Константин
ВАСИЛЬЧЕНКО
 

* * *

Я болен. Я стихами занемог,
Когда ничто того не предвещало.
Витающее нечто в цель попало,
Сподвигло вылить строки на листок.
Смиренный раб гусиного пера,
Заложник образов, метафор, аллегорий,
Воображеньем сотканных историй
Под балдахином звёздного шатра –
Корпит поэт. Лишь мерный ход часов
Его от суеты оберегает,
Пока он словом этот мир латает
Суровой нитью выстраданных слов.
И я таков, и ко всему готов,
Что завтрашнее утро явит миру.
Пока не рассвело, настрою лиру,
Местами поистертую с боков.


ОТ СЛОВА К СЛОВУ
 
От слова к слову – начинаю поиск.
Карабкаюсь, заткнув перо за пояс,
Отвесною и скользкою скалой.
А ястребы в предчувствии обеда
Не уставая кружат надо мной,
Сдувает строки ветер штормовой,
Надев очки литературоведа.

Сорваться – значит не подняться боле,
В пылу обиды изойти от боли,
Оставить всё, что брошено на кон,
И не искать тропинку к совершенству,
В итоге – обрести спокойный сон
И с прочими иными в унисон
Предаться безразличному блаженству.

Из глубины вселенских средоточий
Слетают перепутанные строчки,
Достойные стихотвореньем стать.
Семь раз отмерить, а потом решиться
То, что в итоге вышло, записать,
Побуквенно умыть и причесать.
И всё воздастся автору сторицей.


* * *

Остывший кофе. Мятая кровать.
От корочки до корочки тетрадь
Заполнена рождёнными стихами
В ночи, под грозовыми небесами.
Сподобится ль их кто-то прочитать?

Защиты атрибут, как щит и меч,
Соития итог добра и света,
В оправе серебра – прямая речь,
Свечой для возжиганья сотен свеч –
Хранится в арсенале у поэта.

Разбередив читателя строкой,
Когда она до спелости дозрела,
Лишь тот поэт выигрывает бой,
Кто держит строй в согласии с собой,
Чьё слово – в перекрестии прицела.


* * *

Замкнут путь лошадки карусельной –
Всё по кругу да вокруг оси,
Ограничен скоростью предельной,
Не свернуть и не затормозить.
Тянет тяжелеющий с годами
Каждая лошадка свой возок,
Глядя в пол, утыканный гвоздями,
Не спеша наматывает срок.
Оседлают вдруг да ножки свесят –
Не противься. Так тому и быть.
Значит, карусельщик занебесный
Пожелал интригу закрутить.
Если бы от круга оторваться,
Двинуться дорогою прямой,
С бытом закольцованным расстаться,
Силами померяться с судьбой…
Только – засть! Она без промедленья
Всё воротит на круги своя –
Нетерпима к неповиновенью
В кругообороте бытия.


НА СТЕНЕ
 
В лабиринтах рельефа бетонной стены
Жизнь кипит, незаметная глазу.
Отношенья странны и законы ины
Не по прихоти, не по указу.
Караван муравьиных навьюченных тел
Держит путь по холмам и долинам,
Принимая как факт монотонный удел
Под назойливый писк комариный.
Вот прожорливый геккон – чешуйчатый ас –
Притаился в расщелине блока,
Положив на недвижную бабочку глаз,
Он её не хватает – до срока.
А во мраке каверны коварный паук
Поправляет узор паутинный –
Этот хищный, инстинктом впечатанный, трюк
Сохраняет порядок рутинный.
Вот ручей по стене, словно горный поток,
Из протёкшего ржавого крана –
На его берегу, как безмолвный упрёк,
Почерневший скелет таракана.


КАЛИМЕРА*

На Кипре, как и в Греции, всё есть.
И, если тут мне встретится химера,
Я поприветствую химеру: «Калимера!» –
Здесь разномастных странностей не счесть.

Кроша барашков белопенных бал,
Прошлёпает античная галера –
Я крикну капитану: «Калимера!»,
Пока его не смыл девятый вал.

Мои фантазии поэта да простит
Эриния по имени Мегера,
Когда услышит слово «калимера»,
Поскольку я турист, а не бандит.

Я стоек. И меня не совратит
Гетера бюстом пятого размера.
Я подмигну размеру: «Калимера!» –
Мой сталагмит другой принадлежит.

