Леонид ПОДОЛЬСКИЙ
 

Мы продолжаем публикацию глав из эпического романа писателя Леонида Подольского «Финансист». Роман посвящён бурным событиям российской истории 1992-1994 годов, когда начинались российский капитализм и российский авторитаризм. 
Публикация романа предполагается в течение 2023- 2024 годов.  
 
Часть 3. Глава 8

Судья Потапов обрадовался Полтавскому и Григорьеву, как старым знакомым.
- Ну что, опротестовали решение судьи Семеновой?
- Опротестовали. Вот свежие решения из Мосгорсуда, - Дима аккуратно разложил перед судьей бумаги.
- Поздравляю! Молодцы! – С улыбкой, уважительно произнес Потапов. – Настоящий судебный детектив!
Увы, на этом проявление симпатии со стороны судьи закончилось. Он снова, как в прошлом году, расписал процесс с «Гарантом» во времени, по одному заседанию в неделю, так что слушание последнего дела должно было завершиться только к лету. Игорь попытался убедить судью, что все дела абсолютно одинаковые и их можно рассмотреть за один раз, что люди ждут денег, а их в это время пожирает инфляция, и что «Гарант», пока тянется этот процесс, сумеет спрятать деньги, что, наконец, за этот суд он заплатил государству миллионы. Но судья Потапов оставался неумолим.
- Не вижу оснований, - повторял он на все аргументы. – Впрочем, если хотите, можете написать ходатайство.
Игорь с Димой тут же составили документ, секретарша поставила на нем номер и судья Потапов вложил его в  папку.
- Можете позвонить через пару дней, - милостиво разрешил он.
Через пару дней Дима сообщил Игорю: отказ. И начал материться.
- Это стена, - кричал он по телефону. – Эту систему нужно взорвать. Они прячутся за бумагами, а люди ходят к авторитетам. Да на какой х.й нам такое государство! Мне иногда хочется повеситься!
- Давай напишем жалобу на Потапова, - предложил Игорь.
- Не нужно, - Дима сразу успокоился. – Мы ничего этим не добьемся, только наоборот, обозлим судью. Этот Потапов не самый плохой. Он хоть понимает и даже сочувствует.
- Что толку от его сочувствия, - проворчал Игорь. – Это как раз тот случай, когда сочувствием вымощена дорога в ад.
К первому заседанию Игорь с Димой пришли заблаговременно. Они стояли у входа в арбитраж, когда приехали адвокаты «Гаранта», все те же мама с сыном, и с ними еще молодой человек, которого Игорь принял за бандита. 
- «Киллер», - непроизвольно подумал он. – «Вот так убьют, и сразу закончатся все суды». – Ему хотелось спрятаться, убежать в здание, но было неудобно перед Димой и он, как кролик перед удавом, продолжал стоять. На счастье, эти, не поздоровавшись, прошли мимо, так что Игорь успел разглядеть третьего. Он, в самом деле, был с толстой цепью на шее и с татуировками на пальцах.
- Вот так пришлют киллера и все закончится, - пожаловался он Диме.
- Все может быть, - философски заметил Дима. – Этот и в самом деле похож на бандита. Вы слышали, в новом здании арбитража только вчера сообщили, что заложили бомбу. Несколько часов искали с собаками, вызвали саперов, но оказалось: муляж.
Заседание арбитражного суда проходило точно так же, как осенью.   За прошедшие месяцы, оказалось, Игорь ничего не забыл и теперь по ходу разбирательства он в  подробностях вспоминал все: сначала Дима по бумажке читал свои доводы и претензии  к «Гаранту», текст был точно  тот же самый, Дима даже запнулся в прежнем месте, название фирмы-должника он начал читать старое, но тут же поправился, затем выступали адвокаты «Гаранта»: на сей раз текст читала адвокатесса-мама, похожая на злого колобка и одновременно на красноречивую бабушку-соседку из давнего детства – та всем читала нотации и стыдила, а потом проворовалась и чуть не села в тюрьму.
Речь адвокатессы звучала очень убедительно, так что, если не знать, о чем речь, вполне можно было подумать, что закон на ее стороне и «Гарант» никому ничего не должен. Игорь вспомнил: она повторяла все те же уловки и доводы, цитировала те же самые статьи законов, что и прошлым летом и осенью, ничего нового они с сыном не придумали. И так они будут повторять свой текст вплоть до последнего заседания, только станут меняться местами, и судьи   - кроме судьи Потапова их было еще две женщины, блондинка и брюнетка – так же точно слушали, как в прошлом году, и так же кивали головами. Потом судьи так же совещались, только в обычном суде судьи уходят в совещательную комнату, а здесь, наоборот, тяжающихся выставляли за дверь, так что в коридоре, пока судьи заседали, а скорее устраивали себе чаепитие, стороны стояли друг против друга, вернее, враг против врага и обжигали противников злыми взглядами.
- «Вы прекрасно знаете, что со стороны «Гаранта» это было   мошенничество, что они подлецы и кидалы. Зачем же вы беретесь их защищать?» - Хотел спросить Игорь, но так и не решился. И так было ясно: из-за денег. Они зарабатывали свои сребреники. 
