Дмитрий Быков:

«Тереховский роман — серьезное литературное событие. Может быть, первое за несколько лет, и уж, безусловно, самое значительное за последний год. Одной сенсационностью выводов такое не обеспечивается: перед нами концептуальное высказывание, и критику наконец доступна полузабытая радость от трактовки неоднозначного, глубокого, масштабно задуманного текста. С этим можно поздравить и читателя, и будущего критика».

«КАМЕННЫЙ МОСТ» — это роман-версия и роман-исповедь. Жизнь «красной аристократии», поверившей в «свободную любовь» и заплатившей за это, пересекается с жесткой рефлексией самого героя.

Опыт воскрешения прошлого, которое хлынуло в настоящее...

Большой Каменный мост — одна из главных достопримечательностей Москвы. Именно с него открывается хрестоматийный вид на Кремль, на всю Россию.

3 июня 1943 года около шести вечера на площадке лестницы ведущей с моста в сторону Дома правительства, набережной и Театра Эстрады прохожие обнаружили девочку, убитую выстрелом в затылок, и смертельного раненого мальчика — пуля ему попала в висок. Он лежал на спине, держа левую руку в кармане. Милиция не обнаружила на месте преступления пистолета. Никто не видел момент выстрелов. Среди набежавших зевак, выделялась очень красивая, со вкусом одетая дама, кусавшая в отчаянии пальцы.

В мальчике и девочке жители Дома правительства опознали учеников главной школы Советского Союза № 175 — там учились дети вождей. Девочка — Нина Уманская, дочь Константина Уманского, посла в США, только что назначенного в Мексику. Мальчик — Володя Шахурин, сын наркома авиапромышленности. Оба отца числились в любимцах Сталина.

За жизнь Володи боролись лучшие врачи СССР, но утром 5 июня он умер, не сказав ни слова.

Вести следствие поручили лучшему сыщику СССР — Льву Шейнину, он быстро вынес заключение: мальчик убил Нину из «романтических побуждений», не желая с ней расставаться, и покончил с собой. Девочка славилась своей красотой, училась и выросла в Европе, ее приглашали сниматься для журналов мод, необычайную привлекательность Нины отметил даже президент Рузвельт, крайне не любивший самого Уманского — в Штатах того, возможно, не без основания считали генералом НКВД.

Сталин, прочитав материалы следствия, сказал: «Волчата». Этим и закончилось все известное. Но почти никто не знает, что Сталин добавил: «Погублены две жизни. Не будем губить третью»...

...Герой нового романа АЛЕКСАНДРА ТЕРЕХОВА, бывший эфэсбэшник, а ныне маргинал, торгующий на Измайловском рынке раритетами советских времен, через шестьдесят лет начинает собственное расследование этого странного дела.

Роман «Каменный Мост» номинирован на премии «Большая книга», «Русский Букер» и «Национальный бестселлер» 2009 года.

Александр Терехов — журналист и писатель. Работал в «Огоньке», «Совершенно секретно», «Неделе». Автор романа «Крысобой», повести «Мемуары срочной службы», сборника «Окраина пустыни».


Поскользнулся и улетел в историю
Финалист "Большой книги" Александр Терехов зевает при словах "кремлевские" и "тайны"
Андрей Мирошкин

"Российская газета" - Федеральный выпуск №5000 (176) от 18 сентября 2009 г.



В коротком списке премии "Большая книга" оказался роман Александра Терехова "Каменный мост". Это объемистое, драматичное повествование на стыке документалистики и вымысла.

В центре сюжета - загадочная смерть двух подростков, детей высокопоставленных особ, близ стен Кремля в 1943 году. Расследованием этой засекреченной истории в наши дни занимается отставной сотрудник ФСБ с несколькими помощниками. Поиски приводят к поразительным результатам... С автором романа побеседовал корреспондент "РГ".

Российская газета: Сколько лет в общей сложности писался "Каменный мост" и как протекала работа над романом?

Александр Терехов: В историю с гибелью двух семиклассников 175-й школы на Большом Каменном мосту 3 июня 1943 года я попал в 1997 году, в последний год своей журналистской карьеры. Необычайно красивую девочку Нину Уманскую убивает ее безумный поклонник и одноклассник Володя Шахурин, а потом стреляет себе в висок. Обстоятельства дела докладывают Сталину, и тот произносит что-то вроде "Вот волчата..." или "Ах, волчата...". Как "дело волчат" эта история многократно описана в бульварных и околобульварных газетах, воспоминаниях, рассказана по телевизору.

