Нестор Васильевич Кукольник, поэт, драматург и прозаик, родился в семье русина и польки, обрусевших, но так духовно и не породнившихся с Россией. Свидетельством тому — самоубийство отца, профессора, первого директора Нежинской гимназии высших наук Эта смерть — первая трагедия двенадцатилетнего Нестора.
Обучаясь в основанной его отцом Нежинской гимназии вместе с Гоголем, Гребинкой, Забелой и другими, позднее прославившимися в российской и украинской словесности, Нестор, будучи лучшим учеником, "взял на себя" оплошность Гоголя, испортил начало своей карьеры…
" Н.Кукольник учился блестяще … Но выпускной аттестат по окончании гимназии ему не дали. А аттестат свидетельствовал, что выпускник гимназии удостаивается звания "студент" и он утверждался "в праве на чин четырнадцатого класса при вступлении в гражданскую службу с освобождением его от испытания для производства в высшие чины". Всего этого Н.Кукольник был лишен. В отличие, скажем, от того же Н.Гоголя Н. Кукольнику пришлось начинать всё с начала."
Характер его складывался в борьбе с почти постоянным недоброжелательством. Спасало терпение, необычайные способности и трудолюбие. К моменту окончания Нежинского лицея (1829) Кукольник свободно вла¬дел несколькими языками — древними и европейскими, музи¬цировал, сочинительствовал, актерствовал.
Почти два года он был учителем русского языка и словесности, преподавал в гимназии г. Вильно . Там же им создан "Учебник руского языка", ( учебник выдержал несколько изданий) и, наконец, в 1831 году Нестор перебрался в Петербург.
" Кукольник…, окруженный смолоду людьми учёными, обладал эрудицией университетской, был хорошим энциклопедистом."
Устра¬ивать свою судьбу ему приходилось ценой терпеливого внимания к мнениям сильных мира сего, подчас — унижений.
"О Кукольнике в первый раз швейцар князя Чернышова не хотел доложить, а послал спросить у княгини: не приказывала ли она принести кукол для детей…"
А спустя год вышла из печати его первая стихотворная пьеса «Торквато Тассо», в одночасье принесшая молодому автору литературную славу. Написанная правильным, хорошо поставленным пятистопным ямбом, каким и принято было сочинять трагедии, она своей романтической приподнятостью и ясностью оценок покорила читающую публику.
" При появлении "Торквато Тассо" Кукольника я пришёл вместе со многими в восторг от этого произведения. " Какие колоссальные надежды должен подавать поэт, выступающий с таким произведением!" — говорили тогда в литературных кружках и обществе."
В рецензии на "Торквато Тассо" критик О.И.Сенковский отмечая " необыкновенный талант" Кукольника, сравнивая его с Байроном, назвал автора " юным нашим Гёте".
В дальнейшем драматург создал целый цикл стихотворных пьес из жизни европейских художников («Джакобо Санназар», «Джулио Мости", «Давид Гаррик" и др.), к моменту выхода "Торквато Тассо" он был уже автором новой драмы — из эпохи Смутного времени на Руси — «Рука всевышнего Отечество спасла». Пьеса изображала восшествие на престол первого из рода Романовых — Михаила. Пафос ее точно выражен названием. На¬чинающему драматургу удалось решить две вза¬имоисключающие задачи: удовлетворить вкусам широкой пуб¬лики, опьяненной победами в войнах с турками и персами и подавлением польского восстания 1831 года, и угодить элите государственной власти, не исключая и царя.
"Николай I при¬сутствовал на представлении пьесы, вскоре после премьеры в Александринском театре 15 января 1834 года, и, пригласив автора в Зимний дворец, высочайше похвалил его за усердие и высказал несколько замечаний, которые были немедленно удовлетворены."
