Иван ПЕРЕВЕРЗИН:
Жить надо правдой

В последние два года на страницах центральных литературных изданий, прежде всего в «Литературной газете» и «Литературной России», было опубликовано множество небылиц и даже откровенной лжи в отношении председателя Литературного фонда России, первого заместителя председателя президиума по финансово-экономическим и организационным вопросам – директора Международного Литературного фонда, председателя исполкома Международного сообщества писательских союзов Ивана Ивановича Переверзина.
«Общеписательская Литературная газета», по многочисленным просьбам читателей, решила «расставить все точки над i», предоставив слово самому Ивану Переверзину.

– Иван Иванович, с 2002 по 2007 год руководство Международного Литературного фонда представляло собой единую сплочённую команду, которая успешно отбила рейдерские атаки бывшего директора МЛФ Рафаэля Гюлумяна, уволенного со своего поста 18 декабря 2001 года за финансовые злоупотребления и затем много лет судившегося с Международным Литфондом. И вдруг, начиная со второй половины 2007 года, в руководстве МЛФ возникают конфликты, которые последние два года сотрясают всю писательскую общественность постсоветского пространства. В чём причина происшедшего и как Вы оказались одним из главных действующих лиц в этом конфликте?
– Рассказывая о нынешнем конфликте, мне, волей-волей, придётся затронуть многие события литературной жизни последнего десятилетия. А потому своё повествование начну с момента моего переезда в Москву в конце 1999 года. С начала девяностых годов мои стихи регулярно публиковались в газетах «Литературная Россия», «Литературная газета», журнале «Наш современник» и других изданиях. Причём с главным редактором «Литроссии» Владимиром Ерёменко у меня сложились дружеские отношения, и в конце девяностых я из личных средств финансово помогал газете. Владимир Ерёменко не раз меня приглашал возглавить финансово-экономический блок газеты. И вот в конце 1999 года я принял его предложение и переехал на постоянное место жительства в Москву, став первым заместителем главного редактора газеты «Литературная Россия», отвечавшим за экономические вопросы. До этого я всю жизнь прожил в Якутии, работая на различных должностях в лесопромышленном комплексе, стройиндустрии, сельском хозяйстве, в органах местного самоуправления и в правительстве Республики Саха (Якутия). Я не случайно вспомнил о Якутии, ибо жизнь в этом суровом, но прекрасном крае воспитала во мне волю, терпимость, а главное – веру в людей и в дело, которому служишь.
Будучи опытным хозяйственником, я сразу же, засучив рукава, взялся за решение непростых экономических задач, стоявших в то время перед газетой «Литературная Россия». Что скрывать – у меня стало получаться. И, как я теперь понимаю, писательская общественность внимательно отслеживала антикризисные действия провинциала-управленца по выводу газеты из нелёгкого финансового положения.
В декабре 1999 года в автомобильной катастрофе погибает председатель Литературного фонда России Виктор Кобенко. На заседании президиума литфонда, на котором присутствовали секретари СП России во главе с Валерием Николаевичем Ганичевым, было принято решение избрать председателем литфонда замечательного русского писателя Сергея Лыкошина. Сам же Сергей Артамонович, прямо скажем, не очень-то обрадовался, поскольку не считал себя разбирающимся в хозяйственных вопросах. Поэтому он настоял на том, чтобы, хотя на полгода, пока он не войдёт в курс всех дел, его первым заместителем был назначен я. Мои возражения, что я только-только начал воплощать в жизнь свои планы по финансовому оздоровлению «Литературной России» и что у меня непочатый край работы, в расчёт не принимались. Мне было сказано, что президиуму литфонда и секретариату Союза писателей России виднее, на каком посту я принесу больше пользы: в редакции газеты, учредителем которой является СП России, или в литературном фонде. Я вынужден был согласиться с доводами старших товарищей, хотя ощущал свою вину за то, что, не проработав и полугода, вынужден уйти от Владимира Ерёменко. Так 12 января 2000 года я стал первым заместителем председателя ЛФР по экономике и финансам.
В то время о проблемах литфондов и писательского имущества я не имел никакого представления. Но когда в процессе нашей совместной работы коллеги-писатели обрисовали удручающую картину состояния имущества и финансов Литфонда России, стало понятно – нужно срочно спасать ситуацию, иначе наши писатели потеряют всё оставшееся имущество. Скажу больше: буквально через полгода Сергей Артамонович Лыкошин, увидев результаты моей работы, собрал президиум литфонда и объявил, что он добровольно слагает с себя полномочия председателя, поскольку он (Лыкошин) писатель и ему нужно заниматься творчеством, а литфонд – хозяйствующая организация и во главе её должен находиться опытный хозяйственник; и он предложил избрать председателем меня, отметив мою работу за предыдущие полгода. Так я был избран председателем президиума Литфонда России.

– И с чем же Вам пришлось столкнуться, когда Вы начали работать в Литфонде России?
– В начале 2000 года у Литфонда России фактически не было ничего, кроме его названия и долгов. Дело в том, что ещё в 1989 году Литературный фонд СССР передал литфонду России в управление ряд объектов общеписательской собственности, но ни на один из объектов у ЛФР не было юридически оформленных прав собственности, все они существовали в качестве независимых юридических лиц и находились в «автономном плавании». Итак, на тот момент (начало 2000 года) в ведении Литфонда России числились:
– дачный посёлок писателей «Внуково» (пос. Абабурово Ленинского района Московской области);
– Дом творчества «Голицыно» (Одинцовский район Московской области);
– детский сад в Москве на улице Красноармейской вблизи метро «Аэропорт»;
– Книжная лавка писателей в Санкт-Петербурге;
– Дом творчества «Комарово» (Ленинградская область);
– Производственный комбинат в Санкт-Петербурге;
– арендуемое литфондом России у правительства Москвы здание ЛФР на Гоголевском бульваре д. 8;
– 30% акций закрытого акционерного общества «Дом творчества «Малеевка» (Рузский район Московской области). Акцентирую ваше внимание: Литфонду России на момент моего прихода принадлежал не Дом творчества в целом (как в Голицыно или Комарово), а миноритарный пакет акций в Закрытом акционерном обществе.
