Леонид ПОДОЛЬСКИЙ

Мы продолжаем публикацию отдельных глав из эпического романа писателя Леонида Подольского «Финансист». Роман посвящён бурным событиям российской истории 1992-1994 годов, когда начинались российский капитализм и российский авторитаризм. Публикация романа ожидается в 2023-2024годах.  

Глава 17

 Время – страшное, темное. Семнадцатый год наоборот. Чуть ли не каждый день сообщали об убийствах и похищениях. Но Игорь не замечал. Это потом, задним умом, он видел сны. Словно бежит по тонкому льду. Лед проваливается, трещит, чтобы спастись, требовалось бежать все быстрей, быстрей – впереди маячила надежда, сзади все больше расползалась, ширилась, захватывала все вокруг полынья. Но это – потом,   когда все закончилось, когда он на время расслабился…
Неприятности сгущались постепенно, будто тучки на горизонте перед грозой.
Только в марте – уже больше полугода прошло с момента покупки  квартиры, - Игорь уговорил Изольду хотя бы прописаться. Они с Гелочкой продолжали жить на съемной квартире… «Без тебя я не  перееду, мне не нужен твой подарок», - Изольда упорно стояла на своем. Игорь не спорил, у него не оставалось ни времени, ни сил. Он лишь ненадолго успевал заезжать к Изольде. К тому же в квартире предстояло делать ремонт. Но, опять-таки, не доходили руки. 
Ничего не подозревая, Игорь отправился в паспортный стол. И вот тут только выяснилось у паспортистки, что Степная с Травкиным по-прежнему прописаны в квартире, а потому никого зарегистрировать  невозможно.
- Ну так выпишите, - повелительно сказал Игорь. – В чем вопрос? Квартира моя и они мне не нужны.
Паспортистка с сожалением и, показалось, с сочувствием, посмотрела на Полтавского.
- Вы будто с луны свалились. Не положено. Пусть сами придут. Разве что только по суду.
- А право собственности? – запальчиво спросил Игорь. – В других странах  вообще нет прописки. Это что-то от крепостного права.
- То в других странах, - насмешливо возразила паспортистка. – В цивилизованных. А у нас никто не отменял. Вы, бизнесмены, очень быстро все хотите. Вы, конечно, можете пойти к начальнику. Только зря.
Игорь пошел. К начальнику паспортного стола, мордастому подполковнику, пришлось выстоять длинную очередь. Наконец, измучившись от ожидания и духоты  - он  уже пропустил важную встречу – Полтавский вошел в кабинет.
- Петр Иванович, - с ходу возбужденно начал Игорь, - тут какое-то недоразумение. Я купил квартиру, я даже не думал проверять, считал, что это   происходит автоматически, а оказалось, бывшие продавцы по-прежнему прописаны. Мне нужно срочно прописать мою любимую женщину с дочкой, а паспортистка отказывается.
- Вы бизнесмен? – с интересом спросил Петр Иванович. – Не ожидали, что у нас такой домострой?
- Бизнесмен, - подтвердил Игорь. – Не ожидал, честно говоря.  А почему вы подумали?
- По манерам вижу: не простой. Другие приходят, просят. Правы, не правы, а просят, снизу вверх смотрят . Знают, что начальник всегда прав. А вы требуете. Или на равных. Будто в какой другой стране. 
К сожалению, не могу ни прописать, ни выписать. Закон не позволяет. 
- Петр Иванович, я готов заплатить пятьсот долларов, - предложил Игорь. – Закон этот, сами знаете, пережиток.
- Да? Вы, я вижу, нормальный мужик. С пониманием. Но я в самом деле не имею права. У меня есть знакомая судья, через нее я мог бы вам помочь.
- Это долго будет тянуться?
- Займет несколько месяцев. Но другого выхода нет.
- Я попытаюсь договориться с бывшей хозяйкой. У меня с ней неплохие отношения. Если не договорюсь, очень надеюсь на вашу помощь.
Чтобы Петр Иванович его не забыл, прощаясь, Полтавский вручил ему стодолларовую купюру.
- Хорошо. Приходите. Постараюсь, - заулыбался Петр Иванович.
Со Степной у Игоря действительно сохранялись неплохие отношения, даже несмотря на то, что она отказалась ехать в опеку. Раз в три месяца Степная вместе с сыном приезжали из Тульской области в «Кредитную контору «Полтавский» получать проценты. Пока они явно были довольны: всякий раз заходили в кабинет поблагодарить. В последний раз всего несколько дней     назад.
- Как дела, Надежда Сергеевна, фермерствуете? – полюбопытствовал Игорь.  Он усадил их в кожаные кресла, подаренные недавно Сергеем с Октябрьского поля, и велел Лене принести чай с пирожными.
- Нет, не получается пока, - вздохнула Степная. – Родственников много, целая ООН наберется, всем подарки сделали. На хозяйство теперь не хватит.
-Дом хоть  купили? – Степная собиралась это сделать. Продавая квартиру, рассказывала, что присмотрела дом рядом с родителями. И еще другой, дедов, в Диктатуре почти за бесценок.
- Живем пока у родителей. Заодно и смотрю за ними, - отвечала Надежда Сергеевна.
- А Сережа где работает? – продолжал расспрашивать Игорь. Он ощущал себя почти другом семьи.
- Пока не работает. Из-за армии, - пояснила Степная. – Хотим пристроить в милицию. Там и отец Сережин работал, и друзья отцовы остались. И бронь будет.
Полтавский подумал, что, может быть, стоило бы пристроить Сергея на фирму. Преданный человек не помешает. Но решил пока не спешить. К тому же и Степная с Травкиным ни о чем таком не просили.
