Анна СОЛОДКАЯ

              «Пускай ненавистный колдун задохнется дымом! Пускай заплатит за предательство!» —  Говорили старейшины, удаляясь от Вандималунгу. Они не знали, что Высшие Духи давно смирились с дерзким поступком Яилармы, признав за ним неоспоримую колдовскую мощь. В ту роковую ночь, когда он спас Тома, они уступили его воле, видя, как неуправляемые стихии повинуются ему. Никто из мира колдунов не возвращал ушедших с тропы забвения, это мог делать только, замурованный старейшинами, жрец.   
                 Под сводами пещеры исчезли последние лучи света. Яиларма оказался в непроглядной тьме, лишь в очаге теплилась обгоревшая ветка.  Дышать становилось все труднее. Древнняя Вандималунгу имела много узких щелей, из которых во время дождей сочилась вода. Сейчас же отовсюду валил удушающий дым. Яиларма не прочь был умереть под сакральным жертвенником, но только не теперь, а когда-нибудь в старости. Это был логичный и ожидаемый конец его жизни, но принять смерть ни с того, ни с сего, без всякой причины, казалось глупым. Еще несколько часов назад он сидел перед очагом, заклиная дух Радужной Змеи — покровительницы народа — на удачный исход племени, он собирался покинуть стоянку вместе со всеми. Безумное поведение старейшин погубило все усилия! Он вдруг вспомнил роковые слова деда: «Оставь чужака! Не то погибнешь!» Вспомнил, как, возвращая Тома к жизни, сознательно игнорировал родовые запреты, собственное благополучие не интересовало его. Теперь же умирать совсем не хотелось, а жестокое пророчество, похоже, начало сбываться. Яиларма не роптал, он только сейчас осознал, что никогда раньше не думал ни о себе, ни о своей смерти. И вот, она заглянула ему в глаза.                                                       
                  Он зажег светильник и по узким, выдолбленным в камне, ступеням поднялся наверх. Ему казалось, что завал можно разобрать. Однако предусмотрительные родичи позаботились, чтобы этого не случилось. Откопаться изнутри было невозможно. Осталось — принимать мученическую смерть. Жрец прошелся по задымленным ходам пещеры, заглянув вниз, в тот самый грот, где много лет назад, эти же старейшины принесли его в жертву. Тогда, без материнского молока и воды, он обречен был умереть. Совершая этот изуверский ритуал, вершители судеб нунгаров тайно пытались снискать себе благосклонность духов. Но всесильные духи не приняли жертву, не стали прерывать древнюю потомственную ветвь на невинном ребенке, а только усилили ее. Духи знали необыкновенные способности мальчика. В момент его рождения, звезды указывали на приход в мир небывалого колдуна. Да только и небывалому колдуну для жизни нужен воздух, а его становилось все меньше. Задыхаясь, Яиларма прислонился к корявой стене, выронив светильник. Тот, гремя и подпрыгивая, покатился в дальний угол пещеры. Когда-то, в этом самом углу журчал священный источник, со временем исчезнувший. Он тек из узкого извилистого лаза. В детстве Яиларма не раз выбирался по нему наружу. Но то было в детстве. Взрослому человеку в такую щель не протиснуться! К тому же, спасаясь от огня, в пещеру стало сползаться все живое, что только было в пустыне! Обожженные крысы сновали под ногами, скорпионы тучами облепили своды, разъяренные пауки переполнились смертельным ядом. На дне грота, в жутком месиве, кишели обезумевшие змеи. Шипение леденило душу. «Вот и хорошо, — подумал Яиларма, — ждать придется недолго, кто-то из них меня обязательно укусит». Он вернулся к погасшему жертвеннику, нащупал в углу старый тюфяк, набитый наркотическим зельем, и обреченно распластался на нем. 
