Юрий Петраков

Впервые я увидел его весной 59-го. В городе, где я в то время жил, открывали величественный памятник его отцу – большевику-ленинцу Федору Сергееву, более известному по партийному псевдониму как Артем. Открывали на месте разрушенного войной памятника, созданного скульптором Иваном Кавалеридзе. Года за полтора до этого Никита Хрущев, выступая - где и по какому случаю, не помню, призвал советских граждан разобраться с автором прежнего памятника, как с пособником «немецких оккупантов». А заодно и распорядился установить новый памятник Артему на месте прежнего, «чудовищного» по его словам. Но для этого необходимо было снести сохранившийся пьедестал.
Надо сказать, что до Хрущева фашисты уже пытались снести прежний памятник, выполненный из монолитного железобетона, но смогли свалить только скульптуру, а постамент, высотою с четырехэтажный дом, ни сорвать танками, ни взорвать так и не смогли. Не покривлю душой, если скажу, что когда-то добрая часть моего послевоенного детства прошла в играх на этом постаменте. Иногда мне и по сей день кажется, что я помню каждый выступ, каждую ступеньку, каждый потаенный карман траурного зала этого громадного серого монолита. Помню и то, как летом и осенью 58-го, выполняя волю первого секретаря ЦК КПСС, его пытались взрывать динамитом, отщипывая от него всего лишь небольшие кусочки бетона. Вспоминаю, как смотрел на эти потуги сквозь оконное стекло, оклеенное крест- накрест газетной бумагой. И мне казалось, что в наш маленький городок, еще хранящий то тут, то там её незаживающие раны, пришла новая война, бесцельная и ненужная.
В день открытия нового памятника наша семья расположилась на балконе третьего этажа массивного сталинского дома. С него была хорошо видна вся церемония открытия.
Ждали Ворошилова, уроженца этих мест. Впрочем, ни его, ни Хрущева, когда-то учившегося здесь в губернской совпартшколе, не было. Вместо них из Москвы приехали сын Артема, в ту пору начальник штаба особого артиллеристского корпуса и писательница-танкист Ирина Левченко – дочь репрессированного в 38 году заместителя Кагановича, бывшего здесь, до перевода в Москву, начальником местной железной дороги.
Церемония открытия прошла на удивление скучно и буднично. Памятник особого впечатления не произвел, но от той поры у меня сохранилась фотография, на которой запечатлен памятник, еще покрытый, словно покойник, большим белым покрывалом. А, кроме того, в памяти отложилась произнесенная кем-то из старших фраза о том, что сына Артема, названного так в честь погибшего во время испытаний аэровагона отца, воспитывал Сталин, прах которого в то время еще покоился в Ленинском мавзолее.
Шли годы. Я лишь по слухам узнавал о том, что генерал Сергеев изредка наведывался в наш город. А однажды, уже работая в горисполкоме, мне довелось побывать на встрече городского актива с его сыном - Рубеном, которого привозил для знакомства с городом, носящим имя его деда, летчик – космонавт СССР Георгий Береговой. Тогда-то я узнал, что Артем Сергеев был женат на дочери легендарной испанской коммунистки Долорес Ибаррури, и что она вместе со своей дочерью и старшим сыном уехала в Испанию, только - что освободившуюся от диктатуры генерала Франко. И кто бы мог подумать, что через двадцать с небольшим лет судьба меня тесно сведет с самим Артемом Федоровичем – сыном Артема (Сергеева).
Осенью 96-го я стал одним из организаторов и учредителей «Землячества Донбассовцев Москвы», был избран заместителем председателя его правления. Помогал старшим товарищам, среди которых было великое множество достойных и известных на всю страну людей, писать устав, организовывать и проводить учредительное собрание, готовить документы и регистрировать в Минюсте эту общественную организацию. Произошло это не потому, что я имел какие-то особые заслуги перед Донбассом. Просто накануне мне довелось участвовать в создании и оформлении одной, подобной нашему землячеству общественной организации, которой руководил Николай Иванович Рыжков, под началом которого я в ту пору работал в аппарате Государственной думы России.
Время было, говоря словами Аркадия Райкина, «мерзопакостное», и в помещении Союза писателей России на Комсомольском проспекте, где проходило учредительное собрание землячества, не было ни воды, ни электричества, ни телефонной связи. Поэтому организационное мероприятие прошло быстро без лишних слов и долгих выступлений, наскоро отметив это событие в кабинете у Ганичева – Председателя Союза писателей России. С регистрацией мы тоже уложились в намеченные сроки. Отмечали регистрацию землячества в киноконцертном зале гостиницы «Россия». Помог в этом Иосиф Кобзон. Там-то я впервые близко познакомился и с самим Артемом Федоровичем, и с его второй женой Еленой Юрьевной Сергеевой. Тогда мы, земляки по Артемовску, собрались за отдельным столом. Впрочем, с нами были и брат Георгия Тимофеевича Берегового с супругой, друживший с семьей Артема, и композитор Владимир Шаинский, и заместитель Юрия Андропова по КГБ генерал армии Филипп Бобков и другие. Был там и мой прежний начальник по Артемовскому горисполкому Виктор Иванович Ляшко, с которым я не виделся много лет.