- Фермерствовать не передумали? Как теперь в деревне? – Игорю было очень интересно.
- Не знаю прямо, - отвечала Степная. – Брат у меня фермер, свиней выращивает. Работа тяжелая. В четыре часа встает, а прибыли никакой. Одни перекупщики процветают. Азербайджанцы да цыгане. Подпольный цех открыли.
- А фермеры почему не организуются? Не создадут кооперацию? – недавно Игорь прочел в «Известиях» статью о Чаянове[1], известном ученом-аграрии, развивавшем идеи кооперации в сельском хозяйстве. – Почему не организуют совместную переработку? Магазины?
Степная посмотрела на него, как на лунатика. Какая переработка? Какие магазины? Какой такой   Чаянов?
- Да вы что, Игорь Григорьевич? Вот если бы приехал кто. А так, убьют или пожгут. Те же цыгане.
- А выгодно это?
- А кто же знает? Не считали. Наверное, выгодно. Цыганам выгодно. На рынок возят. Перерабатывают там же в деревне. Дом купили. Они вместе держатся, друг за дружку, а русские по одному. Наши же и перерабатывают у них, за водку или наркоту.
Лена принесла чай с пирожными и Игорь прекратил расспросы. Ясно было, что ни в какие фермеры Степная с сыном не годятся. Да кажется уже и не собираются. Хорошо еще, что деньги у Степной лежат под приличный процент в «Кредитной конторе». А что потом?
- Надежда Сергеевна, вы дом быстрее покупайте, не откладывайте. Пока есть деньги, - посоветовал Игорь.
Теперь, узнав, что Степная с сыном не выписались из квартиры и что это может иметь серьезные последствия – формально они имели право вернуться, – Игорь забеспокоился. Тем более, что не было разрешения на сделку из опеки. Он набрал номер родителей Степной и попросил ее к телефону. 
- Здравствуйте, Надежда Сергеевна. Это Игорь Григорьевич.
- Здравствуйте, Игорь Григорьевич, - голос Степной звучал приветливо, но в то же время Полтавскому послышалось в нем беспокойство. – Что-нибудь случилось?
- Нет, все нормально, Надежда Сергеевна. Я звоню, - он слегка запнулся, - я хотел попросить вас с Сережей… побыстрее выписаться. Я не могу никого прописать. - Игорь почувствовал, что волнуется и что голос его дрожит.
На том конце провода тоже заволновались.
- А куда нам выписаться?
- К родителям.
- Сережу в армию заберут.
- Вы хотели устроить его в милицию.
- Некуда нам сейчас выписываться, - голос Степной стал злым.
- Надежда Сергеевна, я вам полностью заплатил, - не выдержал Игорь.
Но Степная была в панике, она, похоже, ничего не хотела слышать.
- Некуда нам, - твердила она.
- Надежда Сергеевна, купите дом, - Полтавский начинал терять терпение.
Ответом ему было молчание.
- Надежда Сергеевна, это ваши проблемы, - не выдержал он. – Вы знали на что шли.
- Нет, это ваши проблемы, - взвизгнула она в своей Тульской области.
- Ах, так, - Игорь почувствовал, как бьется у него сердце. Он терял над собой контроль. – Надежда Сергеевна, пока не выпишитесь, не получите проценты.
Испуг на другом конце провода: он почувствовал это кожей. И вдруг горячая волна ненависти:
- Будь ты проклят!
Игорь положил трубку. Теперь нужно было идти к Петру Ивановичу. Но дел на фирме было невпроворот, не оставалось ни одной свободной минуты. И – не хотелось судиться, а потому он не спешил начинать войну. Мало того, успокоившись, он попытался решить дело миром – послал Степной письмо с предложением приехать в Москву и обо всем договориться. Но ответ от Степной он так и не получил.
                                         •     •      •
… Рулетка. Иной раз и угадать было нельзя, что тебя ждет завтра. Можно было выиграть миллионы и следующим ходом потерять жизнь, деньги, квартиру, свободу… Игра без правил. Русская рулетка… 
Вадим Петренко. Игорь ничего не заподозрил. И не мог. И сам Вадим. Не мог знать, что предназначен на заклание… 
Да, Петренко, Спивак, Рохлин, приватизация…
Россию все время трясло. Почти без передышки все девяностые годы…
Вадим Петренко позвонил в марте.
- Где ты теперь? Все так же помощником у Спивака? – с ходу спросил Игорь.
- Нет, бери выше, - похвастался Вадим. – С одной стороны, по-прежнему помощник. В «Российских приватизационных технологиях». Там все о’кей. Скоро и банк открывают, один из крупнейших: Российский Кредитный Банк. А с другой, директор конторы вроде вашей.
- И много он тебе платит?
- Пятьсот долларов.
Игорь позавидовал. Он себе и близко такое позволить не мог, платить сотрудникам по пятьсот долларов.
- И чем ты сейчас занимаешься?
- Создаю филиальную сеть. Кредиты там, деньги физ.лиц, а больше всего чеки. Спивак скупает активы. Кстати, Игорь Григорьевич, я и вам хотел предложить работать с нами. Мы – это «Российская финансовая группа».
- Громко. А что вы мне можете предложить?
- Все, что вы имеете, обналичку там, или еще что, все остается у вас. А деньги размещаете у нас. И, главное, чеки. Естественно, с каждого чека вы что-то будете иметь. Плюс обеспечение безопасности. Сами понимаете, против комитета никакие бандиты не страшны.
- А размещать как, под векселя?
- Нет, у нас кредитные договоры. Мы кредиты проводим через целую цепочку фирм.
- А это еще зачем?
