Леонид ПОДОЛЬСКИЙ

 Мы продолжаем публикацию глав из эпического романа писателя Леонида Подольского «Финансист». Роман посвящён бурным событиям российской истории 1992-1994 годов, когда начинались российский капитализм и российский авторитаризм. 
Публикация романа предполагается в течение 2023- 2024 годов.  
 Часть 3. Глава 10-а

Все очень здорово начиналось. Кредиторы, заемщики, посредники, вкладчики, страховая компания, клиенты на обналичку – все выстроилось легко и быстро, без особых усилий, как только Полтавский переехал на Кирпичную улицу. По крайней мере Игорю так казалось. То есть работа была нелегкая и исключительно нервная, ежедневно приходилось решать десятки вопросов, целыми днями он крутился, как белка в колесе, иной раз, приехав домой, валился без сил, но он был молод – всего сорок пять, и – ему нравилось. Он чувствовал себя в своей стихии. Это была та жизнь, к которой он стремился. Свобода! Никто ему не мешал! Он вообще любил работать с людьми. Ему доставляло удовольствие общение. Он никогда не думал об этом, но – подсознательно – Игорь испытывал удовлетворение от ощущения собственной значимости. Это было его время, его месяцы!
К тому времени он получил немало уроков: в кооперативе, в политике. Он уже знал людей и понимал, что стоит оступиться, ошибиться, попасть в беду, показать слабину – и все, тебя тут же бросят, или еще хуже – растопчут, и никто не протянет руки. Он знал, что люди эгоистичны и своекорыстны, но – пока это его не тревожило. Это темное знание было безмолвно и абстрактно, а он полон энергии и оптимизма. Это тогда – или позже? – он вычислил: если бизнес-идея правильная, удачная – все работает на тебя, все легко организуется; если же нет – никакие усилия тебя не спасут.
В те дни он поверил в судьбу, в предназначение, в  империю, которую он должен создать. Он казался себе капитаном на мостике, который ловко поворачивает руль. Вокруг теснились рифы, но корабль на всех парусах   несся вперед.
Странно даже, но это восторженное настроение нисколько не мешало Игорю видеть людей. Он рассматривал их, как под микроскопом. Видел и – все равно ошибался. Считал себя скептиком, а оказался идеалистом. Лишь много позже он догадался, что видел в других себя, свое. А они были совсем другие… Хуже, лживей…
Одним из тех, кого Игорь тогда прочитал, будто книгу, был Владимир Александрович Хвоинский, тот самый, кого Игорь водил смотреть квартиру на Чертановской улице и который чуть позже сосватал ему «Гарант». Игорь не сразу, но довольно скоро понял, что этот скучный, невзрачный, занудливый и жадный человечек с вечным потертым портфельчиком, в вязаной шапочке с помпончиком, делавшим его похожим на Буратино, с остренькими, крысиными чертами лица, однако с обширными связями, в прошлом то ли референт какого-то важного лица, то ли сотрудник ХОЗУ[1] ЦК (он как-то проговорился, что работал у Кручины[2], но, не исключено, что это мог быть блеф).  Хвоинский вообще любил блефовать и ни одному его слову нельзя было верить, наверняка бывший сексот, словом, мерзкий тип с сомнительным прошлым и скрытым от глаз настоящим, за тридцать сребреников готовый продать родную мать, который успешно занимался всем сразу: посредничеством, оффшорами, подделкой документов, расселением квартир и выселением алкоголиков – все это Игорь узнавал постепенно, так что скоро понял, что за этим человеком нужен глаз да глаз, что его нужно очень сильно опасаться.  Но, с другой стороны, это был человек исключительно полезный и изобретательный, умевший быть нужным и даже незаменимым. Он не состоял у Игоря в кредиторах, но, пожалуй, служил важным посредником. На договора он всегда приводил людей не просто так, но за хороший откат, а до того долго и нудно торговался, так что Игорь в конце концов уступал: у него никогда не хватало терпения и времени спорить с Хвоинским до конца. Игорь долго не догадывался, но, как известно, все тайное раньше или позже становится явным – так вот, потом уже, когда все рухнуло, он узнал, что Хвоинский умудрялся брать откаты не только с него, но и с другой стороны.
Летом уже или осенью, когда Игорю самому пришлось скрываться от кредиторов, он случайно встретил на Красной площади гендиректора строительной фирмы «Москворечье» Филатова, которого в свое время привел в «Кредитную контору» Хвоинский. Филатов был настырный и, казалось Игорю, грубый мужик, несколько раз он грозился по телефону подать в суд и отнести заявление в прокуратуру, а тут – лицом к лицу. Филатов, видно, прочел испуг у Игоря на лице.
