Владимир Михайлов


Жулька сидела на песчаном пригорке и смотрела вслед уходящему хозяину. Данилович время от времени останавливался, чтобы оглянуться, потом, прихрамывая, ускорялся, напоминая собой мелкого жулика, совершившего правонарушение.
Бедняга не собиралась преследовать беглеца. Она сразу разгадала нехитрый план хозяйки, который с неохотой, но всё же осуществлялся её мужем. Привыкшая исполнять прихоти Евсеевны, собака без сопротивления позволила погрузить себя в мешок.
- Всё решено, – звенели в ушах несчастной слова хозяйки, - в лес!..
Данилович пытался возразить, с жалостью глядя на животное, но Евсеевна была неумолима.
Таким образом, Жулька оказалась на опушке леса. От обиды хотелось выть, но не было сил. Мутные воспалённые глаза старой собаки блестели на солнце и, уходящему Даниловичу казалось, что горемычная плачет. Эти глаза придавали её небольшой мордашке вид мученицы, которая устала бороться с невзгодами и недугами, преследовавшими на протяжение всей собачьей жизни. Больные глаза так плохо видели, что в поле зрения едва удерживали силуэт хозяина.
- И надо же, - сокрушалась бедняга, - почему от меня избавились именно в мой день восемнадцатилетия?
Бессилие принуждало смириться с предательством и вопиющей неблагодарностью.
- А ведь Данилович всегда был добр ко мне…
К хозяину претензий не было, более того, собака сочувствовала ему и понимала, что Данилович – просто послушное орудие жены.
Внезапно к размышлениям нахлынули воспоминания.
- Как быстро пролетели годы, - задумалась она.
В голову приходили разные эпизоды. Когда-то ощущала тепло братьев, была счастлива от материнской ласки, но злой поступок жестоко ранил сердце её матери – Евсеевна безжалостно утопила щенков, и всё же Жулька оправдывала бессердечную женщину.
- Евсеевна никогда не имела своих деток, - говорила она себе, - поэтому и не может понять чужие страдания.
Игривая, как и все малыши, собачонка пыталась развеселить тоскующую мать, но та, лизнув её, только прижимала к себе лапой и закрывала глаза.
Позднее Жулька затевала игры с хозяйкой, но в играх с Евсеевной не было ласки. Та лишь дразнила и озлобляла малышку, воспитывая в ней ненависть к людям. Школа злобы давала свои плоды. Когда приходили гости, Жулька отчаянно лаяла на них, вызывая улыбку, за что получала вознаграждения.
День за днём сменялись собачьи будни. Чтобы угодить хозяйке, приходилось лаять даже на тех, кто проходил мимо забора.
Вспомнилось, как с тяжёлой утратой наступил конец детству. В один из вечеров не возвратилась домой мать. Бедная Кукла, так называли Жулькину маму, погибла под колёсами грузовика.
На следующий день, в чёрном платке и платье угрюмо по двору ходила Евсеевна.
- Как трогательно,- взволновалось собачье сердце,- она сочувствует и соболезнует мне.
Но позже всё прояснилось в собачьем сознании, когда во дворе собралось много людей. Заиграла невыносимая для слуха музыка – из дома навсегда унесли первого мужа Евсеевны – Филипповича.
- Её судьба чем-то похожа на мою,- сравнивала наивная.
Жулькой временами овладевали философские размышления. Давая оценку то одному, то другому мужу хозяйки, она ещё делала свои выводы. Потом ловила себя на мысли, что обсуждать людей - не собачье дело. Как блоха, загрызала совесть, заставляя прекратить копания, вернее, становилось стыдно за то, что уподобляется людям.
Силуэт Даниловича растворялся в пространстве, это острей напоминало ей о болезни глаз.
-А ведь я когда-то хорошо видела, - с грустью подумала собака.
Болезнь безжалостно съедала глаза, которые уже с трудом узнавали знакомых. Не оставалось надежд и на нюх. И хоть вся жизнь проходила в сером цвете, она мечтала о радужных днях, и цепко держалась на гребне оптимизма.
А как радовалась Жулька, когда в её обществе появилась маленькая собачонка. Думала ли старая собака, что появление маленькой Жульки, это конец всяким ожиданиям? Конечно же, нет, ведь от добра беды не ждёшь. Пришло время, когда уже не нужно было завидовать соседскому Жучку, который дружил с Муркой.
- Наоборот, - рассуждала она, - моему положению уже завидовал Жучок, ведь у меня в друзьях не кошка, а настоящая лайка. О такой породе даже люди говорят с большим уважением.
Данилович остановился. Убедившись, что собака не идёт за ним, мысленно ещё раз попрощался с ней.
Попрощалась с хозяином и Жулька.
- Он думал, что я побегу за ним, - предположила сиротливая, - но пусть знают, что не только преданность присуща собакам, есть у нас и собачья гордость. Жулька тяжело вздохнула и медленно направилась в сторону леса.