* * *
Теплеет с каждым днем, теплеет,
Ведь солнце всё настырней греет,
И, словно крылья, обретает жизнь:
Дрозды, чижи, синицы, красногрудки
Звенят в свои настроенные дудки,
И прямо на глазах синеет высь!
И мы с тобой, рука в руке, гуляем,
Душою пенью птичьему внимаем
С надеждой, свято крепнувшей в крови,
На возвращенье молодого счастья,
В котором нету праведнее страсти,
Рождающейся только по любви!
* * *
Стоим в растерянности, как чужие,
А ведь родные, словно жизнь и смерть!
Нам только надо робость одолеть,
что мы уже давно
Не молодые.
И, как всегда, я первый подойду,
В твои глаза взгляну горящим взглядом,
Где выжила любовь, на радость,
Когда горел я
В жизненном аду.
* * *
Хоть не уверен, что ответишь,
С утра до полночи звоню,
за счастье трудное в ответе,
И жизнь навзрыд
не хороню!
И время вдаль течет рекою
сквозь светы вечного стиха…
Да, я виновен пред тобою,
Но кто, ответь,
не без греха…
* * *
Ах, моя драгоценная, ах, моя любимая,
Ну, какая же у тебя душа-то ранимая.
Вот порою и бывает ей тяжко со мной,
Как будто вырублен
Из камня судьбой.
Но по чести скажем, родной человек,
Что тебе твоё счастье дано знать навек
В объятьях моих вдохновенных, когда
Ты в страсти горишь,
Как ночная звезда.
* * *
Поверь, я в смерть не верил до конца,
Хотя едва дышал из сил последних,
Настолько закалил свой дух борца,
Когда старался быть одним из первых!
И выжил, вдруг поняв, что эта жизнь,
Какой бы ни была порой жестокой,
Мне всё же улыбнётся, словно высь,
Горящим солнцем, взглядом синеоким.
Да, думал о тебе, как о надежде, я,
Чтоб, наконец, знать и любви участье.
Приди скорей, слёз горьких не тая,
Я в жемчуг обращу их нам на счастье.
* * *
В своей неповторимо грозовой судьбе
Так часто с радостью я думал о тебе,
Как будто ты менялась каждый день,
Переходя из стужи в зной, из света в тень.
А ты была всё той же, вечно молодой,
Блистающей животворящей красотой,
Что оставалось мне лишь звонко петь,
И ни о чём, ну ни о чём не сожалеть.
* * *
Я столько вновь и вновь рыдал,
Я столько без конца страдал,
что смысл жизни вижу ясно
В стихах, наполненных тобой,
Такой живой, такой родной,
В любви невыразимо страстной.
Но ты уже сто лет молчишь,
Как будто, вот печаль, таишь
На счет меня сомнений ворох,
Мол, я хоть сильно и не пью,
Но погулять с другой люблю,
О чём гудит, как улей, город.
Ох, сплетни бабские, на вас
Я зло плевал бы всякий раз,
Как слышал, но на самом деле
На каждый льющий ложь роток
Ведь не накинуть мне платок,
Да это чуждо звёздной цели.
Терпеньем запасусь поболе,
Недаром впредь живу на боли
И, как Европу Зевс на Крит,
Тебя я умыкну в мир свой
Стихов, наполненных тобой,
И будет нам весь мир открыт!
* * *
Зима вновь явилась, как вышла из чащи:
С морозом трескучим, с пургою звенящей,
Со снегом, застлавшим землю ковром!
Ах, где мои лыжи? Встать бы на них,
И мчаться, как птица, со склонов крутых,
Ну, словно любовь машет мне рукавом.
Постой, да ведь я в самом деле старик,
Пускай в своих дерзких стихах и велик!
Старик! Да не тот, что лежит на печи,
А тот, в чьей душе, словно море огня,
Ночь враз обращу в свет бессмертного дня,
Тем боле, что сердце, как молот, стучит.
* * *
Ты вдруг так улыбнулась мне,
Что понял я: в лице твоём
Счастливо, словно по весне,
Мне обретать любовь и дом.
С тех пор столетия прошли,
полны тревог, полны угроз.
Но впредь душою я с земли
Не устаю взлетать до звёзд.
* * *
Твоя любовь ко мне в большом
Открытом сосуде налита по самые края,
И я должен пронести по жизни,
Не расплескав ни капли, родная моя,
Невольно душой вспоминаются
Сказочные золотая рыбка и жар-птица,
О, как же они в решении моей задачи
Могли бы удивительно пригодиться!
Но, привычно почесав затылок,
На грешную землю с неба спущусь,
Жизнь вовсю продолжается,
Последним из утопающих не окажусь.
Постараюсь в тяжкой дороге
Не спешить, не отвлекаться по пустякам,
Если бы твоей любви не было,
То я бы её обязательно придумал сам.
* * *
Так тобой дорожу, что если даже не будет сил никаких,
То на воле одной для тебя нарву с неба звёзд золотых.
Только ты, пожалуйста, пребудь в этой жизни со мной,
Ну, самой милой, ну, самой желанной, ну, самой родной.
А за то, что, словно теряя разум, я безоглядно грешил,
С какой страстью я тебя больше, чем жизнь, полюбил.
И, конечно, теперь нам на свете заветное счастье знать,
Пусть и помня, что когда-то придётся Богу душу отдать.
* * *
За всё, что так счастливо не давало жить,
Нет силы у тебя меня совсем простить.
И будут ли они, сполна зависит от любви,
Что пенною волной кипит в моей крови!
Но в ожиданье счастья сиро пребывать,
Ведь можно только время горько потерять.
А между тем, по-прежнему, прожить и дня
Не можешь ты на этом свете без меня.
И потому, чтобы себя однажды не убить,
Всё ж силы отыщи меня навек простить.
