Сергей Кривонос

* * *
Васильковое поле. Тропинка. И ветер шершавый.
Паутинка сединки тревожно дрожит на виске.
И ползет муравей по своей муравьиной державе,
А потом по моей утомленной работой руке.

Отчего ж ты, храбрец-муравей, так беспечно рискуешь,
Вот укусишь меня, и прихлопну тебя сгоряча.
И никто не заметит такую потерю простую,
Нам ли, людям большим, небольших муравьев замечать?

Вот укусишь, и кончится сразу же век твой недолгий.
Страшный зверь — человек, но тебе, видно, страх не знаком,
И толкает вперед вечный зов муравьиного долга,
Без которого не был бы ты никогда муравьем.

Люди тоже чуть-чуть муравьи на огромной планете —
Мы вгрызаемся в мир, в суете бесконечной живем.
Посреди васильков, посреди скоротечного лета,
Понимаешь, что жизнь — изначальное счастье твое.

А когда мое тело засыплют землей землекопы,
Муравей, может быть, и к могиле моей приползет…
Да, любого из нас тоже запросто могут прихлопнуть,
Чтоб сидели в тиши и не лезли настырно вперед.

Вот пополз и второй муравей, презирая опасность,
По уставшей руке. И подумалось грустно сейчас,
Что среди муравьев есть какое-то крепкое братство,
А вот нету такого же братства, увы, среди нас.

Каждый сам по себе посредине занудного быта,
Каждый сам по себе, оттого и на сердце тоска.
Есть среди муравьев единящие накрепко нити,
Ну, а нам единящие нити — веками искать.

Поле. Небо. Заря. Запах скошенных трав освежает.
Золотится простор. Снова щелкнул вдали соловей.
И ползет муравей по своей муравьиной державе,
И не знает, что он — лишь частичка державы моей.


* * *
Вот окончится лето. Проступит опять позолота
На бледнеющих листьях, что грустно на кленах висят.
И готовятся птицы, встречая сентябрь, к перелету,
Все упорней надежды свои к облакам вознося.

Невозможно угнаться за нашим стремительным веком.
И, казалось бы, тишь и покой — вот она, благодать!
Но не зря что-то птичье издревле живет в человеке,
Заставляя под небом крутые высоты искать.

Собирается в рощах осенняя хмурая мглистость,
Жизнь скучать не дает, и она убеждала не раз:
Очень трудно постичь бесконечного мира единство,
Но дано быть единственным в мире любому из нас.

Все привычно — поникшие травы, укрытые пылью,
Свет в затихших домах и тумана лохматая мгла,
Но бывало не раз — ощущали мы крепкие крылья
И рвались к облакам, повседневные бросив дела.

Но бывало не раз, дерзновенную мощь обретая,
И стараясь достичь тех вершин, что достичь не могли,
Разбивали покой и над хмуростью будней взлетали,
Чтоб ясней разглядеть красоту благодатной земли.

А пока — теплый август в дворах умножает заботы,
Над землей скоро снова зависнут дожди, морося.
И готовятся птицы, встречая сентябрь, к перелету,
Все упорней надежды свои к облакам вознося.


* * *
Снег на губы ляжет, обжигая,
Затоскует по теплу земля.
Вы со мной проститесь, дорогая,
Потому, что снегом буду — я.

А у снега доля непростая,
Он порою гибнет на лету,
Ну, а я от Ваших губ растаю,
И к ногам печально упаду.

Знаю, Вы, конечно, не напрасно
Среди вьюг искали свой успех,
Потому от Ваших губ прекрасных
Не один успел растаять снег.

Ну, а я среди беспечных весен
Время порастратил впопыхах,
Но хочу еще не раз замерзнуть,
Чтоб потом растаять на губах.

А сейчас скажите: «До свиданья»,
Пусть вас ветер дней не холодит.
Посмотрите — вновь из мирозданья
К Вам снежинка хрупкая летит.

* * *
В твоем лице есть что-то от весны,
От всех апрелей будущих и прошлых.
Проталины морщинок осторожных
Улыбкой добрых глаз освещены.