К концу 1999 года, втайне от всех, В.П.Кобенко уже успел отказаться в пользу местной администрации от 4-х гектаров земли в дачном посёлке во Внуково (интересно бы узнать: по какой причине?). Остаётся открытым и вопрос: куда расходовались деньги, поступавшие в виде неучтённой наличности в бухгалтерию литфонда от арендаторов помещений на Гоголевском бульваре, д. 8, и почему они затем передавались бухгалтером лично Виктору Кобенко?
Также нужно отметить, что к тому времени ЛФР лишился земельных участков: 7 гектаров в Сочи и 4,2 гектара в Красновидово (Истринский район Подмосковья), на которых планировалось построить новые Дома творчества и в которые в своё время было вложено более двух миллионов ещё полновесных советских рублей на прокладку дорог, создание коммунальной инфраструктуры и строительные работы «нулевого цикла» (в Красновидово). Самым странным было то, что никто у Литфонда России эту землю не отнимал! Председатель ЛФР В.П.Кобенко совершенно добровольно и безвозмездно (по крайней мере, на бумаге) письменно отказался от этой земли в пользу местных органов власти. При этом от имени Литфонда России он направил местным властям соответствующие письма, а писателям в своё оправдание говорил, что сделал это, чтобы не платить земельный налог. Но всё дело в том, что земельного налога тогда ещё не было и в помине! В дальнейшем я, как председатель Литфонда России, отзывал эти письма, чтобы восстановить наши права на землю.
Что касается ЗАО «Дом творчества «Малеевка», то здесь – разговор особый. В 1992 году наши писатели, находившиеся в то время у руководства Литфондом России, возглавляемого Валерием Дмитриевичем Поволяевым, ничего лучше не смогли придумать, как создать закрытое акционерное общество, в уставный капитал которого в качестве оплаты 51% акций были внесены все здания Дома творчества «Малеевка», построенные ещё в советские времена (три спальных корпуса на 180 мест, административно-хозяйственный корпус и хозблок с котельной). Также к новоиспечённому ЗАО перешли права на бессрочное пользование 75 гектарами земли (из них 25 гектаров – это земли сельскохозяйственного назначения). Зачем это было сделано? Трудно понять… Но сейчас они это оправдывают тем, что мы, писатели, мол, не знали, как грамотно управлять своим имуществом, поэтому оставили себе контрольный пакет акций (51%), а 44% предложили Московскому отделению Сбербанка и ещё 5% – одному физическому лицу, которое обещало «внедрять новые технологии отдыха». То есть писатели внесли в уставный капитал закрытого акционерного общества всё имущество Дома творчества «Малеевка», но получили за это взамен лишь 51% акций, а два других акционера ничего не вносили, но сразу же стали собственниками половины писательского имущества. И с того момента, с юридической точки зрения, писатели перестали быть собственниками своего Дома творчества, а стали владельцами пакета ценных бумаг – акций (слава Богу, хоть не ваучеров, а то ведь и подобное надувательство было весьма вероятным).
Могла ли такая странная операция проводиться тогдашним руководством Литфонда России бескорыстно? Не думаю… Но когда в двухтысячном году я пытался задавать вопросы бывшим работникам ЛФР по существу этой сделки, то внятного ответа не получил.
Однако это не всё. Как и в стране, где ваучерная приватизация сменилась «залоговыми аукционами», так и в писательском мире стали появляться новые схемы «увода на сторону» общеписательской собственности.
В 1997 году по сговору с руководством Московского отделения Сбербанка России руководство ЛФР (председатель президиума – Виктор Павлович Кобенко) приняло решение о продаже Сбербанку дополнительно ещё двадцати одного процента акций ЗАО «Дом творчества «Малеевка». Эта сделка с любой точки зрения выглядит странной: и с точки зрения вырученной суммы (как говорят, несколько сотен тысяч долларов), но главное, что после этого у ЛФР осталось всего лишь 30% акций и писатели полностью потеряли контроль над ЗАО «Дом творчества «Малеевка». Ни назначить своего управляющего, ни распоряжаться имуществом и финансовыми потоками писатели больше не могли.
То есть, если говорить прямым текстом, то именно в 1997 году писатели окончательно и бесповоротно потеряли Дом творчества в Малеевке. И заметьте: Переверзина в те годы в Москве ещё и близко не было, поэтому все обвинения в мой адрес по поводу потери Малеевки – бесстыдная ложь!
Более того, и с вырученными от продажи акций деньгами произошла не менее печальная история. Эти деньги в 1997 году были поровну разделены между Литфондом России и Московским литфондом. Но если руководство Литературного фонда Москвы разместило деньги на депозитном счёте в Сбербанке и эти деньги не пострадали в результате дефолта и финансового кризиса 1998 года, то руководство ЛФР в лице Кобенко В.П., как мне позднее рассказывали, перевело деньги на счета частного банка, который возглавлял один из друзей Кобенко. В 1998 году на одном из заседаний президиума ЛФР Виктор Павлович Кобенко заявил, что из-за дефолта этот банк разорился, а все писательские деньги пропали. Но одновременно с этим у В.П. Кобенко чудесным образом появилась трёхкомнатная квартира в престижном районе Москвы.
Конечно, когда в 2000-м году, приступив к исполнению обязанностей председателя президиума Литфонда России, я стал задавать неудобные вопросы сотрудникам литфонда о судьбе Дома творчества в Малеевке и о деньгах, вырученных от продажи акций, то никаких внятных ответов не услышал, были лишь ссылки на неблагоприятно сложившиеся обстоятельства: гиперинфляцию, дефолт, отсутствие средств для существования и т.д.
Но я вновь возвращусь к состоянию дел с активами Литературного фонда России на момент моего вступления в должность председателя президиума в 2000 году.
Итак, в то время на балансе литфонда осталось всего 30% акций ЗАО «Дом творчества "Малеевка"», по которым литфонд ни разу не получал никаких дивидендов и никак не мог влиять на вопросы управления собственностью Дома творчества, поскольку 65% акций находились у Московского отделения Сбербанка и ещё 5% – у аффилированного с банком физического лица. То есть это был абсолютно «мёртвый актив». Справедливости ради нужно отметить, что в этот период писатели ещё могли купить путёвки в Дом творчества по льготным ценам (хотя большинству наших писателей и такие цены были уже не по карману).