Примерно через полчаса всех снова позвали в комнату (сказать «зал» язык бы у Игоря не повернулся) и судья Потапов по бумажке зачитал решение. Игорь с Димой одержали победу. «Гарант», как авалист, должен был вернуть деньги за фирму-неплательщика. Дима просиял. Игорь тоже был доволен, но для настоящей радости не оставалось сил. К тому же главная победа по-прежнему была далеко. Игорь посмотрел на адвокатов «Гаранта». Они, не меняя выражение лиц, очень спокойно выслушали решение, которое зачитывал судья Потапов, будто знали его заранее, вежливо поблагодарили судей, попрощались – до следующего четверга – и ушли, пока Игорь с Димой получали решение. Ушли так, будто это они одержали победу.
- Этим адвокатам все божья роса, - сердито сказал Дима, когда они вышли в коридор. Сам он еще не научился быть безразличным.
- Они, очевидно, это решение ожидали, - поделился Игорь, - а все их выступление, статьи, законы, цитаты, все только комедия. Но зачем?
- А что им еще остается делать? – Спросил Дима.
- «А если их наказать, - подумал Игорь. – Ударить по «Гаранту», чтобы разбежались клиенты. На войне как на войне!»
В тот же вечер Полтавский позвонил Виктории Сурайкиной из «Коммерсанта» (ее Игорь знал через бухгалтера Максима) и попросил сделать статью о суде с «Гарантом».
- У нашего отдела другой профиль, - сообщила Сурайкина, - но я дам вам телефон Торчка, он как раз занимается судебной хроникой. Это его хлеб. Вы напишите для него статью и  все с ним решите на месте.
- Хорошо, - обрадовался Игорь. – Только я не понял: Торчок – это что, фамилия?
- Какая разница, – завиляла Виктория, - я сама не знаю точно, это фамилия или прозвище. Он сам подпишет, как нужно.
На следующий день Игорь подготовил статью, постаравшись побольнее задеть «Гарант» и как можно лучше представить себя. Он, конечно, хорошо знал, что в разделе судебной хроники никому не нужны его эмоции, требуются только цифры, факты и фамилии. Он и написал так: цифры, факты и фамилии – не только Шипилова и Аверьянова, не только адвокатов «Гаранта», но и судьи Семеновой и директоров фирм-неплательщиц. Приложил и коротенькое, всего на три вопроса, собственное интервью. Это было все, что он мог сделать. Потом позвонил Торчку, которого в мирской, негазетной жизни звали Колей. Коля-Торчок, не раздумывая, с нескрываемой радостью тотчас назначил Полтавскому встречу на завтра прямо на ступенях «Коммерсанта».
Утром следующего дня Игорь, как договорились, примчался на Сокол. Но, увы, Торчок в условленном месте не появлялся. Простояв с полчаса, Игорь собрался уходить – он не знал про Торчка ничего, кроме имени и телефона в отделе, но телефон мертво молчал, - как его кто-то окликнул:
- Это вы Игорь Григорьевич Полтавский?
Игорь обернулся. Перед ним собственной персоной стоял Торчок, невысокий паренек в измятой и грязноватой робе с сильно подбитым, заплывшим глазом.
- Я уже собирался уходить. И телефон в отделе у вас молчит, - недовольно сказал Полтавский.
- Они еще клемают после вчерашнего, - без тени смущения сообщил Торчок. – Извините, я слегка не в форме. Защищал честь женщины. Голова прямо раскалывается. Не одолжите тысчонку[1], на похмел не хватает.
Игорь дал ему тысячу. Торчок бегло пробежал глазами статью. 
- Клево, вы здорово пишите. Вы могли бы работать у нас в отделе, - провозгласил он.  Статья пойдет прямо  в номер. Если будут еще, приносите, - он неторопливо поднялся на пару ступенек и обернулся, словно чего-то ожидая. Но Игорь выжидательно смотрел на него.
- Вы ничего не забыли? – Спросил после паузы Торчок.
- Нет, - удивился Игорь. – Статья у вас, не потеряйте.
- Значит, Вика вам ничего не сказала? – Разочарованно спросил Торчок.
- Что она должна была сказать? – Игорь начинал догадываться, но делал вид, что ничего не понимает.
- Я за статью беру пятьдесят долларов. Если дадите, можете нести еще,  –  чуть смущенно сказал Торчок.
- Нет. Ни вы, ни Виктория мне ничего не говорили. Меня за эту статью могут убить. Меня и так ограбили бандиты. Я что же, должен рисковать жизнью и еще за это платить? – Игорь действительно рассердился и твердо решил не платить. В конце концов, им же все равно нужно что-то печатать.
- Ладно, как хотите, - смирился Торчок. – Только я вам не гарантирую.
К удивлению Полтавского, статью на следующий день напечатали. И почти сразу позвонил Дима. 
- Я читал. Хорошая статья. Это вы здорово догадались, - с ходу выпалил он.
- Как ты узнал? – Заинтересовался Игорь. – Ты читаешь «Коммерсант»?
- Ко мне сегодня прорвался Лобжанидзе. Размахивал газетой, кричал, что из-за вас погиб человек. И что, раз вы выиграли суд, теперь вы должны вернуть ему деньги с процентами. Требовал ваш телефон и адрес.
- Там разве не написано, что пока мы выиграли только промежуточный суд, но еще не получили ни копейки? К тому же его деньги, кроме тех, которые вернул ему Тен, пошли «Гринтауну», а суд был по «Корвету».
