Владимир СПЕКТОР

* * *

А вы из Луганска? Я тоже, я тоже...

И память по сердцу – морозом по коже,

Ну да, заводская труба не дымится.

Морщины на лицах. Границы, границы...

И прошлого тень возле касс на вокзале.

А помните Валю? Не помните Валю...

А всё-таки, помнить - большая удача.

И я вспоминаю. Не плачу и плачу.

Глаза закрываю – вот улица Даля,

Как с рифмами вместе по ней мы шагали.

Но пройденных улиц закрыта тетрадка.

Вам кажется, выпито всё, без остатка?

А я вот не знаю, и память тревожу...

А вы из Луганска? Я тоже. Я тоже.

* * *

По улице Советской

иду, иду, иду…

И длится сон, как детство,

и память на ходу

Выхватывает фото

полузабытых лет,

Где что-то или кто-то

знакомы или нет,

Кто лучше, а кто - хуже

Кто хоть чужой, но свой.

Где тот, кому я нужен,

кивает головой.

Где явь сильнее фальши,

а сны еще легки.

Где чудеса не дальше

протянутой руки.

* * *

- У домика Даля, где часто бывали,

Увидимся снова? - Не знаю. Едва ли.

Хоть там всё, как прежде, скамейка, аллея…

Но сердце — левее, и время — чуть злее.

Я помню, я знаю, и, память тревожа,

Спешу вдоль аллеи, в надежде, что всё же

У Даля в четверг соберутся поэты...

Так было. Я помню. Спасибо за это.

* * *

Не повторится и не вернётся.

А память шепчет: «Всё было классно».

Хоть были пятна, но было солнце.

И всё напрасно? Нет не напрасно.

Листает память свои страницы.

Жизнь, как цитата из «Идиота».

Всё — не вернётся, не повторится.

А вдруг, хоть что-то. Хотя бы что-то...

* * *

Как мне обнять то, что с детства любимо -

Улицу Даля, Советскую, мимо

Завода ползущий трамвай,

Мимо родного Луганска... Вставай!

На остановке — знакомые лица.

Время Луганска упрямое — длится

Среди разрухи, страданий и ран.

Это история, словно таран,

Лупит, на прочность судьбу проверяя…

Здравствуй, сосед! Что ж так долго трамвая

Нету и нету… - Не жди, не придёт.

Год, считай, нету. Да, больше, чем год.

Значит, пешком, как нормальный влюблённый,

Вдоль Карла Маркса и вдоль Оборонной.

Вон - Дом со Шпилем, «Россия» и Пед,

И «Авангард», где «Зари» гаснет свет.

В мыслях иду, как летаю по краю,

И, обнимая в душе, понимаю -

Тает слезинкой дорога назад…

Где ты, Луганск-Ворошиловоград?

* * *

Я жил на улице Франко,

И время называлось «Детство»,

С 20-й школой по соседству.

Всё остальное – далеко.

Взлетал Гагарин, пел Муслим,

«Заря» с Бразилией играла,

И, словно ручка из пенала,

Вползал на Ленинскую «ЗИМ».

В «Луганской правде» Бугорков

Писал про жатву и про битву.

Конек Пахомовой, как бритва,

Вскрывал резную суть годов.

Я был товарищ, друг и брат

Всем положительным героям

И лучшего не ведал строя.

Но был ли в этом виноват?

Хотя наивность и весна

Шагали майскою колонной,

Воспоминаньям свет зелёный

Дают другие времена.

Я жил на улице Франко

В Луганске – Ворошиловграде.

Я отразился в чьём-то взгляде

Пусть не поступком, но строкой.

А время кружит в вышине,

Перемешав дела и даты,

Как будто зная, что когда-то

Навек останется во мне.

* * *

Это город моих неудач и удач,

Моих горьких потерь и находок…

Этот город больной,

этот город – мой врач,

Он старик, и он мой одногодок.

Этот воздух,

который был раньше степным –

По душе мне и с пылью Донбасса.

Ну, а дым заводской –

что ж Отечества дым

Сладок нам, как говаривал классик.

Здесь друзья и враги – не чужие, мои,

Да и я для них кое-что значу.

Здесь и память моя – на любви и крови,

Надо мной то хохочет, то плачет…

О Луганске своем говорю – и всегда,

Как о близком, родном человеке.

Есть на свете Париж.

Есть еще города…

Но Луганск в моем сердце навеки.

* * *

Дышу, как в последний раз,

Пока ещё свет не погас,

И листья взлетают упруго.

Иду вдоль Луганских снов,

Как знающий нечто Иов,

И выход ищу из круга.

Дышу, как в последний раз,

В предутренний, ласковый час,

Взлетая и падая снова.

И взлетная полоса,

В мои превратившись глаза,

Следит за мной несурово.

* * *

Возвращаются забытые слова,

Проявляются надежды и улыбки,

Осень, словно новая глава,

Где краснеют розы, как ошибки.

Хочется найти, поднять, сберечь,

Избежать сомнений ненапрасных,

И не искривить прямую речь,

И Луганск нарисовать как праздник.

* * *

Удар за ударом. Спасибо, Луганск,

Ты учишь терпеть эту боль.

И я, не успевший устать от ласк,

Вживаюсь в судьбу, как в роль.

А жизнь так похожа на «чёрный пиар»,

А мир так насыщен войной…

И надо держать, держать удар

И сердцем, и клеткой грудной.

* * *

Тень Шекспира, пролетев над Украиной,

Не заметила ни Гамлета, ни Лира,

Но увидела, что страсти роковые

Разрушительны, как сотни лет назад.

Правят те же персонажи — Зло и Жадность.

И жестокое Коварство над Любовью

Издевается, как прежде. И убийца

Торжествует. И никто не виноват.

* * *

Это город. И в нем не хватает тепла.

И не осень прохладу с собой принесла.

Не хватает тепла в руках и душе,

В ручке мало тепла и в карандаше.

Не хватает тепла во встречных глазах.

В них смятенье и холод. А, может быть, страх.

В этом городе нищим не подают.

Им по праздникам дарят веселый салют.

В темном небе так много слепящих огней,

Но не греют они суету площадей.

Не хватает тепла, хоть работает ТЭЦ

В этом городе теплых разбитых сердец.

* * *

Заводчане торгуют, торгуют…

Где найти им работу другую,

Ведь заводу они не нужны.

Это бизнес – основа державы.

Это бизнес – преддверие славы.

Или, может, преддверье войны?

Солнце греет, луна охлаждает,

Желтый лист в сентябре опадает,

Невзирая на курсы валют.

Дирижер своей палочкой машет,

И сквозь мысли о хлебе и каше,

Слышишь? – Ангелы что-то поют.

И без всякой надежды на чудо

Даже в дни, когда тяжко и худо,

Люди Родиной землю зовут.