Микола Тютюнник. О, как им жить, скажите?!

Автор: Главный редактор Ирина Анастасиади 

Ц А В Е Т  Т А Н Е М

 (Из Лины Костенко)

Сгорели их жилища, покрылись слоем пыли.

Бредут, бредут беглянки, в тревоге и тоске.

И чтоб язык родной свой их дети не забыли,

Им буковки выводят армянки на песке.

А ветер, ветер, ветер!..

Какой колючий ветер!..

Обугливает лица, а путь далек лежит.

Лишь выведешь то слово, что всех родней на свете,

А слово-то без корня, покатится, сбежит.

И где-то там, в пустыне, съедят его верблюды.

Забудут его дети и вырастут немы.

Бредут, бредут беглянки…

Бредут бездомны люди…

Не крыша, а букварь  их им бередит умы!

Сгорели все их храмы. Мужчины их убиты.

Колокола надежды укрыл волной Севан.

О, как им жить, скажите?! На том кровопролитье

Не месяц в небе всходит − турецкий ятаган.

А ветер, ветер, ветер!..

Горят лицо и руки!..

Но как-то надо людям свой алфавит спасать!

Хоть некогда писать им те маленькие буквы.

И нечем им писать их. И не на чем писать.

И только на привале, когда спокойно, вроде,

Покуда в свои тачки армянки не впряглись,

Те буковки армянские, как стебельки, выводят,

Слезами поливают, и буквы принялись.

В песках пустили корни, − а ветер, ветер, ветер…

Бредут, бредут беглянки, в тревоге и тоске.

И следом, по пустыне,

Те стебелечки литер,

Как травы, прорастают в пылающем песке.

Их топчут вражьи кони, и глушат их бурьяны,

Но прорастут те буквы  в легенды по весне.

«Цавет танем!» – прощаясь, так говорят армяне.

Беру твои страданья. Теперь они во мне.

***

        Сам не знаю, что это такое…

                 Я не верю вечности покоя.

 Н. Рубцов

Вот и все. Как с борта теплохода,

Ты мне машешь прощально рукой…

Я не верю в бессрочность ухода,

Как не верю и в вечный покой.

Может статься, к тебе я под вечер

Ветерком, посвежевшим от рос,

Прилечу, обнимая за плечи

И касаясь волнистых волос.

И, счастливый, промчусь мимо окон,

Колокольчиком в поле звеня…

Ну, а ты лишь поправишь свой локон

И, увы, не узнаешь меня!