- Он не вникал в такие подробности. Он требовал деньги и дико кричал. Пришлось вызвать милицию. Как бы теперь он не явился в арбитраж.
Выиграв следующее дело у «Гаранта», Игорь снова позвонил Торчку.
- Могу я вам еще принести статью? На этот раз я даже готов заплатить.
Торчок замялся.
- Знаете, в тот раз звонили из «Гаранта» и сильно скандалили. Говорили, что вы у них распугали всех клиентов. Дошли до ответственного секретаря.
- Ну и хорошо, - обрадовался Игорь. – В этом и был смысл. Значит, есть эффект.
- Хорошо-то хорошо, - согласился Торчок. – Только они вас перебили. Я знаю человека, которому они платят. С ним можно договориться, только нужно перебить.
- Ну уж нет, не надо, - остановил его Полтавский. – Я не стану тягаться с «Гарантом».
Пока Игорь вел тяжелые, упорные и кровопролитные  бои с «Гарантом» (так ему представлялось, словно из сводок «Совинформбюро») и медленно продвигался к победе, с ним тоже вели   бои, только до поры тайные. Против него воевали, а он этого не подозревал.
В начале марта Игорь отправился в банк. Нужно было снять со счета деньги для Димы.
- Игорь Григорьевич, - бросилась к нему операционистка. Он редко ходил в банк, для этого существует бухгалтер, и вспомнил ее с трудом, но операционистка его запомнила, как же, миллионер, да еще симпатичный и вежливый, и теперь оправдывалась. – Игорь Григорьевич, на днях пришли с приказом из суда. Пришлось все деньги списать со счета. Вы уж извините, мы были обязаны.
- Кто приходил? – В первую минуту Игорь оторопел.
- Из фирмы «Арт-Ренессанс», сразу двое, Багломов и Серых. Пришлось отдать все, даже не хватило.
Это была катастрофа. Нечем платить Диме.
Багломов и Серых, фирма «Арт-Ренессанс», Игорь их очень хорошо помнил. Вежливые, деликатные, приятные люди. Внесли под проценты на полгода несколько миллионов. Вкладчики они были совершенно рядовые, Игорь запомнил их по другой причине. В самом начале осени, он только начинал свою деятельность, они обратились с просьбой обналичить какую-то сумму. Совсем не крупную.   Они как-то связаны были с искусством и доходы у них, судя по суммам, были не очень. Игорь предложил им обналичить под  тридцать процентов, хотя большинству клиентов обналичивал под двадцать пять, а некоторым, с кем работал постоянно, даже  под двадцать. Они, не торгуясь, сразу согласились и в тот же день перевели деньги, и Игорь повел их домой, именно потому, что  интеллигентные и мягкие люди, которых он мог не опасаться. Игорь решил скинуть им всю накопившуюся мелочь, целый мешок: там были толстые пачки по рублю с банковскими сургучными печатями, пачки трешек и пятирублевок – это было время денежного кризиса в стране. Игорь опасался, что они могут обидеться и не согласиться, - госбанк печатал уже купюры по пятьдесят и сто рублей, - но они остались чрезвычайно довольны и долго рассыпались в благодарностях. С тех пор Игорь еще несколько раз обналичивал им небольшие суммы и они всегда, до удивления, бывали благодарны, хотя Игорь брал с них больше, чем с большинства других.
Когда фирма начала рушиться, они оказались среди первых, кому «Кредитная контора «Полтавский» задержала выплаты. Игорь  надеялся, что обойдется, что он выкрутится, он еще не съехал с Шипиловской, когда они приехали к нему домой и, извиняясь – они всегда извинялись – попросили подписать претензионное письмо. Улыбались и очень вежливо просили. Другие бушевали, ругались, грозили милицией или бандитами, а эти клялись: - Игорь Григорьевич, мы понимаем, что бандиты, что у вас неприятности, жуткое время и жуткая страна. Мы бы никогда не приехали. Будьте уверены, мы не станем подавать в суд, но от нас требует наше начальство. Мы ведь люди подневольные.
- Да что вы, - удивился Игорь, - глядя в их чистые глаза, - зачем вы извиняетесь? Я обязан подписать. Это мне, а не вам, должно быть неудобно. –  И он подписал и даже не взял свой экземпляр. Да и зачем? И сразу забыл о них. И вспомнил только сейчас.
Но сейчас он был в ярости. Его обманули. Хотя, какие к ним претензии? Это ведь их деньги. И все же… Во-первых, нечем платить Диме. А без Димы Полтавский не сможет выиграть у «Гаранта». В суде он совершенно беспомощен без адвоката. А, во-вторых, он сам для себя установил очередь. Прежде всего вернуть деньги физическим лицам, особенно пенсионерам и инвалидам. А тут суд все решает за него. И все, до последней копейки, отдает одним, пусть и не самым плохим.
