В самолете было шумно. Кто-то рассерженно заталкивал сумки в багажное отделение, косясь на соседей. Это же они так туда насовали свои шмотки! Стюардессы в алой форме «Аэрофлота» следили за порядком и регулировали поток людей. Было душно и суетно.
Девушка с копной шикарных каштановых волос, небольшим колечком с бриллиантом, аккуратно сняла дорогой кожаный пиджак и положила его на колени. Глянула мельком на соседей, взяла свою сумочку крокодиловой кожи и вынула из нее планшет.
«Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем.*»
- Николаич, а хрена мы тут делаем? – раздался совершенно пьяный, захлебывающийся голос. Мужичка, коротко стриженного и сильно выпившего, толкали по проходу трое таких же пьяных красавцев. Четверка мужиков по сорок – сорок пять лет, одетая как делки средней руки – с золотыми цепочками на красных шеях, золотых часах, с малиновыми лицами, продирались к своим местам. Они орали на весь самолет, толкали кого-то, хватали стюардесс за руки.
«К утру бред прошел; с час она лежала неподвижная, бледная, и в такой слабости, что едва можно было заметить, что она дышит; потом ей стало лучше, и она начала говорить, только как вы думаете о чем?..»
- Ты меньше умничай, а водки нам дай! Давай! Николаич купил «Инфинити», двадцатку сэкономил, а ты водки жлобишь! Серёня! Де тот Крвазьё? Чё стала? Водку неси!
- На нашем рейсе никакие алкогольные напитки не предлагаются.
- Ты чё, охренела? Водку неси!
Малинового от злости и пьяни дружка, его троица оттащила к креслу, понимая, что они все нарываются на крупные неприятности.
«Только что она испила воды, как ей стало легче, а минуты через три она скончалась. Приложили зеркало к губам – гладко!..»
- Ты ко мне, в Черкассы, приезжай, Николаич! Там я тебе охоту и рыбалку, и выпить всегда будет что… И бабы… Ты, только приедь! Давай прям щас! У меня машина в Борисполе, садимся и едем! Через два часа – на месте! – горячим шопотом булькал один из пьяных ездоков.
«Сознайтесь, однако ж, что Максим Максимыч человек достойный уважения?.. Если вы сознаетесь в этом, то я вполне буду вознагражден за свой, может быть, слишком длинный рассказ». Девушка выключила планшет и стала смотреть в иллюминатор на приближающиеся волшебные огни Киева. Рейс из Шереметьево заходил на посадку. Через пятнадцать минут девушка прошла таможенный и паспортный контроль, вышла в ночную прохладу, и вскользь посмотрела на пьяную четверку, уже тащившую пиво и водку в отекших красных лапах.
- Завтра буду дальше читать Лермонтова, а вечером – Хэма. Под настроение. – подумала девушка.

(М.Ю. Лермонтов "Герой нашего времени")