ненавязчиво за ним наблюдать. А ведь та, с кем должен был встретиться, даже не знает, что он ее ждет!
Минуты через три он в очередной раз посмотрел на часы и решительно направился к остановке.
Я встала, раздумывая, пойти ли мне за ним или прекратить, наконец, это безумие и отправиться домой.
— А вы все-таки пришли, — вдруг тихо сказал старик. Я удивленно обернулась. Мужчина средних лет, которого я приняла за старика из-за палки и седины, смотрел прямо перед собой, не поднимая головы.
— Я знал, что вы придете, — снова заговорил он. Мне подумалось, что, может, он вообще не со мной разговаривает, но, вроде, больше не с кем: на другом конце скамейки, не обращая внимания на окружающий мир, целовалась парочка, а больше поблизости никого не было. Я продолжала нелепо стоять, не зная, как себя вести.
— Вы сказали, что не придете никогда, но я не поверил вам и, как видите, оказался прав.
— Вы, наверное, что-то путаете, — неуверенно отозвалась я.
Он усмехнулся. Меня поразил неподвижный взгляд его чуть прищуренных глаз.
— Не говорите чепухи. Садитесь.
Я машинально опустилась обратно на скамейку. Пауза затягивалась. Я поняла, что «старик» принял меня за другую, и собралась уже объясниться, как он снова заговорил:
— Все эти полгода… каждую неделю… я ждал вас. — Казалось, слова давались ему с трудом. — Я знал, что когда-нибудь вы придете.
Я не решалась прервать его.
— Я не мог сказать вам этого тогда, но сейчас все кончено, и, как говорили в былые времена, я предлагаю вам сердце и руку. Впрочем, — грустно усмехнулся он, — сердце давно уже принадлежит вам.
— Послушайте... — Я понимала, что надо поскорее прекратить это недоразумение. Он не дал мне договорить:
— Прошу вас, не говорите ничего. Я знаю все, что вы можете сейчас мне сказать. Не торопитесь, прошу вас. — Будто прорвав наконец плотину, он продолжал не останавливаясь: — Я люблю вас с первого мгновения. Я знаю, вы меня тоже полюбите. Это выше нас. Судьба, если хотите.
Его слова обволакивали меня, гипнотизировали. Он говорил так уверенно, что на какую-то минуту я забыла, что все это предназначалось услышать не мне.
— Послушайте, — наконец-то очнулась я, — вы обознались. Это какое-то недоразумение. Мы с вами незнакомы.
Он чуть повернул голову в мою сторону, по-прежнему глядя прямо перед собой. По-видимому, мои слова с трудом доходили до его сознания. Вдруг лицо его исказилось гримасой:
— Простите... — прошептал он. Резко встал и, повторив: — Простите, — зашагал прочь.


4

Я смотрела ему вслед.
Он шел быстро, походка была легкой, с какой-то военной выправкой; трость, казалось, ему была не нужна.
Что-то холодное и когтистое сжало мне сердце. Я нечаянно прикоснулась к чужой трагедии и мои собственные проблемы на этом фоне выглядели жалкими серенькими мышатами. В эти минуты я еще не знала, что это странное, почти мистическое происшествие вывернет мою жизнь наизнанку. Впереди были бессонные ночи, которыми я буду додумывать их историю: как они познакомились? Почему расстались? Была ли эта скамейка местом их встреч или знакомство было заочным? Куда «исчезла» та, которую он полюбил так страстно и обреченно и, похоже, безответно?
Я еще не знала, что буду приходить сюда каждую неделю — неизвестно зачем: еще раз встретиться с этим человеком? Узнать подробности его «истории»? Или просто в очередной раз убедиться, что все происшедшее — чистая случайность и ко мне не имеет никакого отношения? Так или иначе, но это станет одной из моих привычек, что-то вроде наркомании.
Конечно же, я еще не могла знать, что он будет сниться мне, и что в этих повторяющихся снах слова его необыкновенной любви будут предназначены мне, а мои пробужденья — счастливыми и несчастными одновременно.
Глядя ему вслед, я не могла еще даже предположить, что его убежденность о предписанном «свыше» окажется пророческой: со временем я не только не забуду его, но однажды осознаю, что каким-то непостижимым образом этот человек стал частью моей жизни. И, пожалуй, чувство, которое будет возникать во мне при воспоминании о нем, может называться любовью. Или, быть может, безумием, — что, впрочем, по сути одно и то же.
Я буду приходить сюда каждую неделю. С необъяснимым упорством, противореча доводам разума, надеясь на встречу — и понимая, что он сюда больше не придет никогда…


Э П И Л О Г

Рано утром меня разбудил телефон.
— Алло?
— Кто это? — Интонация и манера разговора показались мне знакомыми.
— А кто вам нужен?
— Я вообще туда попал?
— Куда вы звоните?
— Слушайте, не морочьте мне голову! — В трубке раздались короткие гудки.
Я осторожно положила ее на рычажок и с зачастившим пульсом ожидала повторного звонка. Но «чуда», конечно же, не происходило, — телефон упорно молчал. Через несколько минут (или прошла целая вечность?) я подняла трубку. Зуммер угодливо ждал, когда я наберу номер. Я набрала Наташкин.
— Да? — отозвался сонный голос.
— Наташ, эт я.
— Привет. Ты чего так рано — выходной же сегодня?
— Наташ, ты знаешь, — я помолчала, понимая, что ничего хорошего сейчас от нее не услышу. Но не удержалась: — Ты знаешь, только что звонил тот тип.
— Какой еще тип? Ты чё, совсем рехнулась? — В трубке затрещало. Потом что-то клацнуло, и уже почти родной голос завопил:
— Алло! Алло!! Ты меня слышишь?!
— Слы-шу... — прошептала я.
— Значит, как договорились! Если опоздаешь, учти, ждать не буду ни секунды! Ты меня поняла?!
— Поняла…
— Ну всё! — отключилась трубка. Никаких гудков, никаких звуков. Мертвая тишина...
Я боялась пошевелиться. С величайшими предосторожностями, как драгоценную вазу, уложила трубку на место.
Свершилось!!! Чудо — свершилось! Я совершенно уверена: сегодня что-то непременно произойдет! Что-то очень-очень важное, что перевернет мою жизнь, — в этом я абсолютно уверена!
Быстро покончив с повседневными делами, я стала тщательнейшим образом «готовиться». Вымыла голову, уложила волосы, сделала маникюр. Накрасившись и одевшись, уселась возле телефона и стала терпеливо ждать...
«Тра-та-та-та-та!» — заставил он меня подскочить. Чтобы не выдать себя, чуть слышно пролепетала:
— Да?..
— Слушай! Ты долго еще там! Я жду уже восемь минут!
— Где? — еле выдохнула я.
— Ну, как договорились — возле «Ромашки»!
— Ага…
Я бросила трубку, сунула ноги в туфли и выскочила за дверь, уже на ходу пытаясь сообразить, что это за «Ромашка»...