                                                             ***

                  Как и предполагал Том, полет выдался сложным. Рискуя повредить шасси, пришлось приземляться в самых неподходящих местах, и, сбросив противопожарный груз, с малого разбега, подниматься в небо. Лишь у метеорологов обошлось без нервотрепки — площадка была более-менее пригодной для взлета. Еще одним трагичным объектом стало пострадавшее угодие, где погорельцы умоляли взять на борт двух маленьких вомбатов, чудом уцелевших в огне. Мать их погибла. Беспомощных «поросят» посадили в небольшой ящик, чтобы вывезти в безопасное место. Это не входило в обязанности Тома, но зная, что решается судьба исчезающих в мире животных, он согласился, взяв на себя доставку эндемиков в приют, расположенный на ближайшем аэродроме. Ник помогал ему во всем, поражая своей выносливостью. На сегодня оставалось посетить еще три объекта, приют же был по пути, всего в ста километрах отсюда. Маленьких вомбатов решили доставить первыми.        
                    На душе у Тома скребли кошки: всего за два дня полета стал жутко тарахтеть мотор! «Еще бы! Так издеваться над машиной»! — сетовал он, жалея, что ввязался в это дело. Том считал, что Стив, дав мэрии согласие на помощь такого рода, поступил крайне опрометчиво. «Мы не пожарные! Надо уметь отвечать «нет»! — злился летчик, — выгоревший лес — не взлетная полоса! Здесь нет ровных участков! Легкая авиация не приспособлена к экстремальным условиям! «Пчелку» попросту можно разбить, довести до непригодного состояния! Кто будет отвечать? Опять я?» 
                   Между тем, они уже прибыли на аэродром. Временно обустроенный, ветеринарный приют оставлял желать лучшего. Боксы с животными располагались параллельно взлетной полосе. Справа — те, которым уже была оказана помощь, слева — которые ее еще ждали. Взяв вомбатов под мышку, Том отнес их приемщице. Кроме лесных обитателей, здесь было много домашних животных. Коты всех мастей и оттенков разноголосо кричали, в собачьем вольере стоял нестерпимый вой. С ужасом обходя этот «лазарет», Ник заметил в одной из клеток неподвижно лежавшую собачку. В вольере, отчего-то, она была одна. «Наверное, мертвая», — подумал он. В это время собачка зашевелилась, поднялась на лапки и приветливо завиляла хвостиком. Ник замер. Перед ним, жалкая и измученная, с обгоревшими боками, стояла их маленькая Дези — любимица всей семьи, особенно мамы.   
 —  Дези! Крошечка!  — прошептал он, прильнув к вольеру. —  Радость какая! Ты уцелела… Как же мне забрать тебя отсюда?
      Просунув мордочку сквозь прутья, собачка лизала его ладони.
Пока Ник общался с болонкой, Том искал какого-нибудь начальника, чтобы позволил вывезти животное. Это оказалось несложным. Уставший ветврач, видя, что собака узнала хозяина, без проблем отдал ее Нику.
    — Вот мазь, — сказал он, протягивая тубу с лекарством, — обрабатывайте ожоги два раза в сутки. Раны неглубокие, ваша питомица скоро поправится.
          Ник был так счастлив, что не мог слова вымолвить! Слезы поблескивали в его глазах, он, как драгоценность, держал на руках обгоревшую Дези — все, что осталось у него от погибшей семьи.           
 Поблагодарив доктора, друзья поспешили к самолету.
      — Попить бы чего-нибудь, — осипшим голосом произнес Ник.
      — Загляни в канистру, там, на дне, кажется, еще кое-что осталось.
            Все трое жадно допили последние капли воды. Ник осторожно положил Дези в ящик, где раньше были вомбаты, и поставил на упаковки, предназначенные для следующей выгрузки. Ему казалось, что там меньше трясет. «Пчелка» снова поднялась в небо.           Очередным объектом был пансион, окруженный пылающим хвойным массивом. Спасатели пытались отсечь огонь от элитного строения. Здесь было много всевозможной техники, Том едва нашел место для посадки. Не привыкший к опасным приземлениям, Ник то и дело вскрикивал — боялся, что самолет влетит в яму и разобьется. Закопченные лица друзей выглядели комично, одежда почернела от пота, а испорченная обувь вовсе не подлежала ремонту. Том искоса поглядывал на измученного напарника. Похоже, тот был на пределе своих возможностей. Что тут скажешь? Сам напросился.                        