В отличие от царя и дворянства, разночинная ин¬теллигенция во главе с Виссарионом Белинским не могла не видеть в успехе Кукольника ( в его "возвышенности", противного их течению, литературного явления, а в успехе его драм в читательской массе и в высших литературных кругах — некоего тревожного для натуралистической школы симптома. Виссарион Белинский, растерялся; он принялся бранить Кукольника.
" Отнюдь не думая обижать прекрасный талант г-на Кукольника, мы всё-же не запинаясь можем сказать утвердительно, что между Пушкиным и им, г-ном Кукольником, пространство неизмеримое, что ему, г-ну Кукольнику, до Пушкина: Как до звезды небесной далеко! "
Неистовый Виссарион знал, чем кого "достать" и главное — как… Вышеприведённый его "отзыв" печатается в в газете "Молва". Популярном приложении мод и новостей издаваемом при журнале "Телескоп"… И молва пошла….
По рукам заходили эпиграммы; редактор журнала «Московский телеграф» Н. А. Полевой, некогда поддержавший дебют молодого драма¬турга, вдруг столь резко критикует идеи драмы, что по¬платился за это издательской деятельностью: журнал был закрыт.
" …меня смущает мысль, что русская публика ещё не доросла до понимания серьёзных произведений" — признавался Нестор своим друзьям.
"Герои большинства стихотворных пьес Кукольника, равно как и персонажи его поэтических произведений,— люди высоких стремлений, совершенно лишенные бытовой смекалки и неудач¬ливые в любви. Они талантливы, но равнодушная публика глу¬мится над ними, успевая, однако, воздать им должное перед самой кончиной. Положительным персонажем в художественном мире Кукольника может быть лишь человек, без остатка пре¬данный сильному владыке, царю, или раньше других сумевший разглядеть ореол гения над головой отвергнутого художника."
Мало кто из литераторов имел такого сонма завистников, сколько выпало их на долю Нестора Васильевича Кукольника… Зависть, говорят скандинавы, ещё сильнее чем половое влечение…
" Кукольник владеет огромным талантом… Было время, когда сам Пушкин завидовал успеху Н.В.Кукольника… Кукольник умнее, ученее, основательнее Пушкина и дальнее его смотрит на вещи."
"Однажды у Плетнёва зашла речь о Кукольнике. Пушкин, по обыкновению, грызя ногти или яблоко — не помню, сказал: — А что, ведь у Кукольника есть хорошие стихи? Говорят, что у него есть и мысли. — Это было сказанно тоном двойного аристократа: аристократа природы и положения в свете. Пушкин иногда впадает в этот тон и тогда становится крайне неприятным."
Как раз в такой период поражает Кукольника ещё одна трагедия. Он знакомится с дочерью отставного капитана I-го ранга Екатериной Тимофеевной Фан дер-Флит. Приходит любовь…
"Н.В. Кукольник был влюблён в Екатерину Тимофеевну Фан дер-Флит, но, по своей застенчивости и нерешительности очень долго собирался сделать ей предложение, несмотря на видимую взаимность со стороны Екатерины Тимофеевны. Пока он собирался и изливал свои чувства во множестве страстных стихотворений, в дом Фан дер-Флит явился знаменитый контр-адмирал, герой Наваринский Михаил петрович Лазарев, влюбился и объяснился с родителями. Отец Екатерины Тимофеевны пришёл в такой восторг от такой блестящей партии для своей дочери, что тут же дал слово, даже не спросив её согласия. Нестор Васильевич и Екатерина Тимофеевна были в страшном отчаянии. Любовь между ними возгорела ещё сильнее, но в смысле чисто платоническом. В это время Нестор Васильевич писал собственно для неё драму-фантазию "Джулио Мости", и посвящение это обращено к ней под именем "Леонора", как он её и обзывает во всех своих стихотворениях к ней."

