Она работала нормировщицей, но считала себя поэтессой. Когда с кем-нибудь знакомилась, обязательно уточняла: «Анна Грюнфельд, поэтесса». Тискала стишата в районную газету. Правда, редактор иногда просил что-нибудь доработать, «отшлифовать». Она дорабатывала, «шлифовала» и, конечно же, печаталась. Ей даже удалось пробиться на конкурс молодых поэтов да выиграть специальную премию. Так что восхождение на Парнас как своё профессиональное будущее Анна видела более или менее ясно.

Личная жизнь, однако, не устраивалась, чему Анна давала не поражающее новизной объяснение: «Когда ты красивая и умная одновременно, найти достойного мужчину – задача из нерешаемых». Она в этом не сомневалась, но лишь до тех пор, пока не встретила некоего Кирилла, бухгалтера по должности и романтика по душе. Мало того, что начитанный, он ещё и боготворил свою избранницу, восхищался каждым её шедевром, дарил цветы и при этом не нарушал рамок платонического почитания. Анне такой пиетет казался весьма любопытным, если не сказать – странным. Шутка ли! За два месяца свиданий – ни единой попытки даже поцеловать! «Будто боится пересечь грань между талантом (это она о себе) и поклонником (а это уже о нём)». «А может, он извращенец?» - приходила к ней и такая мысль.

И всё-таки однажды Кирилл переступил допустимую грань: НАПИСАЛ СТИХИ. Притом ладно бы, накропал – ну и положи себе в стол. Так нет же, захотелось блеснуть перед той, кого считал настоящей поэтессой.

Она дочитала до середины почти исписанной тетрадки и почему-то обратила внимание на две строки:

«Ты сядь в любой поезд, забудь о билете,
Забудь ты о прошлом и помни, что хочь».

Перечитала ещё раз, картинно возвела очи к небесам и беззвучно, одними губами, повторила: «…и помни, что хочь». Сгорающий от нетерпения Кирилл ждал приговора. Анна же невозмутимо отыскала в его поэтической тетради чистую страницу и, достав из сумочки шариковую ручку, принялась увлечённо что-то писать. Через пять минут взору её почитателя предстала пародия на то самое двустишье из выстраданной поэмы:

Ты зайцем уедь, позабудь о билете,
Пролезши в вагон, ты там делай, что хочь.
Смогёшь ты превкусно поести в буфете,
Иль в тамбуре дымном провесть целу ночь.

Захвать лишь чикушку иль шкалик с собою.
И, ежли душе станет боле не в мочь,
Помянь распрекрасное прошлое свОе,
Оно уж не вЕрнется, хочь иль не хочь.

Кирилл читал и постепенно бледнел. Таких ударов по самолюбию он не получал никогда! Едва дочитав до конца и ещё не придя в себя от нанесённой ему обиды, он вернул Анне тетрадку со словами «Оставь себе: пригодится для мемуаров». И ушёл. Больше они не встречались.


Декабрь 2010