- Говорят, от налогов. Я еще не врубился. Мне, в сущности, все равно. Я далеко нос не сую.
- Я подумаю, - пообещал Игорь. На самом деле это было вежливое «нет». Отдашь деньги, а потом концов не найдешь. С такими монстрами. – А вот чеки продавать – это можно. Я, знаешь, привык работать с векселями.
- При случае я поговорю со Спиваком, когда вернется, - пообещал Вадим. – Но не думаю.
- А где он сейчас, твой Спивак?
- В Африке.
- Интересно. Вроде Африка сейчас – это последнее место, куда нужно ехать деловому человеку. Неужели на охоте?
- Нет, бизнес. Вы и представить себе не можете.
- А ты?
- И я. Знаю только, что дело связано с Западной  группой. Без деталей. Перед выводом ее из Германии можно было купить все. Оружие в первую очередь. Сами понимаете, бизнес выгодный. Сотни процентов.
- А как там Подколзин, Геннадий Иванович?
- Вы и его знаете?
- Слышал.
- Он, по сути, всем и заправляет. Тоже контрразведчик.
На том разговор и закончился. Несколько раз потом Игорь продавал Вадиму приватизационные чеки, бизнес был некрупный, чеков в «Контору» приносили немного и через некоторое время Игорь потерял Петренко из вида.  И только в девяносто восьмом узнал от Светланы Кленовой, что Вадима подставили. Со слов Светланы виноват во всем был Подколзин: он брал у Вадима деньги и не вернул, наоборот, велел похитить документы, Спивак, мол, был ни при чем – верилось, однако, с  трудом. Но следствие так повернуло, что виноват во всем оказался один Петренко, его и посадили. Словом, история темная, каких в то время было немало.
- «А ведь и со мной могло произойти то же самое, но мне повезло, - подумал Игорь. – Хорошо, что я не послушался Вадима. «Гарант» отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. А ведь тоже могли. Менты…»
… Главное, начались невозвраты. В марте – «Внешторг». Валентина Валентиновича как ветром сдуло. Игорь звонил много раз, но фирма исчезла. На двери весел замок, потом появились другие. Эти, новые, будто бы ничего не слышали про «Внешторг».
- Съехали ребята. На них рэкет наехал, - объяснял Олег Васильевич. – Сами объявятся. А не то из-под земли разыщем. Вы  же взяли в залог свитера? Потерпите недельки три-четыре, - Бодров знал, что сколько веревочке ни виться, все равно будет конец, но оттягивал, что есть сил: пачку-другую денег успеть сунуть в карманы. Игорь уже догадывался, что дело идет к концу, но – не ноготок увяз, весь. Он тоже оттягивал, судорожно искал другого страховщика вместо «Гаранта», и сколько мог, оттягивал ссору. Войну. Понимал уже, что его кинули. Но еще надеялся. Ждал чуда.
По закону непогашенный вексель требовалось опротестовать у нотариуса. Но законы легко пишутся, а тут, кажется, поднят был старый, царский, для вида слегка переделанный, только, как всегда, не подготовились. Нотариусы повально не умели. И не хотели. Не хватало какой-то инструкции.
За некоторое время до того Игорь нанял юриста, то есть не совсем юриста – все знающие юристы, а таких мизер, требовали бешеных денег, - но студента с юрфака Гену. Гена мало что знал, зато беспрекословно выполнял поручения. К тому же мог проконсультироваться в институте. Гена обзвонил всю Москву: нужного нотариуса он так и не нашел, тогда  Игорю пришлось обратиться на МИБ – там хитрые ребята из кредитного отдела за деньги подсказали: есть в Москве одна нотариус, Шурайц, которая работает с биржей. Сама разобралась, что к чему, без всяких инструкций. Вот у нее Игорь и опротестовал свой вексель в первый раз – Изотова. Теперь же послал по прежнему следу Гену. Этот вексель еще успели опротестовать, но – последний. Дальше Шурайц отказалась.
Между тем неплатежи продолжались. Следующий - «Гринтаун». Едва минул срок возврата кредита, Кубасов перестал выходить на связь.
О, этот спорт девяносто третьего года – взять кредит, не вернуть и спрятаться. Тысячи людей находились в бегах, скрывались в глубинке, меняли жен, уезжали за границу, иные исчезали навсегда. За неплательщиками гонялись бандиты, но нередко все происходило наоборот – должники «заказывали» кредиторов. Статистика заказных убийств зашкаливала за сотни, а может и тысячи.
Игорь поручил Луцкову разыскать Кубасова, а сам с Геной отправился к Шурайц.
- Опять вексель? Не могу, - встретила она Игоря. – Нам запретили опротестовывать векселя.
- Кто? Почему? Как же теперь работать с  векселями?
- Не знаю. Ничего не знаю и знать не хочу, - она начала сердиться. – Письмо из Первой нотариальной конторы. Они у нас считаются главными. Пишут, что опротестовывать векселя могут только они. Монополия. Другие, мол, не умеют. Во избежание ошибок.
- Но это же… нонсенс. 
- У нас все нонсенс, - Шурайц продолжала сердиться. - Как Наташеньке вздумалось, так и будет. Идите к ним.
В первой нотариальной конторе стояла длинная, будто из советского времени, очередь. Далеко не все, и даже, наверное, мало кто пришел опротестовать векселя, но к нотариусам было не   пробиться. С огромным трудом Игорь разузнал, что векселями занимается только одна нотариус, Шиндина, та самая Наташенька. Игорь срочно послал Гену купить дорогие духи и проскочил к ней без очереди. 
- Наталья Михайловна, это вам. У меня вексель, если можно, я оставлю в очереди студента-юриста, у него доверенность. Нам с вами еще много раз придется встречаться. У меня много векселей. Я буду вам очень благодарен.
