Театр «МЭТЛУГ» (Молодежный эмоциональный театр Луганска) и его режиссера Валерия Шевцова можно, не боясь переоценить, назвать генераторами событий. Они не перестают радовать нас ими даже теперь, когда театр лишен собственного помещения, а, значит, и возможности работать. Валерий Шевцов сейчас преподает в Луганском государственном институте культуры и искусств. Вместе с актрисой Луганского областного русского драматического театра Заслуженной артисткой Украины Полиной Шкуратовой они в этом году выпустили четвертый курс заочного отделения по специальности «актер театра и кино». Итоговой работой стал спектакль «Корабль дураков, или Нелюдимо наше море» по пьесе современного российского драматурга Николая Коляды, поставленный, нельзя не отметить, с одобрения автора. Не исключено, что этой работе уготована совсем иная судьба, нежели множеству других студенческих зачетных спектаклей, показываемых только членам комиссии, а затем благополучно забываемых.

Два показа «Корабля дураков» на вузовской сцене прошли при почти аншлагах, члены экзаменационной комиссии сошлись во мнении, что работа имеет перспективы быть перемещенной и на большую сцену. Действительно, спектакль того стоит, несмотря на некоторые шероховатости.

«Корабль дураков, или Нелюдимо наше море» - трагикомическая притча в двух действиях, по определению автора. Написана пьеса в сентябре 1986 года, впервые поставлена три года спустя в театре Йошкар-Олы. С тех пор выдержала множество постановок на столичных и провинциальных сценах.
Сюжет прост: обитатели дома-барака не могут выйти утром на работу, потому что после осенних ливней дом оказался окруженным водой. Остались на «острове», без помощи несколько человек: старуха-пенсионерка Манефа, продавщица Динка и её муж таксист Анвар, маленький Васька и его родители — учителя Коля и Ольга, слесарь-сантехник Вовка и его жена Фаина. Целый день вся эта компания ругается между собой, потом мирится, потом соседи пьют чай, плачут и снова ругаются и снова мирятся… Автор ставит простейшие вопросы. Почему мы – такие: ненавидим друг друга непонятно, за что, хотим, чтоб проблемы наши решались, но не хотим ничего сделать для этого?..

Да, напоминает все это горьковское «На дне», множество других произведений, авторы которых считали, что самые насущные философские проблемы, самые запредельные духовные высоты, самые пронзительные проявления чистоты душевной куда более воспринимаемы читателем и зрителем, когда «инсталлированы» в неустроенность и безнадегу. Для немалого количества литераторов социальное «дно» оказалось действительно золотым в плане успеха произведений.

Но вернемся к постановке Валерия Шевцова. Единственной декорацией на сцене были мешки. Подразумевались те самые мешки с песком, из которых во время наводнений сооружаются барьеры и временные плотины. Но мешки с песком используются и в «горячих точках» во время уличных боев для сооружения баррикад. Потому этот элемент сценографии можно понимать двояко: персонажи спектакля и защищаются от воды, и в то же время заняли своего рода «круговую оборону», оберегают свой мирок, неустроенный, постылый, но РОДНОЙ, который и хотелось бы поменять на что-то лучшее, но боязно.




Только вслушайтесь, что действующие лица говорят в финале спектакля: «Завтра что-нибудь сообща придумаем…» Завтра, а не прямо сейчас! И остальное – в том же сослагательном наклонении: надо бы и туалеты побелить, и от местной власти добиться помощи: «Сходим… Опосля… После… Потом… Как-нибудь уж… Чего там…». Сколько можно так жить? И этот вопрос ставит автор. Отвечать нам.

И ведут себя действующие лица в спектакле соответственно: постоянно прячутся за мешками, словно ждут откуда-то чего-то нехорошего, не понимая, что главный враг – не извне, а вокруг и внутри.
На самом деле, в мешках – не песок. Опилки там были. Они волей режиссера превращены в этакую универсальную субстанцию, которая – и нечистоты из ночных горшков, и вода, и чай, и малиновое варенье, и сахар… Подготовленному зрителю (для других Шевцов не работает) эта условность понятна. Она делает действо более сюрреалистическим: мир дома-барака предстает нам таким, где уже – все едино, все перемешалось: и гадкое, и сладкое.