" Но едкий света блеск, но шум его забав,
Но лесть бездушных душ, притворство и бесстрастье
Обезобразили естественный твой нрав…
Зато ты обрела своё земное счастье.
О, будь же счастлива!…"


"О Боже мой, как я ее люблю!...
Ни крик врагов, ни шум разгульный пира
Не отвлекут от моего кумира
Крылатых дум! Я все ЕЕ пою!

Но стих моих страданий глух, невнятен,
Он к темноте загадочной привык;
Но вече чувств — особенный язык,
И редкому он может быть понятен

В моей любви нет людям откровенья!
Пусть я паду под тайною моей,
Пусть в жизни не увижу вдохновенья,
Но не отдам Любви на суд людей!…"

"Любовь Кукольника была трагической. Он любил сразу двух (сам об этом пишет в дневнике, но к первой, Машеньке Толстой, он, пожалуй пронес любовь через всю жизнь. Она написала воспоминания, где искренне описала эту любовь, но после случившего с Фан дер Флит она, похоже, почувствовала это, и сказала, что останется ему только другом. Она вышла замуж за писателя Каменского. Но видимо всю жизнь любила Кукольника. Когда писала воспоминания, она плакала, с ней случались приступы. Дети запретили ей писать. И воспоминания остались незаконченными. Кончается эпизодом, как на свадьбе Кукольник пере ней на коленях просит ее простить."

"Не много слов на траурной скрижали:
"Люби" — "Страдай" — и только! Но суров
Всемирный смысл непреходящих слов.
Века прошли, любили и страдали.
Закон смешон, пока неизъясним.
Закон премудр, когда он прост и ясен,
Но я постиг его несчастием моим.
Молю вас, страшных слов умом не постигайте!
Без размышления идите в горький путь;
Не думайте природу обмануть.
ЖИВЕТЕ? ... так ЛЮБИТЕ и СТРАДАЙТЕ"

Эти стихотворения стали объектом насмешек. Сперва засмеялся его прежний друг и почитатель Иван Панаев, затем подвизались хохотуны поименитее — И.Тургенев, Н. Некрасов, забывая, что своеобразие и не подлежащую сомнению выразительность стихам Кукольника придавало непривычное сочетание темы избранничества, посвященности и трагической любви непонятого миром художника — с общедоступным по¬этическим языком, насыщенным условными формулами позднего романтизма. Однако успеху и распространению славы Кукольника попрежнему способ¬ствовало полнозвучие, романсовая напевность, пред¬назначенность многих его стихов к музыкальной огласовке. Кукольник был сам прекрасным музыкантом, сочинял музыку. Не случайно его стихи привлекали внимание композиторов, среди ко¬торых — А.Н. Верстовский, П.П. Булахов, С. Монюшко, А. Е, Варламов и М. И. Глинка. Глинка создал на двенадцать текстов Кукольника цикл романсов «Прощание с Петербургом», включавший такие шедевры, как "Жаворонок" и "Попутная песня», (слова последней были написаны поэтом для уже готовой мелодии).
"Дым столбом — кипит, дымится
Пароход...
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье,нетерпенье...
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле."

Кстати, романс "Сомнение" стал любимым в репертуаре Ф.И.Шаляпина.