- Не пугайтесь, - добродушно усмехнулся Филатов, - я только что уволился. Деньги не мои, акционеров, мне теперь все равно.
- Да, - подхватил Игорь, - время такое. Я не по злому умыслу. Рэкет. Меня чуть не убили.
- Да, рэкет, в стране бардак, милиция хуже бандитов, - Филатов говорил совершенно дружелюбно. – Какой тут бизнес? Этот сволочь меня тоже отвел в «Гарант».
- Хвоинский?
- Он самый, кто же еще?
- Тогда все ясно.
- Страховщики ёб.ные, из-за них шею сломал. Поймаю этого сукиного сына, ноги переломаю. Я ведь борец. Мастер спорта, - мурашки пробежали у Игоря по спине, он только сейчас обратил внимание, что Филатов могуч, как дуб, наверняка тяжеловес. – Я вот что хотел спросить: он ведь знал про «Гарант»?
- Да, должен был знать.
- Брал он с вас откат? Много?
Скрывать Игорю было уже не нужно.
- Брал. Десять процентов.
- Вот сукин сын, - Филатов возмущенно затряс бородой. – Как щенят развел. Он же и с меня брал. И тоже десять процентов. Поймаю, суку, живого места не оставлю.
Но это год почти спустя. А началось все – не сближение, но сотрудничество, тесное довольно, с художницы Анастасии. Игорь, впрочем, видел ее всего только раз.
Среди многочисленных планов Игоря было и заняться недвижимостью. Он еще не знал как, - про Лену со Светой он забыл и они о себе не напоминали, - а тут снова позвонил Хвоинский. Этот тип всегда словно чувствовал, о чем думает Игорь Полтавский. Так совпадало, или особый   талант, бог весть, но что-то было в нем от гипнотизера, умел внушать своим тихим, казалось, без всяких эмоций, голосом. Идеи в нем бурлили постоянно, и все гадкие, кидальные. Одни деньги были на уме. Вот он и сообщил, что его знакомая хочет взять кредит под залог квартиры. 
Что знакомая – это оказалась туфта, но – очень приятная женщина, сексапильная, Игорю она понравилась, лет тридцати, слегка экзальтированная художница. Картины ее висели тут же в двухкомнатной квартире, казались ученическими, подражательными – пуантилизм, что ли, напоминали Сёра, а иногда Сислея, такие же прозрачные, трепетные пейзажи, казалось, что писали их два совсем разных человека. Вот ей-то, художнице – кисти и краски стояли тут же на столике в углу – и требовались срочно деньги. Зачем, Игорь так и не понял, объясняла она довольно сбивчиво, робко и с вызовом в одно и то же время, мол, какое-то дело, гарантия стопроцентная, к тому же ей помогут друзья, за два месяца она обещала обернуться. Но видно было, что и сама не уверена. И очень уж легко соглашалась передать в залог квартиру. Словно в омут собиралась броситься вниз головой.
Они пили чай, когда кто-то позвонил по телефону. Художница – да художница ли она была? – вышла в другую комнату и что-то лепетала, слышно было плохо, но Игорь догадался, что этот кто-то наседает на нее и требует деньги. Впрочем, он мог ошибиться.
Игорь отказал сразу – понял, что перед ним прожектерка. Такую бы на руках носить, прелесть, а не выкидывать из квартиры. Что-то было в ней волнующее, беззащитное, трогательное…
Она уговаривала долго, едва не расплакалась, лицо ее стало обиженным, но он не уступил. Краем глаза Игорь смотрел на Хвоинского: тот сидел молча, с безразличным выражением на лице. Игорь, между тем, зол был на Владимира Александровича: по дороге к Анастасии, как всегда, тот запросил откат, целых двадцать пять  процентов от прибыли. Правда, пообещал взять выселение на себя. Вот это и переполнило чашу: этот тип хотел зарабатывать, ничем не рискуя, за его, Игоря, счет.
- «Прямо Гобсек. Или как старуха-процентщица», - Игорь уже начинал прозревать. Странно, но сомнения относительно «Гаранта» у него не возникали ни разу.