Кроме того, как я говорил, в формальном ведении ЛФР находились дачный посёлок писателей «Внуково», Дом творчества «Голицыно», детский сад в Москве, Книжная лавка писателей в Санкт-Петербурге, Дом творчества «Комарово», производственный комбинат в Санкт-Петербурге. Все эти организации работали по положениям, утверждённым ещё Литературным фондом СССР, автономно вели собственную хозяйственную деятельность, но при этом не только не перечисляли в ЛФР ни копейки, но умудрялись ещё и накапливать долги по коммунальным платежам и зарплате персоналу. Ни один из этих объектов не был оформлен в собственность литфонда согласно новому законодательству и в любой момент мог стать мишенью для рейдеров.
Единственным активом, который бы приносил деньги от сдачи площадей в субаренду, могло стать здание ЛФР на Гоголевском бульваре, д. 8, в котором на правах аренды у московского правительства располагался головной офис ЛФР.

– И что же Вы решили предпринять в такой, прямо скажем, непростой, ситуации?
– Первое, что я сделал, как вы могли понять из моих предыдущих слов, я провёл полную инвентаризацию имущества, в результате чего и были выявлены все перечисленные выше безобразия в управлении писательской собственностью.
И мне стало понятно, что в долгосрочной перспективе (с точки зрения стратегии развития) необходимо:
– во-первых, погасить на всех объектах ЛФР долги по коммунальным и эксплуатационным расходам и по зарплате персоналу (один лишь долг за ремонт крыши в ДТ «Голицыно» составлял 15 тысяч долларов США);
– во-вторых, оформить права собственности литфонда на все выше перечисленные объекты в соответствии с законодательством;
– в-третьих, ежеквартально выплачивать правительству Москвы более 300 тысяч рублей за аренду здания на Гоголевском бульваре (здесь тоже были накоплены долги);
– в-четвёртых, организовать работу всех объектов ЛФР так, чтобы они не приносили убытков, а наоборот, генерировали бы прибыль, которую можно было бы направлять на материальную помощь писателям;
– в-пятых, нужно было разобраться с тем, что можно сделать с 30-ю процентами акций ЗАО «Дом творчества «Малеевка»;
– в-шестых, необходимо было оценить, насколько реально вернуть в собственность Литфонда России земельные участки в Сочи и Красновидово, от которых Виктор Павлович Кобенко отказался в пользу местных администраций;
– в-седьмых, начать работу по воссозданию отделений ЛФР в регионах, ведь к тому времени в России работало только 8 отделений литфонда (включая московское) из 89 когда-то существовавших;
– в-восьмых, резко повысить уровень единовременной материальной помощи нуждающимся писателям, которая в тот момент составляла 500 рублей (три килограмма колбасы в тех ценах).
А в краткосрочной перспективе (то есть немедленно!) я решил разобраться с нашим главным зданием на Гоголевском бульваре, д. 8, которое почему-то не приносило прибыли при работе прежнего руководства. И что же оказалось? В этом здании литфонд сдавал в субаренду офисные площади тридцати фирмам, но только с одной из них (туристическим агентством «СВ-тур) был заключён официальный договор. На каких условиях в здании находились другие фирмы и как они расплачивались с литфондом, догадаться можно. Поэтому я немедленно предложил всем фирмам заключить с Литфондом России официальные договоры субаренды по рыночным ценам.
После этого у нас появились денежные средства, и к концу 2000-го года Литературный фонд России рассчитался с долгами за коммунальные и эксплуатационные расходы на всех объектах и по зарплате персонала.
Итак, бизнес-план на ближайшие два года мною был составлен, источник финансирования определён (деньги от сдачи в субаренду площадей в здании на Гоголевском бульваре), оставалось обновить управленческий персонал литфонда и, засучив рукава, взяться за работу.
Без ложной скромности скажу, что за полтора года работы, к концу 2001 года, нашей управленческой команде удалось:
1. Получить свидетельства о собственности на все объекты недвижимости ЛФР и начать работу по оформлению земельных участков в собственность.
2. Воссоздать отделения литфонда в 76 субъектах Федерации.
3. Увеличить размер неотложной помощи нуждающимся писателям с 500 рублей до 15 тысяч рублей.
4. Начать работу по подготовке реструктуризации портфеля наших активов.
Забегая вперёд, сообщу, что в дальнейшем – в 2003 году – мы вынуждены были на президиуме литфонда принять решение о продаже 30% акций ЗАО «Дом Творчества Малеевка», поскольку никаких дивидендов они не приносили, зато новые владельцы 70-процентного пакета акций в то время решили увеличить размер уставного капитала, чтобы провести капитальный ремонт Дома творчества. И они предложили нам выкупить дополнительно эмитируемые ими акции и внести в уставный капитал ЗАО один миллион долларов. В случае отказа они это за нас сделают сами, выкупив эмитируемые акции, и тогда после дополнительной эмиссии наша доля акций уменьшится до 1%. Одного миллиона долларов для выкупа дополнительных акций у нас тогда не было, но и допустить уменьшение нашей доли в уставном капитале до 1% мы не могли, поэтому президиум Литфонда России принял решение продать не приносящий прибыли 30-процентный пакет акций по текущим рыночным ценам. Вырученные деньги были направлены на выкуп у правительства Москвы здания на Гоголевском бульваре.
Непростая ситуация сложилась и с детским садом на Красноармейской улице. Он функционировал как полностью автономное коммерческое дошкольное учреждение (ежемесячная плата за нахождение ребёнка составляла около 350 долларов, поэтому из более чем сорока писательских детей там осталось только пять, остальные – это были дети «новых русских»). К тому же в 2003 году у нас заканчивался срок аренды земли, на которой располагался детсад. Продлить договор аренды этой земли московское правительство нам категорически отказалось.
Могла сложиться ситуация, когда нам бы сказали: земля передаётся в аренду другому юридическому лицу, а вы, писатели, забирайте своё здание детсада и увозите его куда хотите. Кроме того, не ремонтировавшееся с 1950-х годов, здание нуждалось в капитальном ремонте. Поэтому подчеркну: опять же на заседании президиума Литфонда России, а не кем-либо самолично, было принято коллективное решение о продаже детсада и покупки на эти деньги других объектов недвижимости в Москве. Кстати, к настоящему времени стоимость этих объектов увеличилась за счёт роста цен на недвижимость более чем в пять раз.