Иногда эту историю рассказывают еще и с эпилогом: несчастных возлюбленных похоронили рядом (а то и в одной могиле!) на Новодевичьем. Отца Шахурина, наркома, после войны арестовали по "делу авиаторов" и попрекали "плохим воспитанием сына". А отец и мать Уманские погибли в авиакатастрофе в Латинской Америке. У меня эта история никакого интереса не вызывала по трем причинам. Во-первых, "дело волчат" мне кажется невероятно пошлым названием. Во-вторых, я, как любой обыватель, стараюсь держаться подальше от больших страстей, приводящих к убийствам на бытовой почве. В-третьих, являясь многодетным отцом, не люблю трагических историй, связанных с подростками. Но так получилось, что всего лишь заглянув по чужой просьбе за эту дверь, я поскользнулся и улетел в историю, случившуюся на Большом Каменном мосту, как в какую-то яму, и долго, десять лет, полз, полз назад.

РГ: Роман весьма объемист, сегодня издательские редакторы обычно сокращают такие тексты. При чтении у меня сложилось ощущение, что борьба за публикацию книги в полном объеме была нелегкой, так ли это?

Терехов: Наоборот. Эта борьба была легкой. Артподготовка, штурм и - быстрая капитуляция. Я без особых слез расстался с изначальным желанием издать целиком все 1000 страниц с двумя сотнями фотографий действующих лиц и копиями документов, квитанций, рисунков и образцов почерков. Я, как и многие авторы так называемой "качественной", "серьезной", а вернее сказать, скучной теперь прозы, не имею читателей, кроме себя самого, редактора и "знакомых знакомых". А если читателя нет, то споры о том, вычеркнуть или не вычеркнуть вот этот вот самый все тормозящий абзац про весеннее утро, поменять "розовый" на "малиновый" и как вообще озаглавить, быстро становятся смешными. Достаточно того, что идеально изданная книга существует в сознании автора, там ей и место.

РГ: Чем вас привлекают околокремлевские тайны 30-х - 40-х годов?

Терехов: Ничем. Слова "кремлевские" и "тайны", да еще поставленные рядом, ничего кроме тошноты и зевоты вызвать не могут. Лучше поспать, чем читать такие книги. Что-то типа "где золото партии?", "кто отравил Брежнева?", "тайна завещания Андропова", "кто же был Иосиф Сталин по национальности?". Читатели таких книг, я надеюсь, вымерли еще в начале девяностых и сейчас сосредоточились в основном на любви вампиров. Если кто-то выложил триста сколько-то рублей за "Каменный мост" в надежде почитать про "свободную любовь красных аристократов", то к пятидесятой странице он в горчайшем разочаровании задремлет.

РГ: В какой пропорции в книге смешаны исторические реалии и вымысел?

Терехов: Если не погружаться в рассуждения "а что такое, черт возьми, есть реалии?!", мне кажется, я выдумал только несколько фамилий и одно отчество. Другое дело, что ноги мои в походе не всегда опирались на документ, а иногда ступали и на зыбкие воспоминания. Но я старался выбирать для опоры места потверже, где несколько воспоминаний пересекались. Но все равно мне было бы крайне грустно, если бы меня поправили знатоки. Что-нибудь про калибр пистолетов, меню кремлевской столовой или, не дай Бог, ошибка с маркой машины Васи Сталина в 1943 году!

РГ: Насколько пригодился при работе над книгой ваш профессиональный опыт журналистских расследований?

Терехов: Журналистика, даже если это расследование, это письмо на туалетной бумаге. Это жизнь охотничьей собачки: свистнули, сбегал и принес. Это способность легко возбудиться на то, что не возбуждает. А книга это такая ровная, спокойная, сама по себе возгорающаяся и сама по себе затухающая бытовая одержимость, чем-то похожая на одержимость распространителей посуды "Цептер" и вообще менеджеров по продажам, что ходят с клеенчатыми сумками по офисам и верят, что все миллиардеры начинали именно так.

РГ: Считаете ли вы "Дом на набережной" (и прилегающую местность) одним из самых мрачных, "прОклятых" мест Москвы?

Терехов: Я абсолютно не одарен в мистическом смысле. На мой вкус проклятые места Москвы - это помоечные окрестности станции метро "Выхино", полуорганизованные парковки у Белорусского вокзала, районные поликлиники, здания ОВД, службы судебных приставов и Государственная Историческая библиотека этим летом, где закрыли на ремонт туалеты, а на единственном работающем повесили плакат "Смывайте из канистры".

РГ: Судьба героев-подростков и их окружения в романе тесно переплетена с историей страны накануне и во время войны. Вы считаете свой роман человеческой драмой, политическим триллером или чем-то еще?

Терехов: У автора всегда самое превосходное мнение о своей работе. А тем более у русского автора, который в публичном выступлении норовит по-родственному положить руку на плечо Л.Н. или Ф.М., хотя, мне кажется, к великой русской литературе современные российские писатели имеют не большее отношение, чем хорватские или чешские. Но я все-таки осмелюсь заметить,что для меня написанная, уже умершая, освободившая меня книга "Каменный мост" - это анабасис, книга о военном походе. Люди идут туда, где вроде бы кончается земля. И у каждого участника похода свои взаимоотношения с его целью. И описывая потери, надо постараться никого не забыть. И не забыть, откуда мы идем. Вот что-то типа этого.