- Хорошо, оставляйте своего студента, - Шиндина была красива. Она мило улыбнулась и взяла духи.
- Спасибо.
- Не за что, - она показала ровные белые зубы.
Гена вернулся на фирму только в самом конце дня.
- Ну что, опротестовал?
- Нет. Она отказалась. Сказала, что не будет.
- Почему?
- Сказала, что не хочет. Она не только мне отказала. Там и еще были люди с векселями.
- И?
- Они пошли к заведующей. И я за ними. Но та сказала: «Если Наташенька не хочет, я не могу ее заставить». Говорят, у нее любовник в мэрии. Высокий чин.
- «О господи, - подумал Игорь, - только этого мне не хватало».
- Не слышал, какие она берет взятки?
- Она не берет. Я случайно заметил объявление на стене. Есть коммерческая структура, которая этим занимается. Я зашел, спросил. Они там же сидят. Берут сто тысяч за вексель. Шиндина работает через них.
- Вот сволочь, - не удержался Полтавский. – Взятки не берет! Это вам не тортик для Шурайц. И ведь не обойти.
Действительно, другого выхода не было.
Между тем от Кубасова на имя Полтавского поступило письмо.
«Уважаемый Игорь Григорьевич!
Прошу вас отозвать ваших бандитов, которые своими угрозами унижают мое человеческое достоинство. Из-за них я не могу нормально продолжать свой бизнес.
С уважением, Валерий Кубасов».
- «Вот сукин сын. И ни слова о деньгах. Будто так и надо», - Игорь был взбешен, уж он-то задал бы этому наглецу. Какое может быть человеческое достоинство у негодяя, который взял деньги и не хочет отдавать? Да таких не то, что бить, таких убивать нужно.
С письмом и с векселем Игорь кинулся в «Гарант» к Бодрову. Каково же было его изумление, когда, открыв дверь кабинета, он нос к носу столкнулся с Кубасовым. Тот сидел за столом Олега Васильевича и что-то печатал на его компьютере одним пальцем.
- Что вы мне письма пишете? – зло выпалил Полтавский. – Вас не только бить, вас убить мало. Мало того, что вор, так еще и наглец. Кредит вы отдавать собираетесь?
- Собираюсь, - спокойно ответил Кубасов. – А вы хоть знаете, кто эти ваши?
- Кто?
- Они на себя работают. Не на вас.
- «Пусть хоть морду набьют», - подумал Игорь.
- Пришли к матери, - продолжал Кубасов, - стали ей угрожать. Она старая, испугалась.
- «А вы где прятались в это время?» - хотел спросить Игорь, но в этот момент в кабинет вошел Бодров и стал его успокаивать.
- Не берите в голову, Игорь Григорьевич. Все под контролем. Не нужно вам так беспокоиться.
- Не нужно? Но ведь срок прошел. Это не мои деньги: дедушек и бабушек. Если у него нет, возвращайте вы. Для того и ставили аваль. И что он здесь делает?
- Да не волнуйтесь вы так, - по-прежнему спокойно сказал Бодров. – Будут деньги.
- Если он такой честный, пусть бы хоть приехал, подписал вексель, - чуть успокаиваясь, сказал Полтавский. – А то сколько денег ухлопали на нотариуса. А он бегает. 
- Я не бегаю, - возразил Кубасов.
- Ну да, ему и моча – божья роса, - не удержался Игорь. 
Кубасов обещал выплатить кредит в течение двух недель, но – снова исчез. А вслед за ним не вернули кредиты Мурашко и Болдырев. Но это уже перед самым референдумом, когда телевидение непрерывно твердило «да, да, нет, да», а Игорь, обессиленный, вернувшись с работы домой – узлы все сильнее затягивались, все туже – тяжело валился в кресло перед телевизором. Он хотел передышки,  но передышка не наступала. Страна шла вразнос, и его бизнес – тоже.
С Болдыревым получилось иначе, чем с Кубасовым. Тот тоже не вернул деньги вовремя, но обещал. И в самом деле, назначил через две недели встречу у памятника Пушкину. Зачем? Игорь долго не мог понять. Разве что по просьбе Бодрова старался выиграть время. Но вексель его Игорь все равно опротестовал. Он уже никому не доверял.
Они встретились, пожали друг другу руки, Болдырев пригласил Полтавского к себе в «Фольксваген». Игорь чуть заколебался, мало ли что, но вида не подал. В автомобиле никого не оказалось.
- Вот платежка, вчера оплатил, - Болдырев долго искал, наконец, передал бумажку с длинной колонной цифр. Игорь, почти не глядя, вроде действительно номер банковского счета, взял платежку, снова пожал Болдыреву руку и пошел искать собственные «Жигули», где его ожидал Толя.
- А я думал, вас похитили, что-то долго, - с видимым облегчением произнес тот. – Думал идти к ментам, или лучше к мамкиному Тариэлу? Он в этих делах дока.
- Тебе бандиты, наверное, снятся, - усмехнулся Игорь, однако  и сам он  испытывал облегчение.
В полной уверенности Полтавский передал платежку Нине Ивановне.
- Через день-два придут деньги.
- Игорь Григорьевич, вас обманули, - Нина едва взглянула на платежку. – В номере счета ошибка.
- То есть деньги вернутся к нему на счет?
- Скорее всего, не уйдут со счета.
После этой странной встречи Болдырев исчез. За несколько дней до того Игорь заезжал к нему на склад. Склад был полон. С машины разгружали китайские игрушки. Между рядами стеллажей расхаживала сестра Болдырева, крупная, видная деваха с сигаретой в руке. Она внимательно, оценивающе посмотрела на Полтавского. Он, кажется, не слишком ей понравился. Словом, ничто, казалось, не предвещало.