Но хочу ещё раз напомнить, что все эти вынужденные продажи проводились уже в 2003 году, а на исходе 2001-го года, когда удалось восстановить платёжеспособность ЛФР по текущим финансовым обязательствам, я вместе со специалистами оценивал варианты: что же делать с тридцатью процентами акций ЗАО «ДТ "Малеевка"», которые не приносили никакой прибыли, и что делать с детсадом, который постоянно требовал вложений денежных средств для его содержания на уровне, соответствующем требованиям к дошкольным образовательным учреждениям. И это при том, что писательские дети его не посещают.
Ещё один вопрос, который тогда находился в постоянной стадии обсуждения: как вернуть земельные участки с инфраструктурой в Сочи и в Красновидово, от которых Виктор Кобенко отказался в пользу местных властей? Опять же, забегая вперёд, скажу, что нам, в конце концов, после долгих мытарств, удалось разыскать документы о передаче Литфонду России в бессрочное пользование семи гектаров земли в Сочи и доказать в суде первой инстанции, что В.П. Кобенко не имел права самостоятельно, без соответствующего решения президиума, распоряжаться этой землёй, после чего городской суд Сочи признал наше право собственности на эту землю. Однако администрация Сочи подала апелляционную жалобу на это решение в вышестоящую судебную инстанцию. Но наше дело – правое, и закон на нашей стороне. Поэтому надеюсь, что семь гектаров сочинской земли вновь будут принадлежать российским писателям.
Что касается земли в Красновидово (Истринский район Подмосковья), то к настоящему времени мы уже получили свидетельство на право собственности на объекты незавершённого строительства, расположенные на этом земельном участке размером 4,2 гектара. К сожалению, оформить в собственность эту землю нельзя, поскольку это – заповедная зона, видимо, придётся оформлять эту землю в долгосрочную аренду.
И ещё: коль скоро я рассказываю о результатах своей работы уже с позиций сегодняшнего дня, то не могу не упомянуть о следующем: мы провели необходимые подготовительные работы (межевание, оформление кадастрового плана и кадастрового паспорта на землю и здания) в дачных посёлках во Внуково, Голицыно и Комарово и теперь приступаем к оформлению этой недвижимости в собственность Литфонда России.
Ценой неимоверных усилий нам удалось добиться продления долгосрочных договоров аренды помещений обеих наших книжных лавок (и в Москве, и в Санкт-Петербурге) и производственного комбината в Санкт-Петербурге. Многие помнят, как в сентябре 2007 года рейдеры пытались отобрать у нас Книжную лавку писателей на Кузнецком мосту в Москве, и только самоотверженность наших писателей, вставших на защиту Лавки и организовавших там круглосуточное дежурство, спасла её от разорения. Теперь все перечисленные объекты ведут собственную хозяйственную деятельность и приносят постоянную прибыль Литературному фонду России и Международному Литературному фонду (если мы говорим о Книжной лавке писателей в Москве).
И ещё раз напомню, что, начиная с 2003 года, в нашей собственности находится здание на Гоголевском бульваре, д. 8, которое генерирует прибыль за счёт сдачи площадей в аренду.

А если взглянуть ретроспективно на мою деятельность на посту председателя президиума Литфонда России, то можно увидеть, что писательская собственность не только была сохранена, но и приумножена за счёт изменения структуры активов (не приносящие прибыли или приносящие убыток активы были проданы, а вместо них приобретены высокодоходные активы). В итоге и объектов стало больше, и денег у литфонда значительно прибавилось, и восстановилась работа региональных отделений, и материальная помощь писателям выросла в 30 раз.
Но всё это произошло потом – в период с 2003 года по настоящее время. А в конце 2001-го года, решив первоочередные задачи (погашение долгов, оформление прав собственности на объекты, обеспечение прибыльности ЛФР), я организовал планомерную, структурированную текущую деятельность всех служб литфонда, и у меня вновь, как в Якутии, стало появляться время, чтобы писать стихи…
Но, увы, спокойной жизни не наступило, потому что потребовалась моя помощь в решении проблем Международного Литературного фонда…

– Иван Иванович, но ведь Литературный фонд России и Международный Литературный фонд – это две разные общественные организации писателей, каждая – со своим имуществом, со своими финансовыми потоками. Конечно, у Литфонда России есть договор с МЛФ о том, что российские писатели могут пользоваться его инфраструктурой на общих для всех писателей основаниях, да и в руководстве МЛФ присутствуют российские писатели, но всё же ответьте: при чём здесь Вы – избранный руководитель (а по сути, наёмный менеджер) Литфонда России? Как Вы оказались причастным к делам Международного Литературного фонда?
– Здесь необходимо сделать небольшое историческое отступление. В советское время государство не финансировало Литературный фонд СССР. Его активы формировались за счёт средств самих писателей. До 1991 года действовало положение (а по сути своей – закон), по которому в литфонд перечислялись 3% от вырученных средств за публичное использование любого литературного текста (на радио, телевидении, в театре, кино и т. д.) и 10% писательского гонорара за любое опубликованное им произведение; кроме того, и сам литфонд занимался прибыльной издательской деятельностью.
По оценкам специалистов, в 1991 году совокупные активы Литературного фонда СССР составляли более 100 миллионов долларов США. Это – дачные посёлки писателей в Переделкино и Внуково, дома творчества в Голицыно, Малеевке, Комарово, Коктебеле, Ялте, Дубултах, Гаграх, Пицунде, детский сад и поликлиника в Москве, книжные лавки писателей в Москве и Санкт-Петербурге, проектно-строительное объединение в Переделкино с парком машин и техники, производственный комбинат в Санкт-Петербурге, здания в Москве на улице Усиевича, Черняховского и др.
Затем произошло разделение активов литфонда СССР между Литературным фондом России (о судьбе его активов я рассказал выше) и Международным литературным фондом. В 1992 году состоялась всеобщая писательская конференция, на которой был избран президиум МЛФ. В него вошли из каждой возникшей после распада СССР писательской организации по три представителя. Председателем президиума был избран литературный критик Владимир Фёдорович Огнев. Поскольку, по его собственным словам, он слабо разбирался в финансово-хозяйственных вопросах, то президиум учредил должность директора Литфонда и назначил на неё по предложению Огнева некоего Рафаэля Семёновича Гюлумяна. Согласно уставу, президиум должен был собираться не реже одного раза в год, чтобы контролировать действия исполнительного органа (директора) и определять направления деятельности МЛФ. Но Гюлумян не спешил отчитываться перед президиумом о своей работе, а Владимир Фёдорович Огнев попросту пустил дела на самотёк, поскольку Гюлумян обладал всеми правами по заключению договоров, проведению финансовых сделок и пр.