В 1830-е годы Кукольник, как и почти все писатели того времени служит; в канцелярии Министерства финансов, во II отделении Императорской кан¬целярии, в Капитула орденов. Одновременно он возглавляет спиисок сотрудников «Библиотеки для чтения". Почему-то именно этому журналу в советское время бросали упрёк в «торговом», коммерческом направление в русской журналистике… Хотя стремление к популяризации подписного органа являлось и является Aльфой и Омегой любого издательства.
При Николае І бесприкословное послушание начальству стало непреложным законом. Недаром Кукольник заявлял: «если начальство прикажет, сделаюсь акушером.» Многие до- и по-советские критики упрекали его этим высказыванием; дескать «угодливо»... Но, только глупец не почувствует в этих словах горькой иронии. Иронии на грани издевки...
Ведь не следует забывать, что по указанию Николая I Бенкендорфу было поручено лично осуществлять цензуру произведений Кукольника. И этот контроль преследовал его всю жизнь.
Известен факт, вызова Н.Кукольника к Николаю по доносу неизвестного. Далеко не всегда сочинения Нестора приходились по нраву государю, а повесть на тему петровских времён "Сержант Иван Иванович Иванов или все за одного", где автор пытался показать каким должен быть император, вызвала монарший гнев. Кукольнику пришлось оправдываться… Критическую статью С. Шеверёва на эту повесть даже Белинский назвал "доносом". И, тем не менее, Нестор не коледлется; когда и на «Последний день Помпеи» Брюллова готовились гонения, именно Кукольник составляет следующую фразу: «их (художников) умели отличить и взыскать честью одни только венценосные любители художеств, немногие вельможи...». И ему удалось не только отвести гнев от художника, но и открыть дорогу другим живописцам, дерзавшим выходить из рамок...И благосклонность правительства была в кармане. Деньгами. Бедные художники не бедствовали. Кукольник поддерживал и помогал художнику И. Айвазовскому, скульптору Теребеневу, поэту И.Никитину. Н.Кукольник имел прямое отношение к выкупу Т.Шевченко… Не кто иной, а именно он, Кукольник не упускал случая в своих письмах и статьях напомнить Иванову о том, что прошло уже много лет со времени написания «Явления Христа Марии Магдалене»...
Подстегивание, напоминание — не это ли составная стимула работы художника, артиста, писателя, музыканта?
Кукольник не ленился и в Риме посетить мастерскую Иванова; глянуть на его работу над картиной «Явление Мессии» (Явление Христа народу»). Откликнуться в своей «Художественной газете», назвав ее «славной».
" Было время, когда в понятии русского общества поэзия, живопись и музыка воплощалась в тройственном созвездии Кукольника, Брюллова и Глинки. То было братство творцов, соперничавшее в превосходстве и помогавшее друг другу его достигнуть. Кукольник, по собственным словам, нарочно выводил из терпения Глинку, бракуя то, чем он приходил ему хвастаться, и таким приёмом вызывал его на достижение совершенства."
" Не говоря уже о чутком, музыкальном ухе Кукольника, он был хорошо посвящен и в сухое таинство контрапункта. Глинка находил в нём тонкого ценителя своих произведений, проверял с ним этюды, свои музыкальные рисунки и работал с ним часто над инструментовкой оперных нумеров."
Большая психологическая правда в портрете Кукольника, сделанном К. Брюлловым, признавалась всеми современниками. Хотя в других Брюлловских портретах в людях преобладает уныние, разочарованность, мрачный романтизм; им редко свойственна приветливость, энтузиазм. Не то в случае с Кукольником Нестором.