От впечатлений кругом голова…
Судьбе моей, что так ко мне добра,
Я пару слов добавлю к «калимера»,
Когда другие выучу слова.
_________________________________
* Καλημέρα — «Доброе утро», греч.


СОН
 
Был жаркий день. И я в тиши лесной
Прилёг вздремнуть под старою сосной.
И был мне сон, что я – большой поэт,
Не стар, как денди лондонский одет;
Имею «Лексус», с мезонином дом,
И сотню разных комнат в доме том;
Доходный бизнес на битьё баклуш,
Послушной дворни два десятка душ.
Куда ни глянь – сплошная благодать,
Так хорошо – пером не описать.
Прохладой манит изумрудный пруд,
По водной глади лебеди плывут.
Нагие девки плещутся в пруду,
А детвора играет в чехарду.

И снилось: будто я в моём лесу
Лежу и глажу рыжую лису.
Рифмуя, околесицу несу
Плутовке рыжей с пирсингом в носу…
Откуда, думаю, взялась в лесу лиса?
Всхрапнув, на ветки хруст открыл глаза –
И вижу смутно, отойдя со сна,
Что надо мною ель, а не сосна…

Ещё не то привидится в жару,
Но, зуб даю, я никогда не вру
И за слова ответственность несу –
За сон, лису и лесополосу.


* * *

Модель функционирует, но требует доводки,
Поскольку потребляет слишком много водки.
И, ко всему, упряма, как осёл.
Капризна запредельно и умна не очень,
В её характере избыток червоточин,
А в мыслях – средоточие крамол.

Бывает не по делу жутко говорлива,
На деньги падка, суетлива и спесива,
Любым властям готова ноги целовать.
Ломает шапку, гнётся перед тем, кто в силе
И, что б с экранов там ей ни наговорили,
Готова ложь за истину принять.

Прилюдно издаёт неподобающие звуки,
По поводу любому распускает руки
За часом час, за годом год, за веком – век.
Как мог не знать Создатель, что его созданье
Столь безалаберно провалит испытанье –
Лишенный разума Разумный Человек!


ВОДА

Вода морская жизни колыбель качала
От самых-самых первых робких дней начала,
А жизнь лишь начинала панцирем твердеть,
С трудом на сушу выбиралась, выползала
И замышляла покорить земную твердь.

В хвощах и плаунах прокладывала тропы.
Светился бледный глаз небесного циклопа,
Ещё не названный двуногими Луной,
Поскольку человека не было, апропо,
Средь прочих разных тварей фауны земной.

Давала жизнь вода, но исподволь копила
Стихии древней разрушительную силу,
Не признавая ни границ, ни берегов.
С нечистой силою поручкавшись, топила
Ещё живую плоть под крышами домов…

И если в злобе нечисть открывает краны,
По всем приметам это – ломка наркомана.
Упившись кровью человеческой, вампир,
Опустошив свои дырявые карманы,
В агонии бесславно покидает мир…

Мы вышли из воды. Мы есть вода. Я знаю.
Надеюсь всё же, что во мне вода – живая.


ПИШИ, ПОЭТ!
 
Перо скрипит – магическая шпага...
В ночи теряет девственность бумага,
Чтоб с рифмой иль метафорой грешить.
Нисходят строки чинною толпою,
На лист ложатся, грезя стать строфою,
Ключом незримым к таинствам души.

Ко звуку – звук стремится, к слову – слово,
И на указанное место встать готово
По прихоти божественной Творца,
Чудит, импровизирует, играя,
Бесчисленными гранями сверкая,
И не скрывает своего лица.

Когда судьбу ломает о колено
Суровый век, прогнившее полено,
Улучив миг, стать древом норовит.
Всплывает пена немощи и страха,
Блестит топор, и жаждет крови плаха,
И реквиемом колокол звенит...

Пиши, поэт, свой стих, грани и властвуй
В сердцах читателей изысканностью страстной,
Незрелым словом слуха не гневи,
Не допускай фальшивого кокетства –
Цель не всегда оправдывает средства,
И с совестью по совести живи.

__________________________
© Константин Васильченко

_______________________________________________________________
© Международная поэтическая группа «Новый КОВЧЕГ»
https://www.facebook.com/groups/230612820680485/