Игорь скоро забыл про Анастасию. Она – только деталь в калейдоскопе, который мелькал все быстрее. Только через полгода случайно спросил у Хвоинского. Думал, что тот потерял ее из вида. Но оказалось: Хвоинский выдал кредит. Пятьдесят процентов за месяц в валюте.
- Она так и не вернула, - сознался Владимир Александрович. – Пришлось выселить из квартиры.
- Как? Бандитов позвали?
- Нет. Она сама. Оказалась честная. Я предусмотрительно переоформил квартиру на себя. 
- «Гобсек», - вспомнил Игорь.
- И куда она? К своему?
- Это ее проблемы. За любовь надо платить, - усмехнулся Владимир Александрович. В этот момент Игорю показалось, что Хвоинский очень похож на большую, злобную крысу.
- Зачем ей понадобились деньги, не знаете?
- Как же… Любовник у нее продулся в карты.
- «Хотел бы я, чтобы меня так любили… Романтическая натура», – подумал Игорь.
- Он оказался связан с бандитами. Или сам бандит. Но мелкий.
- И вы это знали?
- Да какая разница? Деньги не пахнут…
- Красивая женщина. Жалко.
- За ишачий хрен… Дура, - с усмешкой сказал Хвоинский.
- Завидуете? – спросил Игорь.
- Чему завидовать? – не понял Хвоинский. – От любви до панели всего один шаг. Видел я таких…
- «Пошляк», - с неприязнью подумал Игорь.
Между тем, недели не прошло после похода к Анастасии, как  у вездесущего Хвоинского появился новый вариант. Опять квартира. Только на этот раз продавали цыгане. Но еще прежде, чем Игорь узнал про цыган – он и не догадывался еще, что это значит, - Хвоинский снова попросил двадцатипятипроцентный откат. Так что смотреть квартиру Игорь пришел злой.
В этот раз Хвоинский совершил очень грубую для посредника ошибку: привел Игоря к цыганам домой. Не учел, что у цыган большие и  дружные семьи и все понимают друг друга с полслова. А если нужно, говорят на своем языке. Показ в тот день не состоялся, у цыган не оказалось ключа, Хвоинский задержался у них – судя по всему, он давно знал этих цыган, - а Игорь вышел во двор. И, едва вышел, его догнал молодой цыган Рома, лет двадцати, вероятно племянник, и сунул записку с номером телефона.
- Позвони попозже, - разбитно подмигнул Рома, будто знакомы они были сто лет и будто Игорь не был его лет на двадцать пять старше. – На хрен он нам нужен! Жадный как фраер, аж трясется весь.
Квартиру Игорю удалось посмотреть на следующий день. Она оказалась четырехкомнатная, над аркой, такие редко встречались в Москве – цыгане вывозили в Крым многодетное, дурное, сильно пьющее семейство. Действительно ли в Крым, об этом, наученный опытом, Игорь задумался много позже, тогда же, в девяносто втором, ему ничего не показалось подозрительным. Приватизация только начиналась, это была первая ласточка, если не считать квартиру, которую он купил у Степной, Игорь был еще совсем  зеленый. Совок. Он даже не проверил как следует документы, - ни прописку, ни опеку – да он еще и не слышал про опеку. Волновало его другое: как передавать деньги, потому что банковских ячеек в то время не существовало. Никто даже не догадывался, что это такое. Только года через два первые ячейки появились в «МЕНАТЕПЕ». И еще – чтобы уехали прежние жильцы. А выпишутся, не выпишутся – он, как хозяин, пойдет в ЖЭК. Право собственности намного выше. Что могут не выписать, не приходило ему в голову.
Между тем квартира была уже переоформлена на мать цыганского семейства, Марину.
- Посидим, попьем водку, посовокупляемся, и все будет ладненько, -   пообещала она. – Как только зарегистрируем договор, так в тот же день их отправим. У нас все схвачено. Ты не бойся.
- А раньше отправить нельзя? – заволновался Игорь.
- А деньги? Надо вещи отправить малой скоростью, и их самих. Продукты на дорогу, водку, чтобы не передумали. И денег дать. С ними поедет наш человек.
- Хорошо, - согласился Игорь. – Только я возьму охрану.
- Бери, - пожала плечами Марина. – Если охота тратить деньги. 
Для охраны Игорь пригласил Луцкова. Раньше тот служил в милиции, а теперь занимался выбиванием долгов. Из-за долгов Игорю по рекомендации Людмилы недавно пришлось пойти на фирму «Бодигард», там и рекомендовали ему Андрея Андреевича.