Последующие встречи, заседания правления и совместное проведение мероприятий заложило прочную основу нашим отношениям. Этому способствовало еще и то, что в августе 97 года я был утвержден заместителем заведующего идеологическим отделом одной из парламентских партий, а Артем Федорович живо интересовался, чем живет и работает эта партия.
Должен правды ради сказать, что в ту пору в стране в чести были либеральные политики. Может быть, поэтому судьбой приемного сына Сталина никто не интересовался. Елена Юрьевна, сетуя о том, что такой интересный свидетель эпохи может уйти не оставив никаких воспоминаний, просила меня познакомить Артема Федоровича с каким-нибудь серьезным журналистом, готовым литературно обработать его воспоминания для издания книги. Понимая, что осуществить желаемое в ту пору было практически невозможно по финансовым обстоятельствам, я познакомил чету Сергеевых с Катей Глушик, приехавшей в Москву из Ижевска и работавшей в газете «Завтра» у Проханова, которого я давно и хорошо знал. И, как выяснилось позже, не ошибся. Поначалу воспоминания приемного сына Сталина - генерала Сергеева в записи Екатерины Глушик были опубликованы в газете «Завтра», а потом как-то само собой «нашлись» деньги и на издание целой книжки.
Артем Федорович неоднократно приглашал меня на свою дачу в Жуковке, на которой он проживал постоянно после выхода в отставку. Скажу откровенно, мне хотелось взглянуть не столько на саму дачу, сколько познакомиться с архивом Артема. Там хранились рукописи воспоминаний бывшего первого секретаря компартии Белоруссии Пономаренко, наркома металлургии Тевосяна, записи бесед с Молотовым и многие другие документы суровой и великой советской эпохи.
Толчком для проведения такой встречи послужил приезд в Москву сотрудника Артемовского краеведческого музея Кравца, с братом которого я делил кабинет на девятом этаже старого здания Государственной Думы.
В назначенное время мы выехали с Белорусского вокзала в Барвиху, где находилась дача Артема. Он встретил нас, как уговорились, в конце перрона, и приветливо поздоровавшись, повел налево от электрички, туда, где в глубине леса виднелись высокие заборы богатых кирпичных коттеджей. Барвиха первой в Подмосковье стала предметом вожделенных устремлений «новых русских», спешивших обосноваться в этом чудесном уголке Подмосковья. Не избежал своей участи и участок Артема.
Когда-то Сталин, разрешил выделить матери Артема Елизавете Львовне участок земли размером в 50 соток. Там же для них был выстроен из бревен небольшой одноэтажный домик, в котором Артем провел значительную часть своей жизни. В средине 90-х при посредничестве предпринимателя из Славянска половина этого участка была обменена на двухэтажный щитовой дом, обшитый сайдингом. Елена Юрьевна почему-то называла его «американским». По ее рассказам, чтобы завершить отделку дома и провести отопление, ей пришлось продать свою «двушку» в Москве. Если учесть, что вскоре после этого стоимость сотки земли в районе Барвихи возросла до 45 тыс. долларов будет ясно, что Сергеевых обманули, притом на крупную сумму. В свою очередь, новый владелец доброй половины «сталинского надела» на своих 25 сотках земли возвел не только коттедж, но и устроил бассейн с водяным каскадом. Ни дать, ни взять Петродворец в миниатюре. Все это великолепие можно было разглядеть со второго этажа «американского» дома.
Старый бревенчатый дом, построенный по приказу Сталина, сохранился и служил хозяйственной постройкой и кухней. Там же жили две огромных овчарки, которые четко выполняли команды хозяина, и было видно, что они прошли хорошую выучку, прежде чем очутились на даче отставного генерала.
Новое жилище Артема, отстроенное в традициях модного евроремонта, было уютно обставлено антикварной резной мебелью, выполненной из ореха и красного дерева. Стол был накрыт, и радушная хозяйка уже торопила нас присаживаться и выпить «за встречу».
Артем был прекрасным рассказчиком, и потому время пролетело быстро. Мы многое узнали из того, о чем позже Артем с Катей написали в своей книге. По словам Артема Федоровича, мы были первыми кому он рассказал о своем пленении немцами в начале войны. О том, как ему удалось бежать. Как он позже мучился – говорить или не говорить Сталину о своем пребывании в концлагере. Он героически сражался в годы войны. Был неоднократно ранен, потерял много друзей, в том числе и Рубена Ибаррури, с которым он встретился перед самой его смертью в госпитале Сталинграда.