И вдруг в 1999 году московские писатели неожиданно для себя обнаружили, что обслуживание в литфондовской поликлинике стало для них платным и без оплаченного годового абонемента их там не принимают. А ведь это – их родная писательская поликлиника, выстроенная на писательские деньги и напрямую подчиняющаяся руководству МЛФ.
Когда писатели стали разбираться с этой ситуацией, то выяснилось: в 1992 году Международный Литфонд в лице Р.С. Гюлумяна совместно с неким АОЗТ «Агрика» учредили закрытое акционерное общество «Центральная поликлиника Литфонда» (ЦПЛФ), в которое МЛФ внёс здание поликлиники со всем медицинским оборудованием и получил за это 55% акций нового ЗАО, а фирма «Агрика», не внеся ничего, получила 45% процентов. Не напоминает ли вам это историю с Домом творчества «Малеевка»? Конечно же, чувствуется единый подход к присвоению писательской собственности.
Затем, в 1993 году, проводится дополнительная эмиссия акций этого ЗАО (уставный капитал увеличивается с 10 до 500 миллионов неденоминированных рублей), причём МЛФ и «Агрика», имеющие преимущественное право выкупа новых акций, почему-то отказываются от этого своего права. Заплатив 490 млн. руб. (в нынешнем масштабе цен 490 тыс. руб.) в уставный капитал, некое АДС «Агропромсервис» становится владельцем 98% акций ЗАО «Центральная поликлиника Литфонда». Затем на эти внесённые деньги якобы было закуплено импортное оборудование, правда, документов, подтверждающих закупку оборудования и его постановку на баланс в качестве основных фондов, в поликлинике найти так и не удалось.
В принципе, эта схема увода имущества не нова, именно её (в несколько модифицированном варианте) провернул с имуществом Дома творчества «Малеевка» в 1997 году Виктор Павлович Кобенко. И это неудивительно, поскольку Кобенко и Гюлумян дружили и активно делились друг с другом «передовым» опытом по расточительству общеписательского имущества. Далее фирма «Агрика» передаёт свои 0,9% акций АДС «Агропромсервис», и Международный Литературный фонд остаётся с 1,1% акций против акционера, у которого 98,9%.
Но до тех пор, пока не истёк срок давности по сделкам с акциями 1992-го и 1993-го годов, поликлиника (то есть ЗАО «ЦПЛФ) продолжала обслуживать писателей бесплатно, а уже в 1999 году прекратила это делать.
Итак, вместо писательской поликлиники, одно здание которой тянуло на десятки миллионов долларов, у МЛФ остался ничего не значащий однопроцентный пакет акций, который теперь и продать-то невозможно (кому он нужен?).
Ещё раз хочу обратить ваше внимание на то, что в 2003 году Литфонду России тоже предлагали «размыть» до 1% оставшийся от прежнего руководства тридцатипроцентный пакет акций ЗАО «Дом творчества «Малеевка», но президиум литфонда не позволил это сделать, а продал все наши акции владельцу контрольного пакета, и тем самым мы спасли деньги, на которые в дальнейшем было выкуплено у правительства Москвы здание на Гоголевском бульваре.
В те же «лихие» девяностые начали твориться странные вещи и в писательском посёлке Переделкино, который находится в ведении МЛФ:
– во-первых, на месте писательских дач вдруг, как грибы, стали возводиться шикарные особняки «новых русских»;
– во-вторых, в 1997 году вышло постановление правительства «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», в соответствии с которым все собственники земли должны были пройти процедуру регистрации, чтобы на законных основаниях пользоваться землёй, в противном случае земля переходила в состав земельного фонда местной власти.
Администрация Ленинского района Московской области сама не раз обращалась к Рафаэлю Гюлумяну с предложением оформить надлежащим образом документы на передачу переделкинских земель в пользование Международного Литфонда, но Р.С. Гюлумян не только не предпринял никаких действий по регистрации земли, но даже не сообщил писателям об этом предложении. Поэтому через некоторое время переделкинская земля отошла к Ленинскому району.
И каких трудов мне стоило в середине двухтысячных уговорить руководство Ленинского района вернуть нашу писательскую землю!
Кроме того, из-за халатности Р.С. Гюлумяна Международным Литфондом были потеряны дома творчества в Коктебеле, Ялте, Дубултах, Гаграх, Пицунде. И это естественно, ведь если законный владелец не заявлял о своих правах, то литфонды вновь образованных постсоветских государств не преминули этим воспользоваться.
Был ещё один момент в деятельности Гюлумяна, который поверг в шок писательскую общественность. В название Международного Литературного фонда и, соответственно, в его устав, непонятно как попало слово «благотворительный».
На II конференции МЛФ в 1997-м году такие изменения в устав не принимались, но почему-то в 1999 году эти изменения уже были зарегистрированы Минюстом России. И это слово «благотворительный» было совсем не безобидным, ибо по действовавшему тогда законодательству должность директора благотворительного фонда обладала абсолютной независимостью в части финансовых вопросов. Процитирую тот незаконно зарегистрированный устав (позднее, благодаря нашим усилиям, устав был изменён и перерегистрирован): «Директор (генеральный директор) Международного Литфонда является первым распорядителем кредитов Международного Литфонда, представляет Международный Литфонд во всех государственных и общественных организациях страны, а также за рубежом и выступает от имени Международного Литфонда на основании настоящего устава без доверенности». То есть теперь Р.С. Гюлумян становился «неприкасаемым»: его нельзя было ни контролировать, ни остановить его противоправные действия.
К 2001-му году всё сказанное мною выше стало известно ряду членов президиума МЛФ, которые задали нелицеприятные вопросы Гюлумяну через СМИ (в частности, в «Литературной России»).
Не получив никакого ответа, они приняли решение провести 18 декабря 2001 года заседание президиума МЛФ с повесткой дня:
1. Отчёт директора МЛФ Р.С. Гюлумяна о проделанной работе, в котором бы он объяснил писателям, куда исчезли из МЛФ: писательская поликлиника, 13 гектаров переделкинской земли, а также наши дома творчества, расположенные в других государствах. Кроме того, ему пришлось бы рассказать, куда исчезали деньги, собираемые с московских и переделкинских арендаторов, располагавшихся в многочисленных помещениях МЛФ, и почему в названии МЛФ появилось слово «благотворительный», а сам Гюлумян в своей деятельности перестал быть подотчётным президиуму МЛФ.