* * *
Как на исходе последних сил,
Переставляю по дому ноги.
Словно я гору на плечи взвалил,
И в гору иду без дороги.
Через валежник, по острым камням,
Солнцем жарко прогретым.
И будет на радость хищным орлам
Вот-вот моя песня спета.
Да, образ суров! Но по делу душой
не зря же я чем-то встревожен?
Наверно, страхом, что не с тобой,
На счастье карту положат.
Такое бывает от сильной любви,
когда мы в разлуке с милой.
А ты ведь и правда в такой дали,
Что напрочь меня забыла.
* * *
Ты мне была почти святой!
Но тоже оказалась злая,
Как все забытые судьбой,
И потерявшие свет рая.
Какая грусть! Какая боль!
Ведь точно с пьедестала
Снесен тот образ, что с тобой
Душа в крик сберегала.
Но я не слабый человек,
В конце концов, мужчина,
Причем, взваливший этот век
Без сожаления на спину.
И вот иду, верней, тащусь
Печальнее, чем прежде,
Но ведь вовек не откажусь
От жизни, как надежды.
Жизнь окрыляется весной,
И вновь теплеет шало.
Да и не жаль, что ты со мной
Любви и неба не узнала.
* * *
Декабрьский лес не кажется совсем пустым,
Синицы с воробьями, как нахальный грач,
В нем заняты с утра трудом своим,
Но не поют светло, хоть горько плачь!
Вот так порой и в сердце ледяном
Не может быть любви, не то, что страсти.
И почему б тогда искрящимся вином
Мне к самому себе не воспылать участьем?
* * *
Сошлись для жизни восходящей,
И нам с тобой не до тоски,
Ведь кровь надежды и участья
Бьёт в наши жаркие виски.
А то, что черной кошкой ссора,
Вдруг, путь-дорогу перешла,
Так это плач любви без спора,
Но нет в ней и не будет зла.
И есть желанье сердцем в сердце,
как корни хвойные врасти,
Чтоб, если уж идти в бессмертье,
То лишь по звёздному пути.
* * *
Как я был зол, неразговорчив…
Но на восходе майских дней,
в платке, что сказочно узорчив,
Ты вспыхнула в душе моей.
И, чуть не рухнув на колени,
Я к вечным обратился небесам:
О, наконец, из розовых видений
Господь послал мне чудо сам.
Но я не знал, что надо делать,
Ведь всё еще побаивался зла,
И жизнь настолько надоела,
Что лучше б напрочь умерла.
И, может, так бы я и сгинул,
любуясь лишь с оглядкою тобой,
Но ты, любви заветная богиня,
Сама открылась мне душой.
О счастье, счастье-то какое!
Да всё моё, бери, любя, владей.
И снова стало небо грозовое
Исполнено покоем ясных дней.
* * *
Лишь на заре мне удалось поспать
Всего-то час единственный, не боле.
Как будто ветер грозовой опять
В окно открытое ворвался с поля.
На самом деле ты приснилась мне
В сиянье серебристо-золотистом,
С улыбкой ясною, как утро по весне,
Сменившее мрак ночи мглистой.
О большем я мечтать бы и не смел,
Ведь ты ушла на этот раз жестоко,
И как бы я душой светло ни пел,
На сердце бесконечно одиноко…
И ветер времени в лицо упрямо бьёт
Крылами ледяными, будто стужа,
Вот и не спится аж на век вперед,
И с каждой ночью будет еще хуже.
* * *
День снова откровенно теплый,
В просветах меж густых ветвей
Лазурь сияет, словно стёкла,
какой-то чистотой своей.
Ласкает взор, волнует сердце,
И вот уже душа, как стерх,
В погоне за святым бессмертьем
Взмывает вдохновенно вверх.
И сразу жизнь моя на радость,
Преобразилась, словно в ней
Я с солнечных вершин не падал
В ущелье пагубных страстей.
И мы с тобой, моя родная,
Верны, как прежде, той любви,
Где, злой усталости не зная,
Свистят в честь нашу соловьи.
* * *
В овеянном горячим солнцем небе,
Лишь синева без края, без конца.
Как будто выпал мне счастливый жребий
В себе признать великого творца.
А, может, так и будет, в самом деле
Ведь на строительстве земной любви
Тружусь я днем и ночью на пределе,
О чем и говорят вовсю стихи мои.
И зря ты удрученно брови хмуришь,
Тревожась, что я выдохнусь вот-вот.
Да прежде капля заштормит, как море,
И время, как река, вспять потечет.
Так говоря, я не храбрюсь без меры,
А просто даже и подумать не могу
в существованье смерти, с хваткой зверя,
И что я у нее в каком-то там долгу.
* * *
Сегодня день, ну, как подарок,
На удивленье и любовь!
Небесный свет рассветно ярок
И не унять в лесу
дроздов.
И пусть кружится лист увядший
Берез, дубов и тополей,
В моей душе твой смех летящий,
И вся ты – солнца
Золотей!
Вернись. Поскольку, дорогая,
Если не нынче, то когда
Забудется печаль сквозная,
Как жизнь сурова,
Как беда?!
* * *
Наставшая полночью осень.
Берёзы, все листья сбросив,
Забыли, как свищут дрозды.
Но вновь я брожу по аллее,
На небе вдвойне серебрее,
Чем летом, сиянье звезды.
Впервые за долгое время
Мне жизнь, наконец, не в бремя,
Как будто в преддверии вьюг
Я встречу заветное счастье
И с ним в золотом одночасье
Исполнюсь стихами вдруг.
Но, жизнь дорогая, всё же
Не может быть сердцу дороже
Любви сокровенной моей.
Так пусть она в свете заката,
Высока, заветна, крылата,
Ко мне возвратится скорей.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.