Вячеслав Гусаков

статъя из мирнои жизни

- Не старей! Ты просто позволяешь себе стареть, потому и говоришь так! Сопротивляйся старости, принимай меняющийся мир таким, какой он есть! Так жить содержательнее! – недавно безапелляционно заявила одна моя знакомая, когда я очень резко охарактеризовал один случайно услышанный разговор. 

Юноша (как мне показалось, не старше восемнадцати лет) говорил по мобильному телефону с матерью. Я расценил как предельно недопустимые в разговоре с таким человеком обороты вроде (цитирую с сохранением особенностей оригинала) «Не грузи!» «Запарила, блин!», «Ну ты чё, ваще съехала!», «Не долби мне мОзги!».

- А что он должен как в девятнадцатом веке: «Маменька, сюси-пуси…»?! Меняются мир, жизнь, манера общения, - говорила в ответ на мои доводы знакомая. – Понимаешь, они – ТА-КИ-Е! Это – то, что нужно просто ПРИ-НЯТЬ! И не брюзжать. Ничего плохого в этом нет. Нас тоже те, кто постарше, называли и непочтительными, и распущенными. Мы возмущались, говорили, что, став старше, никогда не позволим себе подобного в отношении тех, кто помоложе. И – что? Но ты сейчас поступаешь так же, как люди, которые раздражали тебя пятнадцать-двадцать лет назад.

Правда, эта дама несколько стушевалась, когда я поинтересовался, так же ли, как упомянутый выше юноша, общаются с нею ее сын и дочь, которым сейчас соответственно 17 и 14 лет. Сказала, что бывают моменты, когда она как мать недовольна, но все же старается не мешать детям быть современными.

Дискуссию эту я не продолжал, поскольку – бессмысленно.

Отравленная «приправа»

Выходит, сейчас быть современным значит, до предела обеднять свою речь, перенасытить ее всевозможными «окей» и «вау», разбавить ненормативной лексикой. Еще одним признаком современности стало непочтительное отношение к родителям и неуважительное – к другим людям, старшим по возрасту. Неужели?!

Признаюсь, не понимаю, почему мы должны все это принимать таким, как есть. Может быть, в этом – признак приближающегося старения. Но все равно – не понимаю.

Хочется понять другое: как пришли к этому. Что должны «благодарить»? Или – кого?

Часто приходится читать и слышать, что всему виной – советская система и ее развал. Систему обвиняют в ханжестве: декларировали одно, жили иначе. А ее развал – в утрате пусть и зыбких, почти эфемерных моральных ориентиров. Правда, в таком случае, чего же стоят ориентиры, не выдержавшие испытания сменой общественно-экономических фармаций? Нагорная проповедь, сутры Корана и буддийские каноны пережили великое множество таких смен. Да и простые общечеловеческие моральные нормы пережили.

Мы-то остаемся, и должны из одного государства в другое, из одного строя в другой нести определенные незыблемые ценности. Увы, сейчас, есть основания говорить о девальвации этих ценностей. И говорят.
«Я не помню такого состояния нашего общества с подобным разгулом бесстыдства и бессовестности, как ныне. В советские времена низкий нравственный уровень можно было оправдывать страхами, идеологией, репрессиями. В нынешнем человеке мы, очевидно, имеем дело с принципиально другим отношением к стыду и совести. Появились новые требования к ним, новые, куда более заниженные уровни стыда и совести, и они считаются нормальными», - прочел я у Даниила Гранина в статье «О совести и литературе».

Увы, нельзя не согласиться с тем, что нормально, например, прилюдно ругаться матом. Еще относительно недавно человек, щедро «сдабривающий» свою речь ненормативной лексикой, неизменно заслуживал порицания. Даже в далеко не самой интеллигентной и рафинированной среде. Сейчас можно считать экзотикой человека, абсолютно не употребляющего в речи так называемую ненормативную лексику.

«Сначала было слово», - сказано в Библии. Да, - сначала. Может быть, потому психологи нередко людям, желающим кардинально изменить свою жизнь, советуют начать с изменения манеры изъясняться. Например, рекомендуют убрать из лексикона слова-паразиты, тот же мат.

Увы, психолога, к которому прислушалось бы все общество, у нас пока нет. Словесный сор в порядке вещей не только на улицах, но и на концертных площадках, в театрах, на кино и телеэкранах. Еще относительно недавно мат из уст деятелей культуры воспринимался как своего рода «пряность», нечто необычное, приправа, наконец, ставшая доступной после длительного сидения на почти безвкусной диете, которую представляла из себя масскультура советского времени.