Много позже, шагая из украинского посольства, где мы чествовали нашего земляка-космонавта Волкова, до Белорусского вокзала, Артем Федорович с грустью сказал:
- Умирая, Рубен завещал мне позаботиться о сестре, что я и сделал, женившись на ней. И вот теперь – она с дочерью и сыном в Испании, а я со вторым сыном здесь.
Артем Федорович со своей второй женой жили, душа в душу. Елена Юрьевна была известным нейрохирургом, автором нескольких научных монографий. Оставив любимую работу, она окружила Артема заботой и вниманием.
Артем родился 5 марта 1921 года уже после гибели своего отца известного революционера Артема. Погиб вместе с делегатами съезда Коминтерна во время крушения аэровагона в Тульской области. Виной тому, как выяснилось, явилась шалость сына путеобходчика, положившего на рельс какую-то железяку, чтобы расплющить ее колесами состава. Но скорость вагона оказалась слишком большой.
Генерал Сергеев никогда не называл себя сыном Сталина. Более того, все, связанное со своим детством, он отождествлял со своей матерью Елизаветой Львовной. Как – то раз я рассказал ему о своем отдыхе в пансионате «Поляны» и он тут же поведал мне о том, что на его территории когда-то находилась летняя база детского дома, руководили которым его мать Елизавета Сергеева и жена Сталина Надежда Алилуева. Сам детский дом по его рассказам находился в Москве, в особняке Рябушинского, построенным еще до революции архитектором Шехтелем у Никитских ворот. Через три года этот особняк был отдан под жилье семье великого пролетарского писателя Максима Горького.
Пребывание Артема в детском доме сдружило его с сыном Сталина Василием, и когда пришла пора определять его в школу, вопрос о том, где жить Артему в отсутствие матери, которая работала в то время в Кабардино-Балкарии уже не стоял.
После окончания десятилетки Артем поступил в военную школу, потом в артиллеристское училище в Ленинграде, потом была война.
Со Сталиным, как говорил Артем Федорович, в последний раз он виделся в 1942 году.
Помнится, вначале марта 1999 года я пригласил Артема в Государственную Думу. День встречи 5 марта пришелся на его день рождения. Я еще тогда подумал о том, что этот день, как бы случайно, совпал с днем кончины Сталина. На этот день было намечено заседание фракции, на которой отмечали Международный женский день – 8 Марта. Но все мои попытки познакомить депутатов фракции с приемным сыном Сталина были отвергнуты, так как никто из тогдашего руководства партии не знал о существовании такого. Тогда, в обход этого решения мы с Кравцом пропустили поочередно всех депутатов через наш кабинет. Все пили за здоровье сына Сталина. Артем был очень доволен таким приемом.
Ровно через два года мы отмечали 80-летний юбилей Артема Федоровича. В бывшей столовой ЦК КПСС, расположенной на Новой площади, собрались друзья и знакомые Артема. Встречу организовало «Землячество Донбассовцев». Приехали и гости из Украины. После этого события были другие встречи – в помещении заседаний Церковных Соборов, Храма Христа Спасителя, в культурном центре Дома Российской Армии, в Посольстве Украины в Москве.
Каждый год мы с Артемом обменивались поздравлениями. Причем, как-то так само собою получалось, что Артем Федорович звонил мне с самого утра, вслед за поздравлениями мой матушки.
Так было до января 2006 года. Тогда Артем впервые не позвонил, да и мне, честно говоря, было не до поздравлений. Через два дня после моего дня рождения скончалась моя матушка, давно и тяжело болевшая. И только через пару месяцев, поздравляя Артема Федоровича с днем рождения, я случайно узнал, что в тот же январский день вместе с моей матушкой скончалась и его жена Елена Юрьевна. Случилось так, что она после операции находилась в онкоцентре, что на Каширке. За пару дней до ее кончины там произошел пожар. Жертв, по сообщению СМИ, не было. Но сильное задымление сказалось на здоровье супруги Артема и ее не стало.
К моему глубокому сожалению о кончине Артема я тоже узнал случайно. На этот раз мне позвонил президент землячества Николай Стефанович Лунев. Поздравив меня с днем рождения, он мимоходом сказал:
- А мы тут поминаем Артема Федоровича. Сегодня ровно девять дней как его нет с нами..
Я был ошеломлен подобным известием. В этот вечер мы с семьей тоже поминали мою матушку. Заодно успели выпить и за упокой Елены Юрьевны. Пили и в память о моем отце, скончавшемся в тот же день 15 января, что и Артем сын Федора Сергеева, только шестью годами ранее.
С тех самых пор я стараюсь не отмечать своего дня рождения.