Юрий Петраков

Как вы думаете – кто главный на любом предприятии? Секретарь? Директор? Главный инженер, наконец?
Нет! Ни один, ни второй, ни третий!
Я не знаю, как там теперь, но в прежние времена таким человеком был главный кадровик.
Не верите? Тогда слушайте и запоминайте.
Спустили как-то сверху в наше весьма уважаемое заведение новую свободную вакансию. А дело было в те приснопамятные времена, когда многие из нынешних властей предержащих еще пешком под стол ходили. Так вот. Вакансия, к слову сказать, была так себе, пустяковая – кладовщик, но учреждение было уж слишком уважаемое. К тому же учтите, материальную ответственность за растрату, при которой могло точно не поздоровиться не только самому кладовщику, но и его начальнику. То есть – мне. А я этого не хотел. И мой начальник – тоже.
Вот и начали мы заниматься тем, что сейчас привычно называют красивым и легко запоминающимся словом – кастинг. Но мы тогда и не знали, что это, вполне обыденное занятие, будет иметь такое красивое и важное название. И, для начала, дали в городской газете объявление о поиске соискателя для работы в должности кладовщика.
Как это ни странно, но народ откликнулся, несмотря на то, что оплата за столь важный и ответственный труд была, в общем-то, плевая.
Время шло. Народ приходил и уходил, но подходящего работника так и не находилось. Но вот однажды…
Где-то через пару недель после публикации в газете этого приглашения в начальственную дверь постучали, и на пороге нашего весьма уважаемого учреждения появился мужчина лет пятидесяти, стройный, подтянутый, лысоватый, без явных признаков беспробудного пьянства на лице и коротко, по-армейски поздоровался:
- Здравия желаю!
При этих словах мы с начальником радостно переглянулись. И, чтобы не спугнуть удачу, начали осторожно выяснять – кто он и что его привело к нам на столь маленькую оплату такого большого и ответственного труда. И чем дальше, тем больше утверждались в понимании того, что именно этот человек нам и нужен.
Пришедший товарищ оказался военным пенсионером, за большой зарплатой не гнался и потому горел желанием сделать все возможное и невозможное для того, чтобы наше весьма уважаемое учреждение стало еще более уважаемым.
Где-то, через полчаса наша беседа завершилась обоюдным согласием сторон – продолжить взаимные контакты, но уже на договорном уровне. Мужчина написал заявление о приеме на работу, заполнил анкету и удалился ожидать нашего звонка, готовый выйти на работу хоть завтра.
Мы с начальником еще раз порадовались такой удаче и разошлись по домам в полной уверенности, что товарищ, свалившийся к нам, наверняка, по велению небес, нас не подведет.
На следующий день, окрыленный вчерашней неожиданной надеждой, я, буквально, влетел в кабинет начальника с радостным возгласом:
- Ну, как там наш приказ? Подписан?
- Нет! Такого приказа не будет! – сухо ответил начальник.
Я чуть не поперхнулся от неожиданности.
- Как не будет? Мы же вчера решили? Что же он? Отказался? Зарплата не устраивает?
-Нет! Тут причина другого рода. Мы с тобой вчера чуть не лохонулись. Хорошо, что я догадался подняться на этаж выше. - И он взглядом указал на потолок, за котором находилась еще более уважаемая и еще более ответственная организация, чем наша.
- Заглянул, понимаешь, я в первый отдел. И, как выяснилось, вовремя! А то бы мы получили на орехи! – и он кивнул мне на кресло, приглашая присесть.
- Ты думаешь, что анкета это пустяки? «Был»? «Не был»? «Не состоял»? «Не находился»?
- Нет, брат, это все очень важно! Вот у него, к примеру, все вроде бы правильно, все как надо. А на деле- то все далеко не так.
- Вот он пишет в графе о партийности – «беспартийный». Формально все это так, а фактически. Он ведь не только состоял в партии, но и вышел из нее по собственному желанию. Да, еще как вышел! Направил свой партбилет заказной бандеролью на съезд КПСС с заявлением о выходе из партии. И ты погляди, мотив, какой придумал? – «Партия вновь подвержена термидорианскому перерождению». Тоже мне, троцкист, какой нашелся! Пусть спасибо скажет, что сейчас не тридцать седьмой.
- Так, что все – этот вопрос мы закрыли!
Тогда я не стал уточнять, что означает тот самый термидорианский переворот и чем знаменит «иудушка Троцкий». Но время показало, что мы с начальником были неправы. А так бы, глядишь, и мы сегодня рвали на пупу рубаху, и взывали к народу, заявляя о нашей причастности к торжеству сегодняшней демократии. Хотя, может быть, и не правы. Кто его знает, чем все еще обернется. Говорят, что во многих сегодняшних весьма уважаемых учреждениях вновь в чести кадровики. И кое-где к ним уже вполне прислушиваются властители важных кабинетов.
Так, что вы, если что, от меня ничего не видали и не слыхали.