НЕ НАВРЕДИ!

Людмила

Некрасовская

Подсолнухово поле

Взгляни: знакомое до боли,
Но взволновавшее, как стих,
Цветёт подсолнухово поле
Пахучей бездной солнц земных.
Над этим зрелищем пьянящим
И столь обыденным на вид
Народ пчелиный работящий
С живым усердием гудит.
И в этом нет для нас загадок,
Зато пример необходим
Того, что труд настолько сладок,
Что горек мёд в сравненье с ним.

* * *

Мечтали храм для Бога возвести,
Все купола покрыть чистейшим златом.
Чтоб захотел Творец в него войти,
Храм должен быть просторным и богатым,
Над миром возвышаться не в глуши...
Но вдруг прозрели: скромно и безвестно
Живёт Господь в каморочке души.
И там Ему не бедно и не тесно.

* * *

В саду на ветке яблоко росло.
А по ночам оно смотрело в небо
И видело хрустальную звезду,
С высот на мир взирающую тихо.
И яблоку хотелось стать звездой,
Такой недосягаемой, парящей
В бескрайнем небе. Но себе оно
День ото дня казалось тяжелее,
Как если бы не соком налилось,
А горечью не сбывшихся мечтаний.
Но вот однажды ветер налетел,
Сорвал звезду с небес и кинул наземь.
И яблоко рванулось вслед за ней
И тоже полетело... Сладкий миг!
Недостижимый прежде миг полета!
Ему казалось, что оно – звезда!

Сёстры

У нас противоречий нет,
А все различия – пустяк.
Сестра, ты любишь яркий свет –
Я обожаю мрак.
Обеим по сердцу цветы:
В них отраженье бытия.
Живым друзьям их даришь ты,
А всем умершим – я.
Ты – егоза, всегда спешишь
И созидаешь день-деньской.
Мир изменить ты норовишь –
А я даю покой.
Твой – белый цвет. Мой – чёрный цвет.
Ты веселишься, я – в слезах.
Всегда прекрасен твой портрет,
А я внушаю страх.
Но почему с любой судьбой
В какой угодно стороне
Проводят краткий миг с тобой,
А вечность дарят мне?

* * *

Добро уже давно утратило права.
И правит светом ложь, подобная вампиру.
Но истина сильна, как вешняя трава,
И рвёт асфальт времён, себя являя миру.
Её не удержать. Её не запретить.
Стараться утаить – и это не поможет.
И не пытайтесь ложь правдивой объявить:
Её во все века от истины корёжит.
Но хочется понять, как застит ложь умы,
Куда бегут от нас сомненья и тревога.
Вы помните тот день? Простили вора мы
И, злом ослеплены, тотчас распяли Бога!

* * *

Есть истины, изложенные ясно.
Я ими руководствуюсь в судьбе.
Чужих богов не пну не из боязни,
А из-за уважения к себе.
Куда бы ни вела меня дорога,
Я сдерживаю сердце: «Не спеши,
Войдя, как в храм, построенный для Бога,
В надломленность и мрак чужой души».
Есть правила, что выполняю свято.
Чтоб встретить меньше боли впереди,
Я каждый день словами Гиппократа
Сама себя прошу: «Не навреди!»

* * *

Посмотрю на восток – и страшит темнота.
И сама в то, что вижу – не верю.
Люди, где вы? Ау! Нет людей ни черта!
Только звери вокруг, только звери.
А на запад взгляну – и мертвею живьём.
Что за тремор предательский в лапах?
Почему так отчётливо пахнет зверьём?!
Ах ты, черт! Это – собственный запах…

* * *

А лето истаяло, словно пломбир:
Работа, заботы, семь пятниц недели…
Мы дольше теплом насладиться хотели,
Но осень уже постучалась в наш мир.
Нет, с летом ещё не разорвана связь,
Хоть копится в листьях сусальное злато.
И время, как будто оно виновато,
Сбегает от нас, наказанья боясь.
Вернётся ли? Глупо об этом молить.
Престранная мысль посещает однажды,
Что жить – это значит: испытывать жажду,
Которую нам не дано утолить.

Бабочка счастья

Когда предвечерней истомы
До края полны небеса,
Звоню я родным и знакомым,
Чтоб их услыхать голоса.
И если их тембры спокойны,
То прежде, чем встретить зарю,
За всё, что молитвы достойно,
Всевышнего благодарю.
И вмиг исчезают напасти.
И я ощущаю в тиши,
Как хрупкая бабочка счастья
Порхает по саду души.

Новый день

Средь насыщенной тьмы, просочившейся из облаков,
Утро каплей молозива пахнет призывно и сладко.
Новый день – как дитя. Он проснулся у звездных сосков
И, глаза приоткрыв, наблюдает за миром украдкой.
Мы хотим – не хотим, а должны за него отвечать.
Коль научим добру – обретём и покой, и усладу.
Ну а если в любви не сумеем его воспитать,
Приумножится мрак. Значит, так нам, бездарным, и надо!