Лишь много позже, задним умом Игорь догадался, что Болдырев специально выигрывал время, чтобы вывезти свой склад. Значит, боялся? Или – шутил?
Почти в это же время, с разницей в несколько дней, сбежал в Америку Максим Литвинов. В феврале он вернулся и заходил на фирму, подарил Игорю галстук и запонки. Все вроде шло у него хорошо. Торговал ли он сигаретами, привез ли их вообще из Америки, Игорь не проверял – не его это дело. Возвращать кредит Максим должен был в конце апреля.
Дней за десять до его отъезда задергался Саша.
- Игорь Григорьевич, Максим собирается в Америку. Он не планирует возвращать кредит. У него билет на двадцатое число.
- Ты точно уверен?
- Узнал от общих знакомых. Он девочек любит. Ну… смеялся, рассказывал. Одну приглашал с собой. Предлагал визу сделать.
- А ты?  То ты его приводишь, ручаешься за него, то, наоборот, выдаешь. Он тебе не заплатил, что ли? В чем твой резон?
- Да нет у меня никакого резона. Просто – гад он. Если хотите, я могу его заманить. Хоть отберете деньги. Если улетит, не вернется. Он там грин кард оформляет.
- Сигаретами он торгует?
- Насчет сигарет, правда, не знаю.
- «Завидует, - подумал Игорь. – Что-то не поделили», - однако, в самом деле, нехорошо, что Максим собрался улетать чуть ли не накануне срока возврата кредита. Игорь стал звонить Максиму домой, но того не было. «Не знаю где», - сказала мать.
Игорь попытался предупредить Бодрова.
- Олег Васильевич, меня предупредили, что у Литвинова билет до Нью-Йорка на двадцатое число. Не может ваша служба безопасности узнать? Если да, его нужно задержать. Иначе кредит… того.
- Он же ваш человек? – недовольно спросил Бодров.
- Да какой он мой? Обыкновенный заемщик. Это вы должны были его проверить.
- Хорошо, пошлем, обязательно, у нас там все схвачено в Шереметьево, - пообещал Бодров и, конечно, пальцем не пошевелил. Как потом уже выяснил Полтавский, никакой службы безопасности у «Гаранта» не существовало. Никого, кроме двух охранников.
Накануне срока возврата кредита Игорь снова позвонил  Максиму домой. И снова к телефону подошла мать.
- Максим в Нью-Йорке, - сообщила она.
- Надолго?
- Не знаю. На несколько месяцев, - она, очевидно, ничего не подозревала.
- Он должен мне сто тридцать пять тысяч долларов, - резко сказал Игорь. – Это основная сумма кредита и проценты.
- Сто тридцать пять тысяч? – не поверила она. – Я ничего такого не слышала. Я Максиму обязательно передам.
- Передайте, что мы объявим его в международный розыск.
- Зачем? Я Максиму все передам. Он приедет и все вернет.
- Он должен вернуть завтра.
- Я не знаю, правда, - она не знала, что сказать.
- Я его посажу, - повторил Игорь и положил трубку.
На следующий день Игорь предложил Олегу Васильевичу от имени «Гаранта» направить заявление в УБЭП, но тот, как всегда, настроен был благодушно.
- Не берите себе в голову. Никуда он не денется. Вернется. И все отдаст, - Бодров все же пообещал направить заявление в органы и использовать старые связи и – как всегда не тронулся с места.
- «Саботирует, - понял Игорь. – С ними пора заканчивать». Он сам отнес заявление.
- Мы обязательно рассмотрим, пообещал сотрудник, принявший заявление. – Приходите через две недели.
Через две недели, уже в мае, Полтавского принял все тот же сотрудник. Он сидел за столом, заваленным бумагами, и старался на Игоря не смотреть.
- Мы решили пока не возбуждать уголовное дело, - сообщил он. – Я вызывал его маму. Очень хорошая женщина, работает в МГУ. Она сказала, что он скоро вернется и все выплатит, до последней копейки, если должен. Он вовсе не сбежал в Америку, как вы написали, просто на время уехал.
- Да причем тут вернется, не вернется, -  возмутился Полтавский. – Он не вернул кредит. Украл больше ста тысяч долларов. Мы не в детском саду. При чем тут его мать? Она всегда будет его выгораживать.
- Мать обещала, что он все вернет, - повторил убэповец. – Пока, к сожалению, нет состава преступления.
- То есть как нет? – Игорь начал терять самообладание. -  Он же ничего не выполнил: не купил товар, не ввез. Это что, не притворная сделка? Не мошенничество?
- Вы можете подать на него в суд, - возразил убэповец.
- Спасибо за ваш совет. Для чего вообще нужна милиция, если вы не хотите бороться с преступностью? Оттого она и растет, что милиция покрывает.
- А вы? Зачем вы дали ему кредит? Да еще и без обеспечения? Вы сотнями тысяч долларов кидаетесь, бегаете, прячетесь, а мы за свои копейки должны все это  разгребать? Да при Советах, если хотите, все было в тысячу раз справедливей. А теперь хотите, чтобы мы вам служили, буржуям, да еще и задаром? – убэповец даже покраснел от злости.
- То есть вы саботируете? – с возмущением спросил Игорь.
- Мы не саботируем. Мы рассмотрим в положенном процессуальном порядке и дадим ответ, - мент снова был спокоен.
В первое время Игорь позванивал родителям Максима, надеялся, что тот вернется и вернет кредит, но трубку брали отец или мать. Максим Литвинов все еще находился в Нью-Йорке. А потом Игорю стало не до него.