Но со временем «приправа» превратилась в одно из наиболее распространенных «блюд». Причем, далеко не безвредных. Собственно, тут пересеклись законы кулинарии в частности и законы жизни вообще. Любой повар подтвердит, что большинство приправ нельзя употреблять в количестве, обычном для повседневных продуктов. Можно нанести вред здоровью. В некоторых случаях – непоправимый.

Не русский и не шансон

Маршрутные такси, летние площадки, кафе, другие места отдыха… Объединяет их то, что пассажирам, клиентам, посетителям, случайным прохожим нередко навязывают для насильственного прослушивания так называемый русский шансон. Блатняк, проще говоря.

«За что боролись, на то и напоролись», - может кто-то заметить. И добавить, что самому жанру лет немало, есть и свой «золотой фонд»: «Мурка», «Бублики», «Таганка», «С одесского кичмана», «Чубчик кучерявый», «Гоп-со-смыком», «Ванинский порт»… Можно добавить, что в этом жанре (правда, тогда он назывался «городской романс» или «городская баллада») работали такие прославленные артисты как, например, Александр Вертинский, Петр Лещенко, Вадим Козин, Леонид Утесов, Клавдия Шульженко (последние двое – в ранние периоды творчества). Да, было. И то, что немало песен Владимира Высоцкого можно отнести к «шансону» тоже нельзя сбрасывать со счетов. Правда, сам бард говорил, что это – не более чем стилизации, этап творческого поиска, просил не сводить его творчество к уголовно-босяцкой тематике. Да, заслуживают уважения Аркадий Северный, Михаил Звездинский, Вилли Токарев, Михаил Шуфутинский, Михаил Гулько, Александр Новиков… Рискну предположить, что последним (во всяком случае, пока) настоящим «шансонье» был Михаил Круг, но уже в его творчестве начиналось то, что и превратило «городской романс» в «блатняк», - романтизация, героизация уголовного мира.

В ранних произведениях закононепослушные лирические герои блатных песен вызывали жалость, но авторам как-то удавалось проводить незримую грань между «тем» и «этим» мирами. Мир уголовников в ранних «блатных» песнях напоминал что ли сказочных разбойников: и не страшно, и не привлекательно; любопытно просто. Тоже был своего рода «приправа», которая делала вкус жизни несколько насыщеннее.

Но за очень короткое время и эта «приправа» стала «блюдом». Причем, откровенно ядовитым.

Давайте сравним.

«Гоп-со-смыком - это буду я!
Братцы, посмотрите на меня:
Ремеслом я выбрал кражу,
Из тюрьмы я не вылажу,
И тюрьма скучает без меня!
Родился на Фурштадте Гоп-со-смыком,
Он славился своим басистым криком,
Глотка у него здорова
И ревел он как корова -
Вот каков был парень - Гоп-со-смыком!»

«…Не песня, а жалобный крик
Из каждой груди вырывался.
«Прощай навсегда, материк!», -
Хрипел пароход, надрывался.
От качки стонали з/к,
Обнявшись, как родные братья,
И только порой с языка
Срывались глухие проклятья.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой.
Сойдешь поневоле с ума,
Отсюда возврата уж нету…»

«…Таганка, все ночи, полные огня,
Таганка, зачем сгубила ты меня?
Таганка, я твой бессменный арестант,
Погибли сила и талант в твоих стенах.
Таганка, я твой бессменный арестант,
Погибли юность и талант в твоих стенах.
Я знаю, милая, больше не встретимся…
Дороги разные нам суждены.
Опять по пятницам пойдут свидания
 И слёзы горькие моей родни…»

Это – цитаты из классики жанра – песен «Гоп-со-смыком», «Ванинский порт» и «Таганка», написанных в 20-е-30-е годы прошлого века. Согласитесь, не хотелось бы для себя участи героев этих произведений. Песни не лишены косвенной назидательности: мол, вот какая безрадостная судьба ждет тех, кто не в ладах в законом.

