Шахтёрский характер

Александр Акентьев

День шахтера. Казалось бы узкопрофессиональный праздник, стоящий в ряду подобных. Однако для нас, донбассовцев, он давно стал всеобщим и одним из самых главных. Пусть даже не все из нас конкретно связаны с угледобычей, но все мы являемся жителями горняцкого края, все проникнуты атмосферой битвы за уголь. В военных буднях и невзгодах минувшего года этот День не удалось отметить как следует. Но все земляки, видя первые победы, знали и верили, что этот праздник с нами, и он еще обязательно по-настоящему придет на нашу землю. И он приходит. Пусть пока еще в дни тревожного перемирия. Но и в дни все растущей уверенности в надежной защите нашего края. Он выплеснется на улицы городов и поселков массовыми гуляниями, праздничными концертами, радостными встречами…

А нам, луганчанам, особенно дорог этот праздник еще потому, что он установлен в честь знаменательного события, случившегося более 80 лет назад. Тогда наш земляк, кадиевский шахтер Алексей Стаханов совершил свой трудовой подвиг и положил начало стахановскому движению, буквально преобразившему нашу Родину.

БИТВА ЗА УГОЛЬ

История развития Донецкого каменноугольного бассейна началась в 1700 году с выходом указа Петра I о поиске рудных месторождений. Залежи каменного угля в нашем крае в бассейне реки Северский Донец были открыты Григорием Капустиным, экспедиция которого была направлена в 1721 году в район Дона Василием Лодыгиным, «рудным доносителем» Берг-коллегии. Но в те годы добыча каменного угля, хоть и стала существенным подспорьем в хозяйстве России, еще не приобрела того значения, который наступит с началом промышленного бума в конце XIX – начале XX века. Большинство городов и шахтерских поселков Донбасса зарождались в те годы. Но их главное развитие – это уже советское время - период индустриализации и прорыва. Шахты были градообразующими предприятиями и вся жизнь сосредотачивалась вокруг них. Своеобразная атмосфера шахтерских городков, их быт, разговоры – все вращалось вокруг угольной темы. Уголь сплачивал, а шахтерский труд, в котором немало риска, выковывал особый, наш, донбасский характер. Который не так легко сломить. Это почувствовали фашисты во время Великой Отечественной, когда о стойкости шахтерских дивизий ходили легенды. Это поняла и киевская хунта в схватках с ополчением Донбасса.

А в 30-е годы прошлого века, когда поставил свой рекорд А.Стаханов, главным был трудовой фронт. Именно от него зависело - выдержит ли страна неминуемую схватку в готовящейся Западом войне. 4 февраля 1931 года И.В. Сталин сказал историческое: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы это сделаем, либо нас сомнут». И дал таким образом старт индустриализации, которая позволила выстоять против объединённой силы Европы в Великой Отечественной войне. В те годы вложен был и колоссальный труд по воспитанию кадрового потенциала страны. Прежняя Россия была малограмотной, на 80% крестьянской страной. Именно из крестьянства, больше не из кого, предстояло взрастить инженеров, ученых, квалифицированных рабочих, военных и гражданских специалистов для индустриальной державы.

Судьба Алексея Стаханова складывалась типично в те годы. Парень из села на Орловщине поступил на шахту «Центральная-Ирмино». Чем не обидела природа Стаханова, так это отменным здоровьем и прекрасными физическими данными. И еще трудолюбием, а также рабочей сметкой. К лету 1935 года норма выработки угля на одного шахтёра составляла 7,5 тонны за смену. Вопрос о том, как можно увеличить производительность труда, волновал многих, в том числе на шахте «Центральной-Ирмино». Стаханов, к тому времени уже шахтёр опытный и хорошо знающий своё дело, заметил: нужно разделение труда между шахтёрами — пока один рубит уголь, крепильщики укрепляют свод шахты, а коногоны вывозят уголь. При такой схеме можно за смену выдавать 70–80 тонн угля. За это рационализаторское предложение ухватился парторг Константин Петров. Инициатива Стаханова сулила настоящий прорыв, нужно было только убедительно доказать её. В ночь с 30 на 31 августа в шахту спустились Стаханов, парторг Петров, крепильщики Тихон Борисенко и Гаврила Щеголев, а также редактор шахтной многотиражки. Кроме того, коногоны были готовы вывозить уголь. В назначенное время Стаханов приступил к работе, отложив отбойный молоток в сторону только спустя 5 часов 45 минут — именно столько длилась смена на шахте. Когда подсчитали срубленный Стахановым уголь, оказалось 102 тонны — в 14 (!) раз больше существовавшей к тому времени нормы выработки. Уже в 6 утра 31 августа прошёл пленум парткома шахты, постановивший занести имя Стаханова на Доску почёта, а также обеспечить его всеми благами, от новой квартиры до билетов в театр на лучшие спектакли. Информация о трудовом подвиге Стаханова стремительно разлетелась по стране. 2 сентября 1935г. о нем уже писала газета «Правда». Для страны, развивающей промышленность ускоренными темпами, фантастический рекорд шахтёра оказался как нельзя кстати. За короткое время энтузиазм стахановского движения охватил всю Страну Советов и все виды труда. А на самой шахте «Центральная-Ирмино» рекорды, кстати, продолжились. 4 сентября Мирон Дюканов нарубил за смену 115 тонн, а 19 сентября Алексей Стаханов и вовсе довёл результат до астрономических 227 тонн.

ЭПОХА ПРОРЫВА

Так начиналось стахановское движение, ставшее одной из прорывных социальных технологий периода индустриализации тех лет, названной в мире «русским чудом».