Увы, Игорь должен был признаться, что он сам виноват, не нужно было деньги оставлять на счете. И ведь не в первый раз. То же самое произошло в кооперативе. Он уволил Зелькинда за хамство, и вот, тот отсудил…
Игорю до сих пор было неприятно, что он позволил наглецу Зелькинду переиграть себя. Вернее, его мамаше. Сам Зелькинд к тому времени смылся в Америку, там, как оказалось, требовались мануальщики, а его, Игоря, подвел адвокат. Полтавский один раз пропустил суд и узнал про решение слишком поздно. Выходит, что он ничему не научился. Но суд… Судья была та же самая, блондинка, что сидела на его процессах с «Гарантом». И – ни слова. Они решали за него, а он – не знал. Письма посылали по юридическому адресу в бывший Дзержинский исполком, где не было даже почтового ящика. 
Игорь чисто физически почувствовал, как что-то в нем оборвалось, как убывает энергия и слабеет решимость бороться с «Гарантом». Зачем, если все пройдет мимо него? Лишь усилием воли он заставил себя снова настроиться на борьбу.
Почти одновременно с «Арт-ренессансом» его настигли другие. На сей раз это были несколько физических лиц. Письмо с повесткой из Басманного суда пришло на Шипиловскую улицу и Игорь совершенно случайно его получил.
Судья Голикова, к которой он был приглашен, с первого взгляда больше чем понравилась ему. Что-то было в ней по-женски притягательное, манящее: крепкое, слегка полноватое женское тело, словно созданное для объятий, очень приятное, улыбчивое лицо, легкие веснушки, прическа, волнующий тембр голоса, красивые, ухоженные руки, чуть полноватые, стройные ноги – все неотразимо волновало, притягивало, вызывало желание, так что Игорь на минуту забыл о причине вызова. Судья перехватила его оценивающий, жадный мужской взгляд, с ответной симпатией слегка улыбнулась и Игорю показалось, что жаркая искра проскочила между ними. Впрочем, он не мог бы это утверждать наверняка. Он не был Казановой и оттого побоялся ошибиться. Между тем, судья, усадив Полтавского, спросила благожелательно: 
- Что мне с вами делать? Я боялась, что вы не придете на заседание. Поэтому решила переговорить с вами заранее. Закон не на вашей стороне. 
- Я знаю, - смиренно согласился Игорь, не отрывая от нее глаз. – Выносите любое решение, какое считаете правильным. На счете все равно нет денег. Ни для меня, ни для истцов ничего не изменится. – Игорь коротко рассказал ей про «Гарант» и про бандитов. 
Судья слушала, не перебивая, лишь слегка улыбалась и ласково (он был почти уверен, что не ошибся) смотрела на Игоря  и ему снова показалось, что теплая волна идет между ними и что у нее блестят глаза.
- «А что, если встать и подойти, обнять, - подумал он. – Какая женщина!» - Сердце забилось сильнее и чаще, но он так и остался сидеть на стуле.
Игорь закончил свой рассказ и судья спросила:
- Так вы не против, если я вынесу решение не в вашу пользу?
- «Она еще спрашивает», - удивился Игорь. - Конечно, решайте по закону. Тем более, что это ничего не изменит.
- Тогда подпишите, пожалуйста, ваше согласие, - судья Голикова достала из ящика стола какую-то бумагу и протянула Полтавскому.
- Конечно, никаких вопросов, - согласился Игорь и подписал.
Судья Голикова не скрывала удовлетворение, а от того Игорь был слегка разочарован. Выходило, что она использовала свои женские чары не ради него, а ради заявления, что лежало в столе. И все же, нет, все же что-то происходило между ними, какая-то несомненная симпатия. Игорю даже показалось, что она специально медлит, чего-то ждет от него. Но он опять не решился подойти к ней, обнять. Все же она при исполнении, а он мог ошибиться. И не свободен. Вместо этого Игорь попросил:
- Вы не можете дать мне запрос в регистрационную палату? Мне нужно узнать все координаты «Гаранта» и размер их уставного капитала.
Судья, не раздумывая, написала запрос и отдала Игорю. Он поблагодарил. Она проводила его до двери. Лишь выйдя на улицу, Игорь почувствовал, как постепенно рассеивается наваждение.
С запросом Игорь отправился в регистрационную  палату. Там ему выдали целую кипу документов, намного больше, чем он ожидал. Причем, скорее всего, документы эти в палате никто не читал, иначе непонятно было, почему состав учредителей перерегистрировали в то время, когда  страховую компанию следовало закрыть. Ведь у страховых компаний есть требования к уставному капиталу. Разве что им было все равно?  Или коррупция? Связи? Словом, в документах оказалось очень много интересного и даже непонятного Игорю.
Во-первых, что у «Гаранта» есть несколько банковских счетов вместо одного, как положено по закону. Неужели они все предусмотрели на случай ареста? Во-вторых, домашние адреса учредителей. Игорь пытался узнать их еще летом, для чеченцев, но в адресном бюро ему дали неправильные, вероятно, старые – Шипилов и Аверьянов, как бывшие милиционеры, имели право засекретить свои адреса; заодно засекречен был и адрес Бодрова – тот развелся с женой и жил у Аверьянова, который женат был на его сестре. Но то прошлым летом, сейчас же их адреса были не очень нужны: у Игоря не осталось  лишних денег и  не было киллеров, чтобы свести счеты. Но, главное, он твердо зарекся никогда больше не  иметь дел с бандитами. На своем опыте он убедился, что это исключительно лживая и подлая публика, которой ни на йоту нельзя доверять. В третьих – и это было самое важное – весь уставной капитал «Гаранта» составлял всего один миллион рублей, сущий мизер, с которым они и близко не имели права страховать кредитные риски на сотни миллионов и даже миллиарды рублей. Но, пожалуй, самое интересное заключалось в том, что «Гарант» давно сидел  на мели, чуть ли не с первого дня. Имелось только несколько   столов и печать, чтобы заключать сделки. «Гарант», пожалуй, давно бы разорился, если бы не Полтавский и другие дураки. Или лохи…
Перед Игорем лежал протокол собрания учредителей «Гаранта». Из протокола явствовало, что главный бухгалтер Жамнова и член правления Коновалова зарегистрировали параллельную фирму, назначили директором некоего Липатова (придурка, в протоколе так и было записано: придурка), подделали договор страхования с «Гарантом» и страховой протокол, и перечислили в эту пустышку все деньги, которые имелись у компании. 