Нельзя не отдать должное режиссеру (он же – сценограф) за то, что не пошел по пути наименьшего сопротивления и не сделал из спектакля этакий «парк советского периода», как поступали многие предыдущие постановщики произведения Николая Коляды. Можно было плотно насытить сценическую ткань песнями советских лет, что придало бы спектаклю упругий ритм, а заодно помогло бы преодолеть длинноты второй части пьесы. Но так ли уж нужно было зрителю очередное ретро?

Звуковым фоном этого спектакля было некое «радио нашего города», где пели Джим Моррисон и БГ, ди-джеи то заумствовали, то несли несусветную чушь… В общем, от конкретных времени и места событий авторы спектакля абстрагировались, дистанцировались. И правильно сделали. Такое «дно» можно найти и в Луганске, и в Париже, и в Сан-Франциско, и в Рио-де-Жанейро…




Спектакль в интерпретации Валерия Шевцова – о том, что теряются в новом обществе и явно не входят в список провозглашенных им ценностей дух единения, человеческое участие.

Курс Валерия Шевцова и Полины Шкуратовой – это в основном актеры областного русского драматического театра и театра МЭТЛУГ (последние сейчас зарабатывают на хлеб, кто как может, но в душе они – актеры). Словом, непростые студенты, работать с которыми под силу мастерам только такого уровня. Секрет успеха спектакля – и в специфике команды, работавшей над ним.

Просто поразила Ирина Савчишина (Манефа). Актриса признавалась, что поначалу даже не представляла, как будет играть женщину, которая значительно старше ее. Но перевоплощение получилось полное. Признаюсь, было очень интересно увидеть, как актриса справится с одной из ключевых сцен спектакля. Очищение душ, прозрение персонажей начались с истошного крика Манефы: «За что вы меня все так ненавидите?!.. Никто меня не люби-ит!» А за что было любить ее, бывшую стахановку, а сейчас – обозленную от одиночества старуху с нищенской пенсией и единственной усладой – радоваться чужой беде? Даже потопу в начале спектакля: «Ну вот вам, дорогие соседи… Вот вам…» От нее самой зависит возвращение к себе уважения, в том числе – имени и отчества вместо придуманного Вовкой прозвища Манефа. Ирина сыграла Нину Николаевну очень серьезно, без комедийных «пережимов». И правильно сделала. Не до смеха тут.

Актер Тарас Чеверноженко (Владимир) порадовал интересной и четко продуманной работой, имеющей большое значение для общей концепции спектакля. И тут к чести актера и режиссера нельзя не отметить, что они не снизошли до того, чтоб на потребу залу акцентировать внимание на комедийном, внешнем (похмельные гримасы, выпяченный живот, спадающие трусы…). Драматургический материал позволял это сделать. Но авторы спектакля решили больше следовать духу, а не букве пьесы.

История Николая и Ольги (их сыграли Виктор Лысенко и Анна Приходкина) – даже в некотором роде отдельная сюжетная линия. Это – драма провинциальных интеллигентов, людей с интеллектуальными и духовными запросами, но обреченными на их нереализованность. Трудно изображать даже видимость элитарности, когда на самом деле переживаешь драму. Особенно это касается Ольги. Сколько ни делай вид, что муж способен быть опорой в семье, хлопотать ради общего блага, правда, увы, неприглядна: квартира-развалюха без удобств и отсутствие надежды на перемены к лучшему. Вот и сорвалась Ольга на мужа, закричала: «Не трогай меня!!!! Не прикасайся ко мне!!!!», ударила его «по личности». До этого было более мягкое: «А ты вообще молчи! Размазня! Тюфяк!». Виктор и Анна прекрасно справились с возложенной на них очень сложной творческой задачей.

Единственным хоть немного комедийным персонажем был таксист Анвар (роль исполнил Павел Кошель). Может быть потому, что исполнитель роли – цирковой артист по основной специальности.

Ирина Сухомятникова и Анна Погадай удачно воплотили образы Дины и Фаины. С «изюминками» сыграли.

По словам Валерия Шевцова, не исключено, что спектакль будет представлен для широкой публики в сентябре. Тогда наверняка он в полной мере станет событием в культурной жизни Луганска.