Если подходить теоретически, или юридически, на случай, не дай бог уголовного дела, Полтавский ни за что не отвечал. Он только размещал деньги. Так и было записано в договорах с кредиторами. Ответственность несли страховая компания и заемщики. Но это – теоретически, потому что на самом деле никто из кредиторов внимательно не читал договор, а если и читал, то не очень понимал. Не вникал. И оставался при своих представлениях. А потому в случае невозврата бегать они станут за Полтавским, а не за «Гарантом» и тем более не за заемщиками, тех – днем с огнем не найдешь. С тех взятки гладки. Это как в старом, с бородой анекдоте: если что, бить будут не по паспорту (в котором все в порядке), бить будут по морде.
С Максимом Литвиновым случай был особый. Деньги, которые он не вернул, это был особый транш, от Павла Ивановича Нерадько из «Колорадо». Тот разместил свои тридцать миллионов в самом начале осени. И поставил условие: он должен знать, кому пошли его деньги, оформить прямой вексель, то есть между ним и заемщиком. Деньги успешно обернулись, обросли процентами и – пошли по второму кругу, на сей раз Литвинову. «Гарант» снова поставил аваль. Этот хитроумный механизм придумал не Игорь, как можно было бы предположить, а сам Павел Иванович. Он хотел перестраховаться, хотел знать, кому пошли его кровные, и – влип. А Полтавский, опять-таки теоретически, на сей раз дважды оказался ни при чем. Но – опять-таки теоретически.
Нерадько появился буквально на следующий же день, как только стало ясно, что денежки его уехали в Америку.
- Ну что, как мои денежки? – он был, как всегда, в старой спортивной шапочке, в джинсиках и в кроссовках, и спрашивал  весело, явно ничего не подозревая, благодушно. Павел Иванович, похоже, и мысли не допускал, словно   с неба спустился. Он так светился от оптимизма, что Игорь подумал: «технарь; весь занят своими проектами. Не от мира сего».
- Плохо, Павел Иванович. Литвинов кредит не вернул. Сбежал с деньгами в Америку.
- Как так? – улыбка медленно сползла у Нерадько с лица, он постарел на глазах. – Как так? А мне как раз. Я точно рассчитал. – Он не договорил. – И что же теперь? Теперь «Кредитная контора»? – он, наверное, давно забыл, что написано в договоре и сейчас находился в полной растерянности.
- Нет, Павел Иванович,   я только размещал, - резко сказал Игорь. – Вы же сами так хотели. Теперь вы должны требовать с «Гаранта». Или ждать, пока Литвинов вернется из Америки. То есть у моря погоды.
- Ну хорошо, давайте требовать с «Гаранта», - растерянно согласился Нерадько. – Я уверен, что они отдадут. Все будет хорошо.
- «Блажен, кто верует, - подумал Игорь, ему жалко стало Нерадько. – Они давно ведут себя подозрительно. Вот уже несколько недель. Давно нужно было решительно поговорить с Бодровым или с Аверьяновым», - но Олег Васильевич недели две как уклонялся от разговора. Стоило Игорю попытаться заговорить, он тут же отводил глаза и делал вид, что не слышит. Или просил подождать, обещал, что они разберутся.
Разговор предстоял неприятный, трудный и Игорь тоже откладывал со дня на день, настраивался, хотя доверия к «Гаранту» практически не осталось.
- «Ну что же, пора выяснить окончательно. Больше отступать некуда».
- Я хорошо знаю Бодрова. И Аверьянова тоже. Бывший подполковник. Нормальные мужики. У меня и мысли нет, что что-то может быть не так, - говорил между тем Павел Иванович.
- «Самогипнозом занимается, - подумал Игорь. – Ну что же, пусть, если ему так легче».
На следующий день Олег Васильевич предстал перед ними во всегдашнем своем репертуаре.
- Не берите в голову. Все будет оʹкей, - успокаивал он. – У нас и за океаном есть свои люди. Никуда он не денется. Никуда. Сукин сын! Все отдаст до последней копейки.
- Через Япончика будете? – с надеждой спросил Павел Иванович. – Хороший человек.
- Да нет, у нас другие люди, - Олег Васильевич замялся. – Но тоже… авторитетные. Там много сейчас наших.
- «А ведь врет, - Игорь только сейчас обратил внимание на бегающие глазки Бодрова и на его чуть дрожащие руки. – Пьет, что ли?» – В этот миг он обрел дар ясновидения. И сейчас только одно не мог понять: как он раньше мог доверять Бодрову? Наверное, потому, что очень хотелось ему доверять? Не Бодров его обманывал, а он – себя, сам. Но зачем Бодров врет сейчас? Сколько веревочке ни виться, все равно скоро будет конец. Ну, выиграет еще две-три недели. И что? Сбегут?
В этот день он удивительным образом с самого утра неожиданно прозрел – пора было – и видел их всех насквозь: и Бодрова, и  Аверьянова. Антисемиты, жулье, кидалы. Игорь вспомнил, как при первой встрече Аверьянов читал газету «День» и смаковал фамилию Маргулис. «Маргулис-Шмаргулис, Маргулис-Шмаргулис» - и еще смотрел на Игоря. А сейчас наверняка смеется, толстомордый. Прыщавый.
- «Если бы они могли, они бы задержали Литвинова здесь, в Шереметьево».
Павел Иванович, между тем, сидел успокоенный и с удовольствием пил чай с ватрушками.
- «Интересно, а он-то кто? Научный сотрудник или бывший мент? Откуда он знает Бодрова с Аверьяновым?»
Бодров тихо потянул Игоря за рукав. Они вышли в коридор.