Почему остальные учредители не обратились в милицию или в прокуратуру, а ограничились тем, что уволили Жамнову и вывели из членов правления Коновалову, тоже явствовало из протокола: муж Коноваловой был хоть и отставной, но по-прежнему влиятельный милицейский генерал с обширными связями, что-то вроде крыши «Гаранта». В протоколе было прямо сказано, что Шипилов и Аверьянов имели с ним дружескую беседу с фуршетом, в результате которой стороны пришли к обоюдному согласию зарыть мечи и  не возвращать деньги. И – все из того же удивительного протокола – собрание решило продолжить заниматься страховой деятельностью, будто ничего не произошло. «Нас кинули, и мы кинем» - это была цитата из одного из выступлений, которую, как ни странно, с детской непосредственностью внесли во все тот же протокол. Еще более странно, что, судя по всему, занимались они страхованием относительно успешно: среди прочих документов непостижимым образом оказался бухгалтерский баланс, из которого следовало, что договоров страхования было не так, чтобы жировать, но достаточно, чтобы совсем не протянуть ноги, потому что деньги шли только в одну сторону: «Гаранту». Но, увы, и эти суммы, относительно скромные, в конце года поделили учредители.
Удивительным образом, среди документов обнаружилось несколько писем-жалоб, словно кто-то специально сложил подборку документов для Игоря Полтавского. Так вот, оказалось, что не только  Игорь судился с «Гарантом» (судьи в арбитраже не могли об этом не знать, но молчали), и не только Дима писал в Росстрахнадзор. Другие люди писали тоже и им отвечали такими же  отписками, как та, что получил Дима. В Росстрахнадзоре, вероятно, у «Гаранта» сидел свой человек. Или машина без разбора, ни во что ни вникая, писала отписки?
Как бы там ни было, выводы напрашивались сами собой: именно те деньги, которые Игорь и другие платили «Гаранту», и позволяли мошенникам оставаться на плаву. И, увы – битва с «Гарантом» в арбитраже превращалась в бой с ветряными мельницами, хотя, какие-то деньги Игорь все же мог получить. Но ясно было: их не хватит, чтобы расплатиться с долгами. И все же нужно было довести суды до конца, хотя бы для того, чтобы его, Игоря, не обвинили в сговоре с «Гарантом».
И второй вывод: за всей этой историей стоит Хвоинский. Вероятно, именно он надоумил Жамнову и Коновалову, как минимум, сдал им в аренду Липатова. При этом умудрился сохранить хорошие отношения с оставшимися учредителями. Ведь это он привел Игоря в «Гарант». И, наверное, не только Игоря. Шипилов с Аверьяновым наверняка не подозревали (или подозревали? Все-таки милиционеры, ушлый народ, одного поля ягоды с Хвоинским), что  за спиной у Жамновой и Коноваловой стоит кто-то еще, кроме отставного генерала. А может и Шипилов с Аверьяновым состояли с ними в доле? Все могло быть, когда кидала на кидале сидит и кидала погоняет. И ловят простачков вроде Полтавского.
Но без всяких сомнений: Хвоинский взял с них деньги за «Кредитную контору». Мол, привел дурачка. И не простого дурачка, а дойного. И с Игоря тоже взял. И с Полтавским этот хитрован долго поддерживал хорошие отношения! И к нему приводил клиентов! И с них опять-таки брал! Оттого они так и бесились. Вот вездесущий гад! Просто время такое – гадов! Вылезли из всех нор – и рвут! Все рвут – власть, собственность, деньги!
Хвоинского следовало наказать. Но что может сделать ему Игорь? Он не знает толком ни про оффшорные фирмы, которыми торгует Хвоинский, ни про его сеть по выселению из Москвы алкоголиков ради их недвижимости, ни про его торговлю живым товаром. Да и существует ли эта торговля в действительности, или только в воображении Павла Максимовича? И кто он, этот Павел Максимович? Журналист? Едва ли. Гэбэшник, мент? А может, просто мистификатор? Но про Хвоинского и Марущака он откуда-то знал. Говорил, что может быть полезен, намекал на какую-то мафию, грозился позвонить. Не позвонил…
Поразмыслив, Игорь решил зайти к Павлу Марущаку, тем более, что он собирался давно, чтобы убить сразу нескольких  зайцев: поговорить насчет работы (только Игорь не станет просить, разве что слегка намекнет), а заодно навести справки, и про Хвоинского, и про Павла Максимовича. Павел должен его знать.