2. Вторым вопросом повестки дня должно было стать решение о созыве очередной III конференции МЛФ, на которой планировалось освободить Р.С. Гюлумяна от занимаемой им должности директора и назначить директором МЛФ другого человека.
Понимая, что его дни в качестве директора МЛФ сочтены, Гюлумян предпринимает дерзкий ответный ход. За два дня до намеченной даты заседания президиума, то есть 16 декабря 2001 года, он собирает нескольких директоров литфондов СНГ, объявляя это собрание заседанием президиума МЛФ (но при этом кворума для заседания так называемого президиума нет), на котором отстраняет Владимира Фёдоровича Огнева (в его отсутствие) от должности председателя президиума МЛФ и даёт своей охране команду больше не пускать Огнева и других членов президиума в здание МЛФ на улице Усиевича д. 8.
Кстати, 17 декабря охрана не впустила в помещение ни В.Ф. Огнева, ни пришедшую с ним члена президиума Н.В. Кондакову. А 18 декабря 2001 года Р.С. Гюлумян проводит свою так называемую конференцию МЛФ (без необходимого кворума писателей), на которой утверждается отставка Владимира Фёдоровича Огнева, а новым председателем президиума избирается Римма Фёдоровна Казакова, кроме того, из состава МЛФ были исключены писатели, выступившие в печати с критикой деятельности Р.С. Гюлумяна.
Таким образом, начиная с 16 декабря 2001 года, охранники Гюлумяна перестали впускать в здание МЛФ на улице Усиевича д. 8 старый (то есть юридически действующий) состав президиума. Соответственно, в полном распоряжении Гюлумяна остались все учредительные, финансовые и бухгалтерские документы, деньги и печать МЛФ. А члены президиума просто толпились на морозе перед зданием на улице Усиевича, не имея возможности даже собраться на заседание.
И вот тут я вынужден сделать небольшое отступление. Всё, что рассказал выше, я узнал значительно позднее, а тогда, в декабре 2001 года, я занимался только Литературным фондом России и совершенно не владел информацией о состоянии дел в МЛФ.
Но именно 16 декабря 2001 года ко мне обратились члены президиума МЛФ: «Иван Иванович, мы знаем твои способности как хорошего организатора по работе в Литфонде России. Помоги нам провести заседание президиума 18 декабря и очередную третью конференцию МЛФ 10 января 2002 года и помоги освободить от Гюлумяна наше помещение на Усиевича, 8».

Здесь нужно сказать, что в то время в московском писательском сообществе я был человеком новым и толком не понимал, в чём состоят позиции противоборствующих сторон и кто из них прав, тем более что Р.С. Гюлумян обвинял противную сторону в том, что она хочет приватизировать все переделкинские дачи. Буду откровенен, что если бы ко мне, как председателю президиума Литфонда России, в то время обратился за помощью Рафаэль Гюлумян и Римма Казакова, то, скорее всего, я бы взялся помочь им. Ведь они тогда вовсю говорили о том, что группа Владимира Огнева, в которой самую активную роль играли Феликс Феодосьевич Кузнецов, Надежда Васильевна Кондакова и Юрий Михайловича Поляков, планирует разрешить приватизацию переделкинских дач. И эти слова в будущем подтвердились. Но это нисколько не снимает ответственности с Гюлумяна за совершённые им действия по разбазариванию писательского имущества.

И я хочу подчеркнуть, что всегда, где бы я ни работал, я жёстко стоял на позициях закона и государственности, на позициях защиты нравственности и культуры. Даже с высоты сегодняшнего дня, как ни рассуждай, получается, что в тот момент более правильным было поддержать группу Огнева, поскольку планируемая ими приватизация переделкинских дач была пока что только тайным замыслом, зато Гюлумян уже вовсю орудовал в МЛФ и транжирил наше писательское имущество.

– Иван Иванович, а в чём должна была заключаться Ваша помощь в проведении заседания президиума 18 декабря и III конференции МЛФ 10 января 2002 года?
– Помощь нужна была финансовая, поскольку легитимный президиум остался без денег, а также административно-организационная помощь, особенно это касалось необходимости освобождения захваченных Гюлумяном помещений.
Для того чтобы провести 18 декабря 2001 года заседание законно действующего президиума МЛФ, а затем, 10 января 2002 года, очередную III конференцию МЛФ в помещении на улице Усиевича, я привлёк денежные средства спонсоров. С помощью оставшихся верными закону и уставу сотрудников МЛФ, мы организовали оповещение всех членов президиума МЛФ, чтобы они приехали в Москву 18 декабря на заседание президиума. А затем были оповещены и все члены МЛФ о том, что 10 января 2002 года состоится III конференция. На предоставленные мною денежные средства делегатам конференции оплачивались: стоимость проезда в обе стороны, проживание в Москве и командировочные расходы. Из спонсорских денег закупались канцелярские и другие товары, необходимые для проведения нормальной работы конференции. Кроме того, в административном плане пришлось заниматься налаживанием взаимодействия с правоохранительными органами, поскольку охрана, нанятая Р.С. Гюлумяном, не впускала членов МЛФ в помещение на улице Усиевича.
Итак, 18 декабря в здании МСПС на улице Поварской, 52, при наличии кворума проходит заседание президиума МЛФ, на котором члены президиума единогласно принимают решение об увольнении генерального директора Гюлумяна Рафаэля Семёновича и о назначении исполняющим обязанности генерального директора МЛФ – Переверзина Ивана Ивановича.
И вот наступает 10 января 2002 года. В 10 часов утра делегаты и гости конференции собираются у входа в Международный Литфонд на улице Усиевича, но на двери висит объявление, что вчера ещё работавший Литфонд закрыт на рождественские каникулы до 15 января. Вместе с сотрудниками дирекции МЛФ на каникулы отправились и все арендаторы. Дверь заперта. Тогда совместно с полномочными делегатами конференции и руководством МЛФ в лице В.Ф. Огнева я обратился за помощью к сотрудникам МВД и в Службу спасения МЧС. Спасатели приехали и профессионально, с минимальным уроном вскрыли дверь. Телевизионные камеры снимали всё происходящее, а журналисты взяли интервью у писателей Е.Евтушенко, Ю.Карякина, А.Анфиногенова, Н.Кондаковой, А.Кима и других.