"Примерно с 1836 года у Кукольника начинаются регулярные приёмы по средам. В этих встречах нет серьёзности салона Одоевского, ни принципиальности пушкинской плеяды. Народ собирается самый разнообразный и самый случайный. Заезжие москвичи Надеждин и Грановский встречаются с Дубельтом и Булгариным, Белинский с Гречем и т.д."
"Литературная и художественная богема зародилась как будто на средах Кукольника…"
Став преуспевающим литератором. Кукольник оставляет чи¬новное поприще, но не надолго. Исполнение служебных обя¬занностей не помешало ему, однако, создать большое число романов и повестей («Дурочка Луиза», «Два Ивана, два Сте¬пана, два Костылькова» и др.), редактировать журнал «Русский вестник», издавать на собственные деньги "Художественную Газету", а затем журналы "Дагерротип"и "Иллюстрация". Чуть позже, совершая служебную поездку по южным губерниям (Ку¬кольник стал экспертом по снабжению армии продовольствием), он написал пьесу «Ермил Иванович Костров», роман «Тонин, или Ревель при Петре Великом» и др.
Между тем критики потихоньку доедали его.
" Лучшая повесть в четвёртом томе "Сказки за Сказкой" называется "Максим Сазонтович Березовский" и написана г. Кукольником. Содержание ея очень интересно; основная мысль прекрасна; попадаются отдельныя хорошия места; но целое рассказано довольно длинно и чуть не слабо. Видно, что автор писал наскоро и торопился к сроку, а оттого из прекрасного произведения вышло у него что-то безцветное, и ни то хорошее, ни то посредственное — разобрать трудно. Жаль!"
" Три периода", роман г.Кукольника, может служить мерою читательского терпения." — не унимался Виссарион.
Вот и Писемский туда же: «Кукольник создавал псевдоисторическую русскую драму и производил неподдельный восторг."
Или вот ешё: «В конце тридцатых годов сильно гремел Кукольник своими патриотическими драмами и повестями из жизни художников с бесконечными толками об искусстве. И все это мне было противно читать (прочитал-таки А.А.); я инстинктивно чувствовал, что тут нет ни патриотизма, ни драматизма, ни художества, ни художников, а есть только риторические крики!»
Нестор Васильевич, измучился от славы и безславья, "которыми его покрыли люди!» ,"потерял веселость и, простодушный в разговорах, сделался принужденным, сварливым, вспыльчивым; спорил из пустяков, из пустяков сердился; когда противоречили, он доходил до бешенства; когда умышленно уступали, обижался." С автором произошло всё то, что происходило с героями его произведений. Не случайно ведь говорится, что писатель всю жизнь пишет одну и ту же книгу, которая ложится камнем на его душу.
" Писатель, обладающий изрядной долей мнительности, вероятно тяготился своим двусмыслием, по его собственному мнению, положением в кругу аристократии. Он считал, что его воспринимают в качестве шута, развлекающего графское семейство чтением очередного опуса или игрой на фортепиано."
В 1843 году Кукольник возвращается на чиновничью службу и поступает в военное ведомство. В этом же году он венчается с Амалией Ивановной фон Фризен, с которой проживёт всю оставшуюся жизнь…
" В июле 1843, он приехал ко мне рано утром, когда Глинки не было уже в Петербурге.
— Сегодня женюсь на Амалии. Не откажись быть посаженным!
—Женитьба — не крестины, от которых не отказываются, отвечал я; но если дело порешено, то зачем и дальше ходить?
— Спасибо!
Кукольник прибегал к лаконизму и усиливал свое малороссийское произноше¬ние, когда хотел пооригинальничать. О своём намерении жениться он говорил со много и прежде; но как мои возражения не действовали, то мне осталось только послать за каретой, чтобы вместе отправиться на первое Парголово, где он жил с невестой. Дорогой он мне начал восхвалять ее качества; а как я со стороны знал больше его, то клал его слова в карман и ехал далее. Невольно думалось — что за чепуха!
В деревянной церкви, на горке, при въезде с Поклонной горы в первое Пар¬голово, Н. Кукольник был обвенчан без церемонии, без гостей, в предобеденное время."
И здесь, злорадствуя по поводу женитьбы Кукольника, именитые хохотуны находят повод покуражиться… " Член некрасовского кружка, впоследствии душитель тех же борцов за свободу из "Современника" М.Н. Лонгинов создаёт непристойную "порнографическую" балладу "Свадьба поэта". Ею читают и … веселятся…" Никитенко, присутствоваший на подобном чтени, записал в дневнике: «Обедал у Панаева и не скажу, чтобы остался доволен там временем. Там были Лонгинов, автор замечательных по форме, но отвратительных по цинизму стихотворений, Дружинин, Некрасов, Гаевский Виктор Петрович и т.д. После обеда завели самые скромные разговоры и читали некоторые из «Парголовских элегий» во вкусе Барков. Авторы их превзошли самих себя по цинизму образов в прекрасных стихах. Вот где нужно искать русскую поэзию! Неужели это весело, господа!»

В 1857 голу, дослужившись до чина действительного стат¬ского советника, Кукольник вышел в отставку и поселился в Таганроге.
«Я счастлив в своем уединении. Я добился честным трудом и твердым характером покойного куска хлеба, сажаю виноград, и проч., и нахожу в беседах с природой гораздо больше и больше пищи, чем с людьми.
Правда, теперь времена переменились. Люди поумирали; я жалею, что стар; что родился рано; но что же делать? Если содействовать уже за старостию общему успеху не могу, по крайней мере благословляю.»
В Таганроге Нестор Васильевич Кукольник и скончался, полузабытый литературными кру¬гами, оставив в своем архиве ряд неопубликованных вещей…

***
Готовя эту статью, я имел цель - восстановить доброе имя известного литератора и сделать публикации его произведений. Я написал о Кукольнике, но не как о современнике Шевченко, Кулиша, Глинки. Список этаких фамилий можно продолжать до безобразия...
Я хотел написать кратко о нём как о талантливой личности с непростой судьбой. Ведь, по большому счёту, и во взлёте и в падении, виновен не столько его талант, сколько окружающие... Таким был и таким остаётся литературный и окололитературный свет.
Я вёл большую переписку. Мне хотелось собрать как можно больше материала о таком замечательном человеке, каким был Нестор Васильевич Кукольник, тот, что родился от польки и русина в желтолистом сентябре Петербурга, 1809, а умер внезапно, готовясь идти в театр и подавая жене коробку с конфетами, в декабрьские морозы Таганрога, 1868 года.