Луцков был огромный, жирный, хитрый, льстивый человек. На сделку к нотариусу он привез в микроавтобусе аж шесть человек в камуфляже.
- Это очень опасно, с цыганами, - уверял он, вытирая платком пот с лица, - никакие деньги не захочешь. От них чего хочешь можно ждать. Только недавно трех человек убили. Тоже из-за квартиры. Мы при полной выкладке, с рацией, с оружием, все ребята афганцы, - ребята и правда выглядели очень внушительно, особенно один, Евсей, страшноватый человек с расплющенным носом, низким лбом и с электрошокером в огромных ручищах.
- Его как-то на объекте бабы ночью увидели и все, как одна, попадали в обморок, - похвастался Луцков. – Я его специально беру, для страха. Долги     отдают  в один миг.
В государственной нотариальной конторе оказалось столпотворение до одури,  присесть негде, по узкому коридору не пройти, не наступив на чьи-нибудь ноги, единственный вентилятор не работал; нотариусов было трое, но машинистка только одна, сухая, как жердь, костлявая старушка с перманентом. Она не брала взяток, зато постоянно срывалась на крик. Она строчила, как из пулемета на своем «Ундервуде», нотариусы проверяли, секретарши бегали, по многу раз исправляли ошибки, но те словно нарочно прятались, в «Мосприватизации» их обнаруживали в самых неподходящих местах - по нескольку раз приходилось мчаться через весь город, стоять в пробках, сделки растягивались на несколько мучительных, без отдыха, дней…
И в этот раз, как всегда, освободились от нотариуса только к обеду, спешно уселись в микроавтобус, но цыгане закапризничали:
- А зелень? – цыган Илларион, он же Василий, не спешил садиться в свою битую-перебитую «Волгу». – Без зелени не поеду.
- После «Мосприватизации», - Игорь был на пределе. Бойцы сидели рядом, черт знает, чего от них ожидать.
- Всего шестнадцать тысяч грин. Считай, задаром отдали, - кипятился Илларион.
Игорь вопросительно посмотрел на Луцкова.
- Вот как делаем, - скомандовал тот.  Деньги в сумочку и отдаем Марине. А ее со мной соединяем наручником и сюда. А ты сзади на своей шконке[3].
Илларион выругался, но согласился. Выяснять отношения было некогда.
В «Мосприватизации» очередь оказалась еще хлеще, разве что по головам не ходили. Тут бы точно стоять дня два-три  и тогда неясно, кто должен хранить документы и деньги, - но у Иллариона обнаружились связи. Отдали сто долларов сотруднице и перед самым закрытием на договоре стояла печать. Теперь требовалось отстегнуть наручник, но от напряжения Марина грохнулась в обморок. На руках луцковская гвардия вынесла ее на воздух. Только там она пришла в себя.
- Я в обморок упала от страха, а он, оказывается, боялся больше меня, - глядя на Игоря, она засмеялась. – Аж в голове ломит. В следующий раз обходись без охраны. Они как наперсточники… в самом деле… 
- «Да, пожалуй, - согласился про себя Игорь. – Я ведь ни за что, ни про что отстегнул им пятьсот долларов».
Как ни странно, когда два дня спустя Игорь приехал проверить квартиру, она действительно оказалась пуста. Илларион с Мариной принесли даже выписку из домовой книги. Судя по бумагам, бывшие жильцы в самом деле уехали в Крым.
С этими цыганами Игорь потом работал долго, пока они в какой-то момент не потерялись.
Хвоинский, вот ведь чертов экстрасенс, тотчас догадался, что Игорь его обошел. Но не обиделся. «Обижаются только дураки. Бизнес есть бизнес. Не кинешь ты, кинут тебя», - но это в другой раз. Так вот, Хвоинский не только узнал, он еще и покупателя привел на эту квартиру. Не за просто так, заработал-таки свои пятьсот долларов. Игорь не сомневался: взял еще и с другой стороны.
Новая сделка прошла очень легко. Не пришлось даже ехать – ни к нотариусу, ни в «Мосприватизацию». Покупателем оказался бизнесмен, связанный с мэрией. Все оформление он взял на себя. В детском садике, превращенном в офис, Игорь передал документы и доверенность на продажу и получил деньги. С ним были только Хвоинский – тот приехал за своей долей – и новый охранник Сергей.
Единственное, что запомнилось: вместо двадцати пяти тысяч долларов Игорь получил немецкие марки. Потом он пожалеет, что согласился, но – через несколько месяцев. Пока он был доволен…