В 11 часов 10 января 2002 года конференция приступила к работе. Временные удостоверения были обменены на мандаты. Мандатная комиссия констатировала наличие кворума. В конференции приняли участие делегаты от писательских организаций Кыргызстана, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана, Украины, Грузии, Беларуси, России. Отдельными мандатами было представлено Международное сообщество писательских союзов.
Конференция утвердила решение членов президиума МЛФ от 18 декабря 2001 года об увольнении генерального директора Гюлумяна и назначении генеральным директором МЛФ Переверзина, а также постановила считать неправомочными заседания президиума и конференцию, проведенные с 16 по 18 декабря 2001 года отдельными членами МЛФ во главе с Гюлумяном без ведома председателя МЛФ Владимира Фёдоровича Огнева и других членов МЛФ с нарушением Устава. Также было решено провести независимую аудиторскую проверку хозяйственной деятельности МЛФ.
В связи с настойчиво распространяемыми Гюлумяном провокационными слухами о намерении переподчинить Международный литфонд Литературному фонду России конференция подчеркнула, что МЛФ останется международным.
Конференция избрала новый президиум Международного Литфонда в составе: Айтматов Ч.Т., Алимбеков Н.А., Анастасьев Н.А., Анфиногенов А.З., Бояринов В.Г., Бедюров Б.Я., Берулава Х.М., Битов А.Г., Бондарь Т.Н., Василенко С.В., Гамзатов Р.Г., Гранин Д.А., Евтушенко Е.А., Ивановская А.А., Каипбергенов Т.К., Кублановский Ю.М., Карякин Ю.Ф., Ким А.А., Кондакова Н.В., Коралис Д.Н., Костров В.А., Кугультинов Д.Н., Кузнецов Ф.Ф., Куницын В.Г., Кураев М.Н., Михалков С.В., Мухамадиев Р.С., Ниязи Шавкат, Нуйкин А.А., Нурпеисов А.К., Огнев В.Ф., Онанян Г.А., Оразалин Н.М., Оразмамедов О., Переверзин И.И., Поляков Ю.М., Распутин В.Г., Сидоров Е.Ю., Сулейменов О.О., Таган Атаджан, Тур В.П., Шевченко М.В., Шкляревский И.И., Эбаноидзе А.Л., а также ревизионную комиссию МЛФ.
В 16 часов 10 января 2002 года новый президиум, собравшись на своё первое заседание в помещении МСПС на Поварской, 52 (поскольку в здании на Усиевича уже работали следователи МВД), в соответствии с новой редакцией устава избрал руководящие органы Международного Литфонда. Председателем президиума вновь был избран В.Огнев, первым заместителем председателя – директором МЛФ И.Переверзин, заместителями председателя – Н.Кондакова, Е.Сидоров, А.Эбаноидзе, Н.Оразалин, М.Шевченко. Также было избрано рабочее бюро Президиума в составе 12 человек.
Одновременно с этим заседанием в здании литфонда на ул. Усиевича следственная бригада отдела по борьбе с экономическими преступлениями МВД опечатала кабинет уволенного генерального директора Р.С. Гюлумяна, а на следующий день он уже давал показания следователям.
Вот так, совершенно неожиданно для себя, я стал директором Международного Литературного фонда и оказался втянутым в изнурительную и опасную борьбу с командой Гюлумяна и стоявшими за ней криминальными группами.

– И какие же первоочередные задачи стояли перед Вами?
– В то время мы очень дружно работали единой командой, в которую вошли все члены президиума МЛФ. Исходя из опыта, обретённого при выводе из кризиса Литературного фонда России, нам предстояло решить следующие задачи.
Во-первых, нужно было разобраться с финансово-хозяйственной деятельностью МЛФ за последние десять лет. Важно было понять: какие активы у МЛФ есть, а какие утрачены безвозвратно? Нужно было также разобраться с финансовыми потоками МЛФ. Для того чтобы обеспечить абсолютную объективность проверки хозяйственной деятельности Р.С. Гюлумяна, мы пригласили аудиторскую фирму с государственной лицензией.
Во-вторых, нужно было срочно наводить порядок в писательском посёлке Переделкино, где вовсю процветали незаконная сдача дач в аренду посторонним людям и самовольная застройка дачных территорий.
В-третьих, необходимо было как-то восстановить права МЛФ на переделкинскую землю, ведь в этот момент земля уже находилась в распоряжении администрации Ленинского района;
В-четвёртых, нужно было разобраться с экономической деятельностью самостоятельных хозяйственных единиц, находившихся в ведении МЛФ (Книжная лавка писателей в Москве, проектно-строительное объединение в Переделкино, здания в Москве на улице Черняховского).
И, к сожалению, именно тогда нам всем, членам бюро президиума, стало ясно, что ни с писательской поликлиникой, от которой у МЛФ остался один процент акций, ни с домами творчества писателей в странах СНГ поделать уже ничего нельзя. Эти активы по вине Гюлумяна наши писателя потеряли безвозвратно.
С этого момента все члены бюро президиума МЛФ, засучив рукава, стали шаг за шагом решать неотложные задачи, о которых я сказал выше.
Но не тут-то было! Изворотливый Гюлумян не сидел сложа руки, изловчился и начал судебную тяжбу в Савёловском суде Москвы о признании недействительной прошедшей III-ей конференции МЛФ и о его восстановлении в качестве директора МЛФ.
Причём неформальные связи Рафаэля Гюлумяна были столь обширны и влиятельны, что он сумел выиграть суд первой инстанции, и лишь Московский городской суд по нашей апелляционной жалобе отменил неправомерное решение Савёловского суда.
Все суды (с учётом жалоб, подаваемых Р.С. Гюлумяном) длились почти четыре года. Всё бы ничего, да вот какая неприятность: Гюлумян, перед тем как покинуть здание на улице Усиевича, забрал с собой учредительные, финансовые и бухгалтерские документы, также он прихватил и печать.
Соответственно, банковские расчётные счета МЛФ тоже были в его распоряжении. И всем арендаторам, располагавшимся в помещениях МЛФ (и в Переделкино, и в Книжной лавке писателей в Москве, и в здании на ул. Черняховского) Гюлумян говорил, что именно он – настоящий директор МЛФ и демонстрировал при этом сентябрьское 2002 года решение Савёловского суда о признании его директором МЛФ, хотя оно так и не вступило в законную силу.