Содержание этого рывка можно передать словами: мобилизация, динамика, развитие. В нем ведущую роль сыграли разработанные уникальные методы управления общественным хозяйством, индикативное планирование, позволявшее оперировать ограниченными ресурсами. И социальные технологии, разбудившие трудовую и творческую энергию масс

Когда в 1991 году на советско-американском симпозиуме наши демократы начали верещать о «японском экономическом чуде», прекрасную отповедь им дал японский миллиардер Хероси Такавама: «Вы не говорите об основном. О вашей первенствующей роли в мире. В 1939 году вы, русские, были умными, а мы, японцы, – дураками. А в 1955 году (после смерти Сталина – авт.) мы поумнели, а вы превратились в пятилетних детей. Вся наша экономическая система практически полностью скопирована с вашей, с той только разницей, что у нас капитализм, частные производители, и мы более 15% роста никогда не достигали, а вы же – при общественной собственности на средства производства – достигали 30% и более. Во всех наших фирмах висят ваши лозунги сталинской поры».

Что ж, действительно японцы в 50-х годах прошлого века облазили все выставки стахановского движения, записывая даже мельчайшие детали.

В наше время немодно ссылаться на Ленина. А все же вспомним его работу «Как организовать соревнование». Он безжалостно характеризует современный ему капитализм и пишет, что: «Конкуренция при таком капитализме означает неслыханно зверское подавление предприимчивости, энергии, смелого почина массы населения, гигантского большинства его, девяносто девяти сотых трудящихся». И любой русский дореволюционный писатель, взявшийся описывать труд рабочих, говорит о тяжком подневольном труде. Зарубежные писатели останавливаются на том же. Откройте книгу социологических очерков Джека Лондона «Люди бездны», описывающую жизнь пролетариев столицы Британской империи начала 20 века. Угнетающая картина унылой жизни и беспросветного, безрадостного труда.

Принести в труд творческую радость и соревновательность – за это стоило взяться!

Ведь положение в 20-е годы было аховое! Огромные жертвы, понесенные страной в период мировой и гражданской войны, конечно, большое горе. Но не это самое страшное. Самое тяжелое для России было то, что в стране сломался культурно-психологический генотип. Оказался почти уничтоженным творческий, позитивный настрой. Не менее гибельной для перспектив Советской России 1920-х стала и утрата подавляющей частью населения навыков эффективного труда. Труд за эти годы превратился в тягло, в безумно тяжелую и непродуктивную деятельность. Энергии народа хватило, чтобы выдержать прыжок из старого мира в новый, но что дальше? Неужели страшная, голодная и несправедливая повседневность? Народ ушел из «вчера», но счастливое «завтра» так и не наступало. Никогда в мире не было такого высокого процента самоубийств, как в Москве и Питере 1920-х годов. Это факты. Но о том же настрое говорит и литература того времени.

И вот наступают 30-е годы. Руководители страны сделали вывод, что невозможно создать общество, не дав ему общего дела. И энергично взялись за его воплощение. Этим общим делом стало переустройство жизни страны. Индустриализация, коллективизация, научно-техническая революция. Всю страну охватывает энергия прорыва. Посмотрите фильмы тех лет, почитайте книги, послушайте песни. Это был действительно «Марш энтузиастов». Тогда не эстрадные дивы были кумирами, не всякие менеджеры и медиумы, спецы по пиару и болтологии. Нет. Государство целенаправленно делало элитой людей -творцов мощи страны. Опытные инженеры, конструкторы, летчики… – их имена были на устах. И не только. Успеха можно было достичь на каждом рабочем месте. Не менее знаменитыми становились стахановцы. В любой труд вносилась творческая струя и азарт соревновательности. Подобное наполнение труда высоким смыслом захватывало самые широкие слои народа. Но особенно горела им советская молодежь, которая словно олицетворяла собой слова песни: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Это поколение свято верило: мы можем все! Разгадать все тайны, слетать на Марс, проникнуть в недра планеты… Факт, с которым невозможно спорить: тот период стал временем самого быстрого научно-технического прогресса в стране.

И кроме моральных стимулов действовала эффективная система материального поощрения, применявшаяся с середины 1930-х по середину 1950-х годов. Ведь ударников – стахановцев, предложивших и освоивших новые методы работы, ценили в своих коллективах. За превышение каждого значимого параметра плана определялась премиальная шкала, известная до начала работы, и премия выплачивалась всем поровну. Индивидуальные премии полагались за рацпредложения, позволившие перевыполнить план, и за руководство их внедрением. Они в разы превышали премию, полученную за превышение соответствующего параметра каждым работником. Эта система распространяла успехи одного на всех, заставляя коллективы выявлять, холить и лелеять творцов. Благодаря ей за четыре года войны себестоимость производства большинства видов оружия упала в 2–3 раза. В коллективе возникали взаимная доброжелательность, взаимопомощь. Начальник стремился разъяснить каждому его роль в общем деле: активность подчиненного несла ему премию. Система меняла психологию, и эффект держался после ее отмены еще целое поколение.

* * *

В преддверии Дня шахтера хочется поздравить и сказать слова благодарности гордому шахтерскому племени за их труд, которым создается экономическое процветание Республики. И за несгибаемую стойкость, которую они проявили, встав на ее защиту. За тот дух свободы и человеческого достоинства, не допускающий даже малейшего проникновения нацизма на нашу землю. Им заложены основы нашего, донбасского, луганского характера. Именно о нем луганский поэт Марк Некрасовский написал проникновенные строки:

Терриконы, ковыльные степи…

Здесь все вольно привыкли дышать.

Мы Донбасса свободные дети,

И свободу у нас не отнять!

Мы умеем дружить и трудиться,

Слово данное крепко держать,

И победами предков гордиться,

Идеалы отцов уважать.

В нас булавинский ветер свободы

И шахтёрских дивизий штыки.

Мы донбасской гвардейской породы

И погибнут все наши враги!.