Звонить Павлу было не слишком приятно и Игорь все время откладывал: он чувствовал себя неудачником, а Марущак, наоборот, преуспел за последние месяцы. Не так давно Павел просил его о помощи, и вот, все переменилось. Пару недель назад Игорь видел его по телевизору: Марущак выглядел комильфо. В добротном, отглаженном сером костюме, в рубашке в розовую полоску, он как-то сразу стал похож на Жириновского. Та же самоуверенная, напористая речь, те же жесты и надувание щек, даже обещания похожие: «Наши бывшие республики прибегут к нам с протянутой рукой», «Они еще вспомнят, как им было хорошо», «Каждому русскому – по бутылке пива». Это был совсем не тот Марущак, которого Игорь знал раньше. Хотя нет, похож…
Как же, риелтор (его «Олимпия» процветала), да еще и политик. Политик, правда, так себе, но все же один из лидеров экзотической партии. В свое время Игорь это проходил. Кухонная партия, тусовочная. Хотя, как знать, чего только не бывает на свете. Надо же, любители пива. Недавно показывали учредительное собрание. Марущак сидел рядом с Калачевым[2]  на фоне огромной, в человеческий рост, бутылки из-под пива…
… Что это было: политтехнологии? Или просто выпендреж? Но сразу по нескольким каналам. Значит, кому-то это нужно. Но самое странное, что не до, а вскоре после прошедших выборов…
Игорь сделал над собой усилие и позвонил.
- Игорь Григорьевич? – Весело спросил Павел. – Что-то давно о вас не было слышно. Я грешным делом подумал, что вы остались в Израиле, подальше от наших бандитов. Живы-здоровы? Ничего не случилось? Заходите, всегда рад хорошему человеку. – По разговору Павел ничуть не изменился и совсем не был похож на свою телевизионную картинку.
- Как насчет сегодняшнего вечера?
- О’кей. В семнадцать?
- Хорошо.
- Тогда жду. До встречи.
- «Умеет сделать вид», - подумал Игорь. И все равно ему было приятно.
- Кофе, чай? – Павел был сама любезность. Не дожидаясь ответа, он велел секретарше принести кофе.
- А я думал, что ты будешь пить пиво, - заметил Игорь.
- Намек понял, - засмеялся Павел. – Только не думайте, что это глупость. На самом деле очень серьезный проект. Можно сказать, кремлевский. Там в администрации появились неглупые люди, которые смотрят далеко вперед. Особенно после того, как Гайдар продул выборы. Хотят не как костолом Ельцин, а по-умному, технологично. Чтобы больше не разгонять Думу.
Раньше они думали, что вся Россия, затянув пояса, стройными рядами побежит голосовать за гайдаровские реформы. А тут, как черт из табакерки, выскочил Жириновский. Он, в сущности, безобидный мужик. Если бы Вольфыч взял процентов десять-двенадцать, это всех бы устроило. А он взял и набрал четверть. Полный шок. Его тут же записали в фашисты. Подняли крик и начали разрабатывать меры.
Вот, подумайте, чем можно уполовинить крикуна, демагога и прикольника? Он обещал сбросить атомную бомбу на Японию, отобрать у Америки Аляску, у Украины – Крым, прижать Прибалтику и Грузию. Вы думаете, он – сумасшедший? Нет. Он – актер! Но он заигрался. Он хотел поиграть в крутого парня, а оказался пугалом. Бывшие республики его то ли испугались, то ли делают вид. Украина под предлогом Жириновского тормозит вывоз ядерного оружия в Россию, прибалты ускоренно просятся в НАТО, на Западе сильно не довольны. Кремлю одни неприятности.  То Руцкой, то Жирик… в общем, он хоть и удобный – Белый дом не защищал, коммунистов ругает, власть потихоньку поддерживает, - но слишком уж громкий… Одиозная фигурка. Что называется моветон… И вот, решают на самом верху, его к следующим выборам надо как следует пощипать…
В Кремле сейчас новые советники. Джохан Поллыева – очень  хитроумная дамочка, говорят, какой-то сукин сын из Америки. Из бывших наших. Его не афишируют. Но он проектирует…
Знаете, чем можно взять Жириновского? Если он прикольник, то другим приколом, если националист – альтернативным национализмом, демагог – демагогией, патриотизм – патриотизмом… Политическая гомеопатия, вот это что. Подобное лечат подобным…
Партия любителей пива – это то, что надо. При хорошей игре мы его уполовиним. Даже больше…
Какой русский не любит пива? А ведь: пьем пиво, подразумеваем водку. Наша задача его переплюнуть. Превратить выборы в ералаш. Но самое главное, - Павел едва сдерживал смех, - на проект отпущены хорошие деньги. Из транша МВФ по линии борьбы с фашизмом. Вот деньги мы точно освоим!
- Если вы такие патриоты, вы уже допустили большую ошибку, - заулыбался Игорь. – Вам нужно было назваться, как минимум, Партией любителей русского пива. А еще лучше – кваса.