- Вы меня поддержите с этим колорадским жуком, - шепотом заговорил Бодров. – Тоже мне, «Колорадо», сукины дети. – Он, видно, рассматривал Игоря как подельника. Будто они вместе дурят клиентов.
- Зачем? – не выдержал Игорь. – Вы же и мне задолжали по нескольким векселям. Только стали прятаться. Вы платить-то будете? Зачем мне его обманывать?
- Значит, табачок врозь? – обиженно спросил Бодров.
- У нас с вами разные интересы, - решительно сказал Игорь.
- Нет, правда, у нас есть люди, - снова начал Олег Васильевич.
- Да нет у вас никаких людей, - возразил Игорь. – Настала пора платить.
- Я думал вы с нами, - Игорь снова обратил внимание на бегающие глазки Бодрова.
- Что значит с вами? Вы авалировали векселя и теперь должны платить. По закону. Тем более, заемщики ваши.
- Вот как, должны платить, - теперь в глазах Бодрова Игорь прочел ненависть. – Вот, значит, как.
- Теперь вы должны платить по векселям, - повторил Игорь. – А вы думали, мы с вами в бирюльки играем?
- Давайте по-хорошему, - прошипел Бодров. Он попытался сделать дружелюбную мину, но мимика и голос ему не подчинялись.  – Хотя бы на несколько дней.
- Зачем? Что вам дадут несколько дней? Скажите, Олег Васильевич, только честно, по моим векселям вы собираетесь платить? Или мне подавать в суд?
- Подавайте в суд, - Бодров перестал юлить. – Подавайте. Только пустое это, суд.
Они вернулись в кабинет.
- Вот что, Павел Иванович, они не хотят платить, - сказал Полтавский.
- Нет-нет, - засуетился Бодров. – это их клиент. От «Кредитной конторы». Подстава. 
- Павел Иванович, возьмите хорошего адвоката и подавайте в суд, - повторил Игорь. – Они, я понял, не будут платить.
Итак, все сразу определилось: суды. С «Гарантом» предстояла война.
Уходя, Игорь решил зайти к Шипилову, генеральному. У того из кабинета раздавался громкий стук. Игорь приоткрыл дверь. Шипилов увлеченно сколачивал молотком полки.
- Вот, халтура кругом, - не здороваясь  сказал Шипилов, отирая пот с лица, - все приходится самому. Одни разгильдяи… Пидоры…
- Игорь Юрьевич, - обратился к нему Игорь, - я к вам по поводу векселей.
- С векселями идите к Аверьянову, - махнул рукой Шипилов. – Я не понимаю в векселях.
Игорь вышел. В кабинете снова застучали.   
Неприятности редко приходят по одной. Так и тут, почти в тот же день – Лохов. После нескольких относительно успешных, но – ненужных, неразумных сделок, потому что  квартиры не следовало продавать, заработав пару тысяч зеленых. Цены росли, как на дрожжах – по десять процентов в месяц. Квартиры следовало держать, тогда бы цены росли еще быстрее и это стало бы надежным вложением. Так вот,  после нескольких относительно успешных сделок Лохов влип по полной программе.
Он прибежал к Полтавскому и ударился в истерику.  
- Слышишь, Игорь, беда! – Игорь никогда не видел его таким. Бывший отличник и без пяти минут доктор наук выглядел, как побитая собака – еще немного и заскулит. – Я бы повесился, если бы не дети.
- Что случилось? – сердце у Игоря упало.
- Квартира в Текстильщиках. Мы ее просрали. Почти.            
- То есть?
- Мы ее купили дней десять назад.
- Да, я знаю, что купили, - разозлился Игорь. – Я дал тебе двадцать тысяч долларов и велел купить на Изольду Каспарову.
- Да. Только… оказалось, что там люди прописаны.
- Какие люди?
- Ее кидала продавал. Настоящий кидала. Из Омска. Залетный. В кожаной куртке. С цепью. Типичный кидала. Я их уже научился распознавать.     
- Тогда в чем дело, если научился?
- Я не пошел с ним в домоуправление. Не знал, что нужно  идти. А он взял выписку и подтер, что там люди.
- И ты не заметил?
- И я не заметил. Он очень аккуратно подтер. А может, купил паспортистку. Я теперь не знаю. Не помню.
- А где эта выписка?
- В Мосжилрегистрации. И там не заметили. А может он и там заплатил. У него везде знакомые. Он их пачками покупает.
- Ну и что дальше?
- Вчера вечером я пошел показывать квартиру. Прихожу, а дверь заперта не снаружи, а изнутри. Стал стучать. Мне открывают алкаши. Мать с сыном. Еле на ногах держатся.   Их хозяин выгнал, куда он их поселил, этот кидала. Вот они и пришли. У них еще ключ остался. 
- И что дальше?
- Я отвел их обратно на съемную квартиру. Пришлось хозяину заплатить из своих. Я им еще еду купил и водку, они голодные сидели.
- И что ты теперь предлагаешь?
- Их убить надо. Искать никто не будет. У тебя же есть   знакомые бандиты?
- У меня – нет. Ты что, спятил? Ты влип, а я должен рисковать головой?
- Нет, нельзя убить, - захныкал Лохов. Он словно не слышал Игоря. – Они же прописаны. Их нужно сначала выписать. Я сегодня утром бегал в ЖЭК. Заплатил паспортистке. Она подтвердила: прописаны сын с матерью. Алкаши. Та самая паспортистка, которая скорее всего…
- Так договорись с ней. Выпиши. Или продай с ними. Как тебе. Пока их нужно держать на съемной квартире, чтобы не вернулись.
- У меня нет денег, - снова захныкал Лохов.
- Денег? То есть ты влип, а я должен платить? Не слишком жирно?
