Анна ШЕСТАК
Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста...

Согласно версии Роланда Эммериха, премьера картины которого «Аноним» недавно состоялась, Шекспир был и сыном, и любовником королевы Елизаветы
Более-менее ясно в этом темном деле лишь одно: полуграмотный актер Уилл Шакспер, сын перчаточника из городка Стратфорда-на-Эйвоне, никак не мог написать «Ромео и Джульетту», «Ричарда III», «Гамлета», «Отелло», «Короля Лира» и «Макбета». По мнению режиссера, настоящим автором пьес был аристократ Эдвард де Вер

Якщо птаха тримати в неволi,
Якщо птаху пiдрiзати крила
I якщо вiдрубать йому лапи,
А до того ще й вищипать пiр’я
I напхать йому в задницю яблук,
I усе це в духовцi спекти —
То це буде засмажена качка,
Це окраса святкового столу...

Вряд ли американский режиссер Роланд Эммерих, снявший фильмы-катастрофы «День независимости», «Послезавтра» и «2012», читал сборник Юрка Позаяка «Пропала грамота». Но свою новую картину «Аноним» он «приготовил» точно по рецепту. Если взять до сих пор не решенный ребус, связанный с именем одного из величайших гениев человечества, добавить немного политических интриг и обильно посолить, досочинив любовную связь сына с матерью, получится нечто, похожее на сенсацию. По крайней мере, до тех пор, пока это «нечто» никто не видел...

СЕНСАЦИЯ И БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ ВСЕ-ТАКИ РАЗНЫЕ ВЕЩИ

Потом выясняется, что сенсация и бред сивой кобылы все-таки разные вещи. Причем последний не оправдать никакой целью, даже такой высокой, как у Эммериха: восстановить справедливость и явить миру, кто же на самом деле скрывался под маской Уильяма Шекспира.

Думать, что ответ на этот вопрос можно дать одним махом, сняв даже не документальный, а художественный фильм, по меньшей мере, наивно. Во всяком случае, если бы загадка была так проста, над ней бы не бились поколения историков и литературоведов. Более-менее ясно в этом темном деле лишь одно: полуграмотный актер Уилл Шакспер, сын перчаточника из городка Стратфорда-на-Эйвоне, никак не мог написать «Ромео и Джульетту», «Ричарда III», «Гамлета», «Отелло», «Короля Лира» и «Макбета». Видимо, потому и не упомянул о своем литературном наследии — 17 комедиях, 10 хрониках, 11 трагедиях, пяти поэмах и 154 сонетах — в завещании, хотя не забыл сказать о том, что лучшая из двух его постелей переходит в собственность его вдовы.

По мнению ученых, под псевдонимом Уильям Шекспир (фамилия расшифровывается как «потрясающий копьем») мог скрываться как один человек, так и коллектив авторов. Однако больше всего голосов и доводов у нескольких кандидатов, среди которых популярный драматург, писатель и переводчик времен Елизаветы I Кристофер Марло, поэт, драматург и теоретик драмы Бен Джонсон, а также Роджер Меннерс, пятый граф Рэтленд, в замке которого была обнаружена рукопись песни из «Двенадцатой ночи», написанная рукою графа.

Согласно почти бездоказательной оксфордской теории, под маской провинциального актера, писавшего гениальные вещи, скрывался другой высокообразованный аристократ — Эдвард де Вер, граф Оксфорд, прославившийся как меценат и большой любитель театра. А по одной из самых сенсационных версий, Шекспиром подписывалась сама королева Елизавета.

Однако хвататься за эту ниточку Роланд Эммерих не стал, отдав предпочтение де Веру и сообразив, что королеве, скорее всего, сочинять было некогда, писатели Марло и Джонсон не стали бы скрывать свое авторство, а о Рэтленде и его жизни известно довольно много — негде разгуляться фантазии. Особенно привыкшей ко всякого рода армагеддонам и нашествиям особо опасных пришельцев.

ЕСЛИ ВЕРИТЬ РЕЖИССЕРУ, КОРОЛЕВА-ДЕВСТВЕННИЦА НАРОЖАЛА ЧУТЬ ЛИ НЕ ПОЛДВОРА

Аристократ елизаветинской эпохи имел достаточно причин, чтобы не афишировать свою страсть к сочинительству: в пуританской Англии оно считалось чем-то средним между тунеядством и богохульством. И даже если бы настоящим Шекспиром был де Вер (между прочим, зять Уильяма Сесила, правой руки королевы), он молчал бы, как рыба, и неважно, по собственному желанию или по принуждению. Уже на этом конфликте между тем, кем хочет быть человек, и тем, чего от него ожидают, можно было замесить хорошую, «вкусную» драму — о гении, пытавшемся высказаться, и обществе, не желавшем слушать. Но Эммериху показалось мало.

Эдвар де Вер у него еще и любовник Елизаветы, которая, как потом выясняется, родила его в 16 лет и благополучно об этом забыла. Если верить режиссеру, королева-девственница чуть ли не полдвора нарожала, и всех отпрысков надо было пристроить так, чтобы никто ничего не узнал. Почему ей не было интересно, кто же из придворных ее сын, где и как он рос, непонятно. Как и то, почему сами сыновья ни разу в жизни не задумывались, откуда они взялись у престарелых бездетных родителей, которые умирали, оставив их сиротами еще в раннем детстве.

У королевы и от Эдварда сын родился — причем не какой-нибудь страшненький Ричард III, как того следовало ожидать, а красавец Генри, который чуть не отправился на эшафот по велению матушки. Где логика и зачем городить весь этот огород (а главное — при чем здесь шекспировский вопрос?), разобраться невозможно.

Порой кажется, что даже актеры, играющие главные роли (Рис Иванс и Ванесса Редгрейв), не понимают, что от них требуется и о чем кино: о развеселой королеве, изображающей девственницу, о многочисленных наследниках престола, оставшихся ни с чем, о сыне, соблазнившем собственную мать, или о том, кто же на самом деле написал «Гамлета».

«А ТЕПЕРЬ — ГОРБАТЫЙ!»

Кстати, о сонетах Шекспира в фильме лишь одно упоминание, но его с головой хватает для полного счастья, потому что в том эпизоде де Вер, стоя без штанов, самозабвенно читает свои стихи Елизавете. Странно, почему белокожая и рыжеволосая королева не поинтересовалась, кто же та смуглая дама, о которой говорит ей поэт...

Без нашествий, крушений и переворотов злостный армагеддонщик Эммерих обойтись, конечно же, не смог и заставил де Вера спровоцировать в Лондоне бунт — против главного казначея Сесила, завистливого, подлого и вдобавок ко всему горбатого. Посмотрев в театре «Глобус» шекспировского «Ричарда III», народ должен был ринуться в Тауэр и учинить расправу над негодяем («А теперь — Горбатый! Я сказал, Горбатый!»), однако Сесил, не будь дурак, на расправу не вышел. Толпу остановили еще на мосту...

В результате, как и положено в фильме-катастрофе, все умерли: и несчастные восставшие, и Елизавета, и Эдвард де Вер, чьи рукописи сгорели в театре. В живых остались лишь Сесил да самозванец Уилл Шакспер — проходимец, пьяница, игрок и к тому же убийца (если верить Эммериху, именно этот мерзкий тип зарезал Кристофера Марло в подворотне). В общем, крылья подрезали, лапы отрубили, яблок в задницу напихали — кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!