- Это да, - очень серьезно согласился Марущак. – Но все поправимо. Главное, не злить спонсоров! Вы, мне помнится, идеалист. Вы верили, что   можно жить честно и даже преуспеть. И вы, наверное, до сих пор думаете, что на выборах соревнуются программы. Ерунда! Народ – олух! Это как в дешевом магазине, где продается порченый товар, но подешевле. Главное: подсунуть! Выборы – это  не программы. Кто их читает? А если читает, то они все равно мало чем различаются. Выборы – это технологии и властный ресурс. В СССР выборы были в самом чистом виде – сто процентов властного ресурса. На любых выборах процентов десять-двадцать электората точно голосуют с бодуна. Им все равно за кого голосовать, им главное, чтобы веселее. И обещаний побольше. Вот эти голоса мы точно должны увести у Жириновского. Главное, деньги!
- Но он обещает вымыть сапоги в Индийском океане, - возразил Игорь. – Каждой бабе по мужику, каждому мужику по бутылке. А у вас пока одно пиво.
- Нет, у нас технологии! Мы за будущее. Мы по-научному подходим, - заверил Марущак. – А хотите, приходите к нам в партию. У нас весело и перспективно. 
- Я за всю жизнь выпил не больше двух бутылок пива, - с сомнением сказал Игорь.
- Ну и что? Это – просто бренд. Жириновский, как вы понимаете, не больший либерал и демократ, чем мы любители пива. Вот послушайте – только пока это строго между нами, - технология номер один – это Сталин! Представляете, Сталин – это супероружие, это чистая, кристальная, незамутненная любовь миллионов, это – ностальгия, империя, золотой век, сублимация всех наших неудач! Со Сталиным мы уложим сразу и Жириновского, и коммунистов! Мало того, мы будем чехвостить американцев! Хотят быть первыми в мире, а сами пьют кока-колу. Искусственный народ. Плутократы. 
Игорю стало смешно. Павел говорил с убежденным и решительным видом, абсолютно серьезно – такими речами действительно можно увлечь маргиналов, а ведь их совсем не мало, может быть, даже большинство. Люди не привыкли к демократии, их совсем не трудно обмануть.
- Жириновский косит под русского патриота, националиста, - продолжал  Марущак, - а у самого фамилия Эдельштейн. «Сын юриста». Представляете, какая мина, если она взорвется перед выборами, - Павел потер руки и радостно рассмеялся. – Кстати, я был уверен, что вы уехали в Израиль. Сейчас очень многие уезжают. Раньше евреи писались русскими, а теперь наоборот, русские делают обрезание.
- Почему ты был уверен? – Спросил Игорь.
- Вас Хвоинский видел в Израиле.
- Мне показалось, что он меня не заметил. Даже не обернулся. Вот сукин сын. Это он сосватал мне «Гарант». Знал, что они мошенники, и еще взял с меня деньги. Причем долларами.
- Это на него похоже. Он со всех берет, - подтвердил Павел.
- Я не успел тебе рассказать: меня ограбили бандиты. Встретили в аэропорту, когда я возвратился из Израиля. Так что я теперь на мели.
- Не знаете, кто вас выдал?
- Нет. Но думаю, что кто-то из сотрудников. Хотя никаких доказательств.
- Они могли узнать через ментов, - предположил Павел. – У ментов есть доступ к информации о билетах.
- Все может быть, - без энтузиазма согласился Игорь. Рассуждать на эту тему было бесполезно, потому что проверить все равно нельзя. – Хвоинским очень интересовался некий Павел Максимович. Я с ним случайно познакомился в Израиле. Говорил, что и тебя знает. Кто это такой?
- Прохиндей. Он тут такого натворил, этот тип, - засмеялся Павел. – У меня вот на этом самом месте, где вы сидите, сидел майор Иванов и плакал горькими слезами. Обещал снять с него скальп. Приятель Хвоинского, между прочим.
- Что за майор Иванов?
- Бывший гэбэшник. Работал в службе безопасности у Подколзина. 
- У Спивака?
- Ну хорошо, у Спивака или Подколзина, не в том суть. У нас ведь была Держава. С большой буквы. По крайней мере мы все, девяносто девять процентов, так думали. Злая, бесчеловечная, жестокая, без всяких там прав человека, но Держава. А оказалось, что наша элита-номенклатура только и думала, как бы ее растащить.
Смотрели «Собачье сердце»? – Неожиданно спросил Марущак.
- Смотрел, - подтвердил Игорь. – В то время мы еще ходили в театры. И билеты доставали.
- Вот все говорили: Шариков. «Отобрать и разделить». Вот, мол, маргиналы. Животные. Мы, мол, далеко ушли. Смеялись. А что сейчас? Ухватить и схавать. Не поделиться. Ну и кто лучше: Шариков или нынешние дельцы?
- Да, оригинально. Очень глубокое сравнение, между прочим, - согласился Игорь.
- Так вот, была Держава и всю разворовали. До смешного, - весело продолжал Марущак. – Представьте, сидит на Ближнем Востоке наш резидент. Всех знает. Карлоса-шакала[3], палестинцев, сирийцев, иранцев, каждой твари по паре. Все нити у него. Могущественный человек. И вдруг его перестают финансировать. Вообще о нем забывают. А он сидит. До лучших времен. Ждет, когда потребуется Родине. И тут Хвоинскому или кому-то еще приходит мысль делать бизнес на девочках. Что у нас еще осталось? Нефть, газ… Ну, еще удобрения. И девочки. Живой товар. Конечно, Хвоинский там не главный. Надо знать местные условия. Он с идеей обратился к олигарху, тот поручил майору, для самого это мелочевка, словом, кто-то через кого-то, но  вышли на резидента, тот дал кое-какие концы. Самое главное, все состоят в деле. И в доле…
Везде этим занимается мафия, а у нас…
И вот тут этот самый Павел Максимович Мохогон. То ли сам как-то вышел, то ли один олигарх хотел подсидеть другого – у них же у всех службы безопасности и следят друг за другом, компромат им, что воздух, - в общем, что-то пошло не так. А Мохогон этот в Уголовном розыске… Слили в прессу… Но там очень быстро погасили за деньги.