Лохов молчал. И вдруг сообразил:
- А я знаю, кажется, где живет этот кидала. Вадим. Вадик. Если не съехал. В том же доме, где ДЕЗ. У бабы одной, пышная такая, смазливая. Я к ней заходил попить воды. Может, ты пошлешь Гену отобрать у него деньги?
Игорь тотчас вызвал начальника службы безопасности Геннадия.
- Слышишь, Гена, нужно вернуть деньги у кидалы. Поезжайте с Александром. Володя покажет вам дорогу. Не церемоньтесь. Вам десять процентов. 
Геннадий вернулся часа через три.
- Ну?
- Его не было дома. Я через его блядь забил стрелку. Велел передать, чтобы ждал вечером.  
- Ты что, Гена, он же убежит.
- Не убежит, - самодовольно заверил Гена. – Будет вечером.
- Вам нужно было засесть в квартире.
- Сашка там остался, с блядью. Он парень холостой, горячий.
Кидала, однако, так и не вернулся. Или – тут все могло быть. Они, эти афганцы, были такие же кидалы. Вроде Луцкова.
Через несколько дней Игорь поехал с Лоховым посмотреть квартиру. А еще больше – прописанных в ней алкоголиков. С ними нужно было что-то решать. Вариантов было два: вывезти из Москвы – тогда обращаться нужно было к цыганам, - или купить для них комнату.
Квартира оказалась как квартира, в меру ободранная и с грязноватой кухней, - но – жить можно. Мебели почти не было, только пустой, весь в трещинах, фанерный шкаф и кушетка с торчащими пружинами; на кухне – висячий шкафчик, опять-таки фанерный, измызганный столик и проржавевшая от времени плита. В углу в картонной коробке горой возвышались пустые бутылки.
- Триумф пролетариата, - усмехнулся Игорь. – Ну ладно, пойдем посмотрим на самих пролетариев.
Комната, где обитали выселенцы, находилась в соседнем доме. Бабушка, то есть мать, имела вид совершенно сумасшедшей – в непонятном тряпье, торчащем из-под грязного  халата, такое же тряпье завязано было на голове, на одной ноге одет был сапог, на другой – валенок, изо рта торчал единственный сохранившийся зуб. Она находилась в приличном подпитии и, выделывая странные па, похлопывала себя по срамным местам и распевала скабрезные частушки.
У милóго моего 
Поговорочка на О
Он на О, да я на О
Значит оба ничего
 
Приоткрыла я билет
Весь от страсти мокрый,
Я хочу, а милый нет.
Чтой-то хрен твой дохлый.
- Тише ты, сука, перед приличными людьми не позорься, - тотчас заорал на нее сын, и она испуганно замолчала. Сын, Алексей, с виду был крупный и сильный мужчина – до недавних пор он работа грузчиком, - сейчас же скрючившись лежал на грязном, покрытом рваной простыней диване, от носков его шел резкий тошнотворный запах давно не мытых ног, рядом с диваном стояли грязные, стоптанные, с загнутыми задниками туфли.
Игорь присел на край чистой с виду табуретки.
- Вы знаете, что продали квартиру? – спросил он.
- Теперь знаем, -отвечал Алексей. – Вот, Володя объяснил. Да я не хотел. Я скрючившись лежал, радикулит скрутил, который день, значит, ну, он водки дал выпить, от боли, значит, и велел подписать. А мать сами видите, дурка. 
- И что подписал?
- Не знаю я, что.
- Нотариус сюда приезжал? – спроси Лохов.
- Нет, не помню. В квартиру вроде никто не приходил. Кроме этого, Вадима, что ли.
- И к нотариусу не ходили?
- Нет, ни к кому не ходили.
- А как же доверенность? Квартиру приватизировали?
- Да не знаю я. Не помню ничего. Только какую-то бумажку.
- А кому продали? Ты хоть покупателя видел? – спросил Игорь.
- Не знаю… Не помню… - простонал Алексей. – Мне бы того… Болит… бок… боюсь, белая горячка начнется…
- Значит, их можно найти? – спросил Игорь у Лохова. -  Этих всех. Кидалу и прочих. Следы ведь остались?
- Искать их никто не станет. Гастролеры, - пояснил Лохов. – И зачем искать? Чтобы квартиру арестовали? Нам это нужно?
- Так может продадим с ними? – Игорь показал на алкашей. – Ты же разговаривал с паспортисткой. Может даст чистую выписку? 
- Не даст. Боится, - сказал Лохов.
- Так подотри, как этот кидала.
- Я так не умею, - запротестовал Лохов. – Ты что, хочешь, чтобы меня посадили? Или эту твою Изольду.
- Выходит, что ты один такой лох. Только ты мог попасться, - разозлился Полтавский. – Вернее, лох – это я. Деньги-то мои.
- Ну, Алексей, что будем с вами делать? – Игорь отвернулся от Лохова.
- Нам бы хоть комнату, - взмолился Алексей.
- Ладно. И еще пожрать? 
- Да, третий день как не ели, - обрадовался Алексей. – Как бы не белая горячка.
- Ты их кормил? – Игорь повернулся к Лохову. 
- Слегка, - сказал Лохов. – С деньгами туго. Ты бы дал на какое-то время.
- Врет он. Жадный, - пожаловался Алексей. – На один укус принес. И то консервы для собак.
- Ну, Володя! Раньше ты не был такой… Гобсек, - возмутился Игорь. – Влип, а теперь клянчишь.
- У меня семья, - захныкал Лохов, - без денег я не смогу.
- Ладно, возьми, доктор наук, - Игорь протянул Лохову деньги. – Ищи для них комнату. Только подешевле.