В твоем лице от лета что-то есть.
Когда приходишь ты, теплеют будни,
И на душе становится уютней,
Как будто добрую прислали весть.

В твоем лице и белизна зимы,
И осени задумчивость лесная.
Что будет с нами завтра, я не знаю,
Но знаю, будет мир с названьем «Мы».

И, небо исписав наискосок
Безоблачными буквами созвездий,
Хмельная ночь нам окна занавесит
И бережно прижмет к виску висок.


* * *
Вдохновенно, в устремленье смелом,
Весело друзей к себе позвав,
Маленький художник хрупким мелом
На асфальте лошадь рисовал.

Прокатилось солнце торопливо,
Одобряя мальчика игру:
Лошадь розовой была, и грива
Тоже розовела на ветру.

А когда, осев густым туманом,
Над землею распласталась мгла,
Живописца из окошка мама
Голосом негромким позвала.

Сохли полотенца на балконе,
Звякал ветер дужкою ведра.
А мальчишке снилось, будто кони
Цокали у окон до утра.

* * *
Была листва. Осыпалась от ветра.
И воробей, пропажу обнаружив,
На ветке у последнего листка
Сидит, печально вспоминая лето.
А дворник из большой осенней лужи
Устало выгребает облака.

Пусть — листопад. Метлою двор просторный
В который раз он подметет неспешно
И с личной пользой. Под кустом найдет
Пятак иль гривну. Ведь на то и дворник,
Чтоб во дворе все подбирать прилежно
(И деньги — тоже, если повезет).

Но надо тут заметить, что везенье
Давненько дворника не покидает,
Чему он (это ясно) очень рад.
И по утрам приводит двор осенний
В порядок, незатейливо ступая
На старенький, замызганный асфальт.

Конечно, дворник — важная фигура,
Хотя фигурой он как раз не вышел
(Не вышел, так не вышел — не беда)
И, подметая листья не халтуря,
Свободой во дворе привычно дышит,
Где сам себе хозяин он всегда.

Но, облака из лужи выгребая,
Заметил дворник вдруг кусочек солнца
И бережнее, чем пивной бокал,
Несуетливо поднял… Улыбаясь,
Жене своей в раскрытое оконце
Кусочек этот радостно подал.

Жена как раз на службу собиралась
И губы жирно мазала помадой.
Увидев, что к ней руки тянет муж,
"Опять напился”, — только и сказала, —
Ну, что тебе еще, пьянчуга, надо?”
И тусклый взгляд скользнул по глади луж.

"Мне, может, это просто показалось,
И не было кусочка солнца в луже?”—
Подумал дворник, и пошел туда,
Где на воде задумчиво качалась
Звезда, унылый вид двора нарушив,
И серебрилась тихая вода.

И было дворнику поймать охота
Звезду, купавшуюся в луже сонной,
Ее он стал ладонями ловить,
И думал: нужно для того работать,
Чтоб звезды, облака, кусочки солнца,
Хоть изредка, но все же находить.

* * *
Хорошо, что мы снова вдвоем,
Что осенней печалью не найдены.
Посмотри: как летящие ангелы, —
Журавли над притихшим селом.

Завтра может быть где-то вдали
Вновь окажемся под снегопадами,
Но сегодня мы теплыми взглядами
От ненастий друг друга спасли.

Замечаю в безбрежности дней,
Сколько грешного в них и безгрешного.
Ну, а главное — сколько есть нежного
На обычной ладони твоей.

И, даруя тепло нам опять,
Журавли над полями ковыльными
Тень ночную раздвинули крыльями,
Чтобы солнце на небо поднять.

* * *
Мы так редко видимся с тобой,
Но когда идешь ко мне устало,
Я держать готов весь шар земной,
Чтоб его ветрами не шатало.

Я дыханьем вьюги согревал,
Чтоб слова признанья не остыли,
Бережно ладони подставлял,
Чтоб дожди следов твоих не смыли.

Помнишь, плыл над нами листопад,
Вальс играя на осенней скрипке,
И старался медленный закат
Снова повторить твою улыбку.

Непростая штука — ожидать,
Но, не растеряв воспоминанья,
Я касаюсь губ твоих опять
Сквозь дожди, ветра и расстоянья.