А теперь – творчество ярких представителей современного «русского шансона» - группы «Бутырка» и Ивана Кучина:

«Все равны пред Богом, пред иконою,
Кто войной повязан или зоною.
И слёзы горькие у русских матерей,
 У всех кто ждёт домой своих детей»
(Бутырка, «Икона»)

«Пойду я с Господом, пойду по зонам, лагерям.
Пойду я с Господом, пойду – темница не страшна.
Пойду я с Господом, пойду, не стынет в жилах кровь.
 Пока жива моя душа, стихам рождаться вновь».
(Бутырка, «Пойду я с Господом»)

«Что теперь говорить, когда двери закрыты,
Когда в чёрную даль укатил воронок,
Когда счастье твоё мусорами разбито,
Когда отнят последний твой свободный денёк.
… Что теперь говорить, но откроются двери,
И я выйду к тебе, - только ты позови.
А кто не был в тюрьме, тот любить не умеет
 Тот и цену не знает настоящей любви».
(И. Кучин, «Судьба воровская»)

Чувствуете разницу?! Следуя логике авторов «шедевров», приведенных последними, уголовники – самые подходящие кандидатуры для, прости Господи, канонизации. Дошло и до того, что уголовное «братство» уровняли с братством воинским. Религиозная составляющая «блатняка» вообще «умиляет»: если следовать извращенной логике «шансонье», грешить можно сколько угодно и как угодно, нужно только время от времени каяться да о Боге вспоминать. А как же «Не поминай всуе»? Да и настоящее покаяние предполагает отказ от греховных деяний в будущем, кардинальную смену образа жизни и уж подавно – не романтизацию греха, а осуждение его. Об этом забыли?!

Выходит, полюбить по-настоящему можно лишь, имея уголовное прошлое. И в том, что «счастье разбито», по версии автора, не человек, совершивший преступление, виновен, а «мусора». Уголовник же в песне – хоть крылышки и нимб цепляй. Ну не бред ли?! Не смещение ли моральных критериев?!
Лирический герой так называемого старого (русского шансона) – человек, морально падший, достойный сострадания, но не восхищения. Нынешние «шансонье» воспевают этакого уголовного рыцаря без страха и упрека, страдания которого – непременно временные и вознаграждающиеся («И пускай колючка на заборе, И пускай смеется вертухай. Мы же все, браток, с тобой поборем. Мы оденем жен своих в меха», Сергей Наговицын, «Там на елках...»), и всегда «за скобками» остается моральная сторона вопроса. Кого может воспитать такая музыка?

И таких произведений, написанных множеством автором, более чем достаточно. Прав был известный бард Александр Городницкий, когда в одном из интервью сказал: «Что касается «русского шансона», то здесь искажены оба слова… То, что нам подсовывают как «русский шансон» на самом деле и не русский, и не шансон. Это бездарные, как правило, псевдоблатные попевки, которые не известно для кого поются. Слушая их, создается ощущение, что у нас вся страна – уголовный лагерь, в котором воспевается насилие, блатари и беспредельная пошлость. Я считаю, что если это не специальная диверсия, чтобы оболванивать русский народ – ведь дебилами легче управлять, то это явление совершенно враждебное русской культуре и песенной культуре, я уже не говорю о поэзии».

  Не так давно прочел в «Аргументах и фактах» интервью известного ученого и телеведущего Сергея Капицы. Поразил его ответ на вопрос о видении путей преодоления духовного кризиса, из которого никак не выберется большая часть постсоветского пространства. Ответ был такой: «Культуру надо насаждать! Даже силой… Иначе нас всех ждёт крах». Сначала возмутился, потом, подумав, понял: точно и мудро сказано. К сожалению.

Увы, неудобно это признавать, но есть то, на что должны распространяться общественные «табу», в том числе и законодательно регламентированные. Понимаю, раскую вызвать прямо-таки шквал недовольства, но считаю, что есть произведения, которые НЕ ДОЛЖНЫ быть общедоступными. Догадываетесь, о каких произведениях идет речь?

А начать можно с запрета «шансона» в общественном транспорте и прочих людных местах. Уверен, немало людей сказали бы власти за это: «Большое спасибо».

Атрибут… деградации

Попробуйте пройтись по центру любого города и подсчитать, сколько на своем пути вы встретите людей, пьющих пиво, сидя на скамейках, или просто на ходу. Наверняка в результате получится как минимум двузначное число. И наверняка большинство любителей пива окажутся людьми молодыми.
«Что в этом плохого?» - спросит любой из потребителей хмельного напитка. Люди склонны находить оправдания своим слабостям. Спрос рождает предложение: если одни стремятся находить оправдания порокам, то другие с удовольствием поводы для этих оправданий предоставляют. Может быть, именно поэтому пиво является одним их самых мифологизированных напитков. Реклама сделала его почти неизменным атрибутом жизни современного молодого человека: производители пива спонсируют концерты, спортивные соревнования, позиционируют свою продукцию как неотделимую часть респектабельного стиля жизни.