                                                          ***
  
                   Не находя себе места, Джеймс то и дело принимал на грудь. Похмелье вконец измучило старика. С раннего утра рука  безвольно тянулась к бутылке. Сделав несколько глотков, он глубоко вздыхал и тупо устремлял взгляд в запыленное окно. Лесной массив уже выгорел, обнажая холмистую равнину. Ветер разносил по округе черные тучи пепла. Близлежащие строения выглядели грязными, прохожие — унылыми. А в доме, в темном чулане, лежал злополучный самородок — вожделенное нереализованное богатство. Этот нестерпимый факт долбил темечко. Ситуация была критической. Обреченно прислонясь к подоконнику, Джеймс напряженно искал варианты решения проблемы, но что-то извне мешало ему думать. Он вдруг осознал, что его раздражает нестерпимый лязг металла, доносившийся от соседей. Звон набатом отдавался в нетрезвой голове, причиняя страдания. 
     — Боже, как мне тошно! — бубнил он себе под нос, пытаясь заглянуть к соседу через забор. — Какого черта, ни свет, ни заря, стучит этот дурак Брэди? Однако ничего не увидев, решил зайти к нему сам. Открыв калитку, понял, что сосед ремонтирует покосившуюся водосточную трубу.
     — Дождя сегодня не предвидится, — язвительно буркнул он.
     — Сегодня не предвидится, а завтра пойдет! — резонно возразил Брэди.
     — Выпить хочешь? —  Джеймс тряхнул початой бутылкой.
     — В честь чего? — спросил сосед.
     — Тошно мне, вот в честь чего, — сказал Джеймс, опускаясь на лавку.
     — Чего это тебе тошно?
     — Да, ты все равно не поймешь...
     — Ну если не пойму, зачем же ты приперся?
     — Пообщаться.
     —  А-а-а… Ну ладно, давай общаться. — Сосед добродушно рассмеялся.
   Джентльмены закурили. Джеймс небрежно, как бы между прочим, спросил, не знает ли Бреди каких-нибудь аборигенов, живущих в поселке.   
       —  Аборигенов, говоришь? Откуда в нашей провинции аборигены?! Испокон веков здесь жили англосаксы да ирландцы… Хотя, нет! Погоди! Кажется, Холли когда-то была замужем за парнем по имени Аллабами. Знаешь Холли? —  Ну рыжая такая! Что живет у костела!? По-моему, этот Аллабами как раз и был аборигеном! Еще гордился, что происходит из какого-то древнего племени! Я, хоть убей, не вспомню из какого и даже не выговорю! Пил, подлец, сильно, но корзины плел отменные.
       У Джеймса екнуло сердце.
        —  А ты знаком с ним?
        —  Да так, здоровались. Только нет его здесь, они с Холли давно расстались.
        —  А где теперь его можно найти?
        —  Этого я не знаю! — почесал в затылке Брэди, — Спроси у Холли. 
           Джеймс посидел еще немного, допил бутылку, и нетрезвой походкой пошел к себе.
                  Брэди озадаченно проводил его взглядом, прерывисто вздохнул и снова начал лязгать по трубе.  
                  У себя на крыльце Джеймс столкнулся с женой. Кэрол была женщина безропотная, во всем угождавшая мужу. Когда-то давно, девушка эта слыла веселой красавицей, но, выйдя замуж, быстро поблекла. Джеймс ожидал наследников, но Кэрол, отчего-то, не рожала… Супруг попрекал ее этим, пока у нее не развился тяжелый комплекс неполноценности. Не надеясь иметь детей, день и ночь — без любви и ласки, Кэрол стала походить на безмолвную тень. Подай, принеси… — вот все общение, царившее в их семье. Сейчас, встретив мужа у порога, она, как всегда, заботливо сказала, что кофе ждет его на столе, а сама хотела направиться в сад. Джеймс преградил ей дорогу.
           — Сходи к Холли, — дохнул он перегаром, — мне надо узнать, где сейчас находится ее бывший муж. Да веди себя умно, будто бы просто так зашла, поболтать по-бабьи. 
           Кэрол подняла на него затравленный взгляд.
           — Хорошо, зайду вечером чая попить. Только дай мне денег на гостинец.
         Джеймс пошарил в кармане и протянул ей мятый полтинник.
     

                                                                                                                                  Продолжение следует.