"Рукописей Н.Кукольника в библиотеках города и области, равно как и в архивах Таганрога, Ростова, Новочеркасска нет. Они все были вывезены его потомками. Сегодня эти рукописи хранятся в Пушкинском доме (драма «Гоф-юнкер», запрещенная по указанию Александра II, антиугопический роман и др.), но копии с указанных документов Пушкинский дом не делает.
Мемориального музея Н.Кукольника в Таганроге нет. В Новочеркасском музее Истории Донского казачества имеется небольшой стенд, посвященный Н.Кукольнику. Насколько нам известно, мемориальных музеев нигде в России нет. Нет мемориальной таблички даже на здании Нежинского университета, в котором учился Н.Кукольник. В Таганроге Н.Кукольник занимался литературной деятельностью. Кроме того, он выступал на страницах петербургских газет как публицист. Поскольку статьи его носили критический характер и затрагивали интересы чиновников высокого ранга, он публиковался анонимно. Поэтому, нет даже библиографии этих работ. Кроме того, Н.Кукольник в Таганроге усиленно занимался общественной деятельность. Назовем только его просветительскую программу, обоснование строительства железной дороги Харьков—Горловка — Иловайское — Таганрог, Она получила название Харьково—Азовской, Построена она уже после его смерти. Малоизвестны, но весьма весомы работы Н.Кукольника по расширению угледобывающей промышленности. Фактически, то, что была основана Юзовка и возник западный (украинский) Донбасс большая заслуга Н.Кукольника, но она усиленно замалчивается. Имеются и другие общественно-значимые работы Н.Кукольника (экологическая защита Азовского моря, открытие окружного суда в Таганроге)…"
В советское время была "поставленна" еще одна, посмертная трагедия Кукольника: кости его выбросили из гроба, а на месте могилы построили цех …
Воистину — забвение не имеет ни стыда ни совести.
Полагаю, что этого нельзя допускать. И очень рад, что есть ещё люди, не только интересующиеся произведениями Нестора Кукольника, но и пребывающими в постоянном поиске всего, что связанно с этим замечательным человеком. Среди таких людей мне хочется назвать Александра Ивановича Николаенко. Он имеет свыше 130 публикаций по теме Н.Кукольника. Именно им любезно предоставлен легендарный " Дневник" Н.В.Кукольника для публикации на страницах "Склянки Часу".
Произведения Кукольника в советское время практически не публиковались. Но даже и те, которые проникали в печать, попадали под запрет. Ярким примером тому "Дневник" Кукольника. "Он как бы был запрещен. Причем, этот запрет был похуже цензурного. Идеологически воспитанные искусствоведы постарались "научно" обосновать, что Н.Кукольник обладал низким моральным и интеллектуальным уровнем, и в своем творчестве пользовался недобросовестными приемами. Так, был фактически изъят из научного оборота "Дневник" Н.Кукольника. "Заслуга" эта принадлежит советскому музыковеду Борису Соломоновичу Штейнпрессу, который объявил дневник литературной подделкой. "Дневник" исчез со страниц книг (даже в годы юбилеев М.И.Глинки). И только сегодня нам предоставляется возможность ознакомить читателя с этим "запрещенным" (при помощи науки) "Дневником", с которым можно ознакомиться только в отделах редкой книги некоторых библиотек."
Публикация снабжена комментарием таганрогского исследователя, любезно предоставленном редакции автором.
Я рад, что таким образом "Дневник" Кукольника воскресает.
Этой публикацией журнал "Склянка Часу" возобновляет рубрику " Из литературного наследия", в которой постарается предложить другие, ещё непечатавшиеся сочинения Нестора Кукольника. Хочется пожелать читателям интересного и поучительного чтения.