«Пиво - это слабоалкогольный напиток, изготовленный из зернового сырья (в основном, ячменного солода) и хмеля путем брожения специальными видами пивных дрожжей. Частично зерновое сырье может добавляться в виде несложных зерновых материалов и содержащих сахар продуктов», - гласит наиболее распространенное определение напитка.

Все сорта пива имеют в своем составе спирт – от 2% до 6%. Основной компонент пива вода - 80-89%. Также содержится в пределах 5,5-10,7% экстрактивные вещества, в числе которых сахар, углекислота, минеральные вещества, органические кислоты.

На первый взгляд, вкусно и полезно, а небольшое содержание спирта теряется на фоне остального списка химического состава.

Согласно Международной классификации товаров и услуг для регистрации товарных знаков, пиво входит в так называемый «Класс-32» вместе с соками, минеральными и газированными водами, прочими безалкогольными напитками. В действующем законодательстве Украины пиво не включено в перечень алкогольных напитков. А потому к нему не применяются нормативные акты, которые регулируют оборот и рекламу алкогольной продукции. В то же время, по мнению известного врача-нарколога Николая Овчаренко, пиво никак не является ни пищевым продуктом, ни обычным столовым напитком:

- Пиво влияет на человека так же, как и любые другие жидкости, содержащие алкоголь. Ничем не отличается принципиально. Миф о том, что пиво – пищевой продукт, а не алкогольный напиток, - сугубо коммерческая инициатива, почему-то упорно поддерживаемая и на государственном уровне, причем, во многих странах. Но ученые, исследующие проблему алкоголизма, вполне обоснованно считают неправомерным разделение спиртных напитков по зависящим от крепости степеням их вредного воздействия на организм. Безвредных алкогольных напитков, как и безвредных сигарет, нет.

По словам нарколога, для развития алкоголизма не имеет значения, что пить – вино, водку, коньяк, пиво или слабоалкогольные напитки. Пиво отличается от более крепких напитков меньшей скоростью формирования алкогольной зависимости, так как концентрация спирта меньше. Но это еще страшнее, поскольку эффект наступает незаметно, человек поначалу не осознает опасности. Кроме того, содержащиеся в пиве вещества, зачастую провоцируют полноту, отчего появился такой термин как «пивной живот».

- На самом деле среди специалистов бытует мнение, что пивной алкоголизм тяжело лечится, именно потому, что очень часто сопровождается массой одновременных поражений обмена веществ. И из-за иллюзии, что пиво – не алкоголь, пациенты с пивным алкоголизмом поступают на более запущенных и более поздних стадиях, нежели пациенты, которые пристрастились к более крепким напиткам. Но в итоге степень вреда одинакова, - говорит Н. Овчаренко.

Он также отметил, что столь же популярные у молодежи газированные слабоалкогольные напитки не менее опасны, так как обычно делаются из дешевого низкокачественного спирта, да еще и с применением различных вкусовых эссенций, в выпуске которых поднаторела химическая промышленность.

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в 2008 году Украина заняла первое место в мире по употреблению алкоголя среди детей и молодежи. Оказалось, что систематически в Украине выпивают 40% детей 14-18 лет. К тому же уровень употребления алкоголя в нашей стране – один из самых впечатляющих в мире: 12-13 л. спирта на одного украинца в год.
Николай Овчаренко отмечает, что если с такой ситуацией ничего не делать, мы можем не только нынешнее поколение потерять, но и все грядущие:

- Алкогольные проблемы передаются из поколения в поколение. Пьющая семья рождает ребенка, который на генетическом и биохимическом уровне будет склонен к алкоголизации. К тому же он рождается уже с несколькими отклонениями в здоровье, которых мог бы не иметь, если б родители вели трезвый образ жизни. Результат такого процесса, передающегося из поколения в поколение – вырождение нации. Что же касается реклам, они, прежде всего, адресованы молодежи, чтоб производители были обеспечены клиентурой на перспективу. В результате дети превращаются в пьющую молодежь, а пьющая молодежь – в родителей-алкоголиков. Как божий день, понятно, что пивная субкультура – первый этап субкультуры наркотизма, напрямую ведущей к деградации.

Вместо эпилога

Быть современным – слушать отупляющую музыку, травить себя алкоголем, а то и более разрушающими веществами, до предела обеднить свою речь, не интересоваться ничем, кроме тусовок… Кто нам внушает эту чушь? Зачем?