У меня тут был Центр по трудоустройству за границей. Я к нему, по сути, не имел отношения. Это Хвоинский попросил пару комнат.
Короче, приходит этот артист, Мохогон, начинает меня выспрашивать. Видишь ли, девочек ему жалко, заступник, как там, - Марущак засмеялся, - Гриша Добросклонов, что ли… Я так и не понял, он копал по-настоящему или хотел получить свой жирный процент?
- Думаешь, сейчас нет честных? – Спросил Игорь.
- Только не здесь, - уверенно отвечал Павел. - Капитализм, социализм, счастье человечества – это все припарки для дурачков. Ей надоело делиться, нашей номенклатуре-элите. У нее Родина – это глубокий карман.
- А что ты ему говорил про меня? – Перевел тему Игорь.
- Он собирал компромат на Хвоинского. Я подумал, что вам это может быть интересно. Заклятый друг. Теперь-то, кажется, до вас дошло.
- Да, сукин сын, - подтвердил Игорь.
- Не то слово, - снова засмеялся Марущак. – Король интриг. Он считает, как гроссмейстер. Недаром у него везде дурачки, вроде Липатова. Сам он не оставляет следов.
Так вот, самое интересное. Мохогон начал копать. Поехал в   Израиль, вроде за казенный счет. Ну, не знаю, как оформил. Думал получить звезду на погоны и орден на грудь. А тут… начальство вовремя поняло, что там серьезные ребята из другого ведомства. Покруче. И сразу: отставить! Перепугались и наделали в штаны.
- И что дальше?
- А дальше самое интересное, - интригующе сделал паузу Марущак. – Мохогон этот вспомнил, что жена у него наполовину еврейка и уехал в Израиль. А там – в полицию. Так и так, мол, работорговля… или как там, торговля живым товаром. А в Израиле «Шабак»[4] давно под колпаком держала этого друза – он же в Союзе учился, - еще каких-то людей. Не из-за девочек, подозревали в шпионаже, только зацепок никаких, шпионы-то спящие. И не наша вроде бы агентура, то ли сирийская, то ли иранская. Словом, взяли их за девочек и они тут же раскололись. В общем, скандал. Ребят – из разведки, кто оказался замешан, резиденту – под зад.
- Это что, майор Иванов рассказал?
- Майор Иванов сам отовсюду вылетел. А узнал я просто: из русскоязычной израильской газеты. Из интервью с Мохогоном в том числе.
- А Хвоинский вроде как в стороне?
- Вроде. Вы же знаете, у него везде дурачки. Центр прикрыли, дело спустили на тормозах. Директора он скоро отправит в деревню и тот тихо там загнется с голодухи.
- А больше на Хвоинского ничего нет? Нельзя его как-нибудь поймать на пьяницах? Или на оффшорах? – Настойчиво спросил Игорь. Ты же знаешь, что он за тип. Печать ставить негде. 
- Знаю, а потому предпочитаю не связываться, - ответил Марущак. – И вам не советую. Хвоинский не совсем то, что вы о нем думаете. Он настоящий крот, только роет вверх, а не вниз. Сейчас он работает с «Нордексом», это такой концерн гэбэшный. Продают удобрения за рубеж. Покупают по пятнадцать долларов за тонну, а продают за девяносто. Недавно он купил виллу на Кипре, где его оффшоры. Между прочим, рядом с тещей Чичкова. При Советах она работала крановщицей. Как говорится, из грязи в князи.
- Откуда ты знаешь про Хвоинского?
- Один мой знакомый по комсомолу приобрел бунгало по соседству. Только у него домик, метров сто, не больше, а у Хвоинского – вилла. Там на самом деле много крутых из бывших комсомольцев.
Что же, не стоило и мечтать разобраться с Хвоинским. Этим фигаро никогда не станут заниматься ни милиция, ни прокуратура. Игорь одно только мог, держаться от него подальше.
Он поднялся.
- Как у тебя дела в «Олимпе»?
- Весело, - с прежней игривостью сообщил Павел. – Расселяем и вывозим по маршруту Москва-Петушки. Я сам особенно  не вникаю в подробности. У меня тут всем заворачивает Лиля, моя сожительница. А я больше играю в политику. И еще  на бирже.
- Расширяться не собираешься? – Главным образом, ради этого вопроса Игорь и зашел к Марущаку.
- Не исключено, - подтвердил Павел и внимательно посмотрел на Полтавского. – Есть личный  интерес?
- Если бы филиал, - просительно сказал Игорь и почувствовал неловкость.
- В случае чего я дам знать, - как всегда убедительно пообещал Марущак. Игорь ожидал от него звонка несколько месяцев, но Марущак не позвонил и Полтавский понял: не позвонит. Рассчитывать нужно было только на себя.