Затем Р.С. Гюлумян избрал тактику затягивания апелляционного судебного процесса в Мосгорсуде (то он заболел, то заболел бухгалтер, то заболел адвокат). Но всё это время он продолжал управлять имуществом МЛФ и распоряжаться деньгами, поступающими от аренды.
Это было для нас очень тяжёлое время. Нужно было оплачивать недешёвые юридические услуги, платить зарплату работникам МЛФ, изыскивать средства на эксплуатационные расходы помещений и оплату коммунальных услуг, поскольку Гюлумян делать этого не собирался, – он только получал деньги от арендаторов. Кстати, в период с 2002 по 2005-ый год в общей сложности он нанёс финансовый ущерб писателям в размере свыше двух миллионов долларов (в рублёвом эквиваленте).
Именно тогда нам очень помогло то, что я являлся одновременно и председателем президиума Литфонда России. Поскольку, как я уже рассказывал, у Литфонда России было устойчивое финансово-экономическое положение, то часть средств ЛФР мы использовали для спасения и сохранности МЛФ. Но этих денег всё равно не хватало. Поскольку у Литфонда России была масса своих неотложных потребностей, мне приходилось порой вкладывать свои личные деньги или обращаться за помощью к спонсорам.
Видя, что мы побеждаем и что нас поддерживает абсолютное большинство писателей, входящих в МЛФ, Гюлумян в борьбе со мной не гнушался ничем: в том числе организовал разбойное нападение на меня.
Я уже говорил, что Гюлумян распоряжался огромными денежными средствами только ему одному известным способом, и самым главным источником доходов были его махинации в Переделкино. Став директором МЛФ, я выяснил, что в Переделкино сданы в аренду три дачи, расположенные в лесопарковой зоне Дома творчества, половина нового корпуса и примыкающий к старому корпусу двухэтажный пищеблок, где когда-то был конференц-зал для писательских встреч, в котором был организован ресторан. Мы приняли решение о закрытии этого ресторана, поскольку выяснили, что бывший директор МЛФ Гюлумян сдавал ресторану в аренду площади порядка одной тысячи квадратных метров по цене в пять раз меньше реальной!.. Куда шла разница между декларируемой в договоре и рыночной ценой, объяснять, надеюсь, не нужно.
И вот когда я стал заниматься расследованием этой аренды, мне начали поступать на мобильный телефон угрозы: если я не прекращу свою деятельность, то со мною расправятся. Тогда я понял, что оказался «под колпаком», что этим ребятам известен не только номер моего мобильного телефона, но и домашний адрес. Стал распутывать этот клубок. Выяснил: Переделкино контролирует санкт-петербургская группировка. У неё и в Питере какой-то бизнес под контролем, и у нас они распустили свои щупальца. Видимо, бывший директор Гюлумян из соображений личной выгоды создал им в Переделкино режим наибольшего благоприятствования.
Однажды сумрачным мартовским вечером 2002 года в Москве, неподалёку от моего дома, меня догнали трое. Один рванул за плечо, развернув, чтоб, значит, убедиться, тот ли попался. И саданул кулаком в лицо. Я успел дать сдачи, прежде чем меня свалили с ног. Думаю, меня бы серьёзно покалечили, если бы с другой стороны улицы не прибежали тренированные ребята – там располагался охраняемый офис. Бандиты не стали их дожидаться, кинулись через сквер к своему авто и укатили. После этого нападения мне пришлось долго лечиться.
Генеральной прокуратурой России было возбуждено уголовное дело по факту разбойного нападения на меня, но преступление так и осталось нераскрытым, а я до сих пор продолжаю работать «на лекарства», чтобы поддерживать себя в форме.
Затем меня пригласили в милицию, на Петровку, 38, в кабинет № 612. Никогда не забуду этот визит. Представьте: мне сообщают, что меня заказали, то есть если я не уступлю бандитам по их требованиям, касающимся Переделкино, то со мной произойдёт следующее:
1. Вначале они сожгут мою машину.
2. Затем похитят мою дочь.
3. А если и этого будет мало, то просто убьют меня.
Я милиционерам говорю, что если вам это известно от вашей агентуры, то примите меры. А они уклончиво отвечают, что это, мол, пока только намерение, а мы работаем по факту. То есть, уточняю, надо дождаться, когда меня убьют? Они: наша задача – предупредить вас, чтобы были поосторожнее. А у меня сложилось впечатление, что они выполняли просьбу «заказчиков», переданную через ту самую агентуру, – напугать Переверзина, чтобы был сговорчивее. Пришлось обращаться в ФСБ и Генпрокуратуру за помощью. Кстати, как мне сообщили позднее, тот самый опер, что со мной разговаривал, и в самом деле был связан с преступной группировкой. После вмешательства спецслужб бандиты отступили.
Но Гюлумян не успокоился. 22 марта 2002 года он захватил помещение МЛФ на улице Усиевича, 8. В этом ему помогли адвокат Борис Кузнецов, судебный пристав по Северному округу Москвы Константин Свищев и наряд милиции из 12-го отделения г. Москвы. Банда бритоголовых молодчиков под прикрытием милиции в прямом смысле слова вышвырнула на улицу меня – директора МЛФ. И лишь после серии судебных заседаний, когда 22 января 2003 года судебный пристав Северного округа официально вручил Гюлумяну копию судебного решения об отстранении его от занимаемой должности, легитимное руководство МЛФ (Огнев и я) смогли вернуться на свои рабочие места.

– И после этого, как я понимаю, легитимная команда управленцев Международного литфонда смогла, наконец, сосредоточиться на решении неотложных хозяйственных задач?
– К сожалению, нет. Как я уже говорил в начале своего интервью, Гюлумяну удалось, использовав свои связи в Минюсте России, в 1999 году зарегистрировать изменения в уставе МЛФ, хотя II конференция, проходившая в 1997 году, никаких изменений в устав не принимала. В названии фонда появилось слово «благотворительный», из-за чего должность директора благотворительного фонда обладала абсолютной независимостью от членов бюро и президиума МЛФ в части финансовых вопросов. А теперь добавим к этому, что Гюлумян забрал с собой все учредительные, финансовые и бухгалтерские документы, а также печать МЛФ. Пользуясь документами, он продолжал распоряжаться банковскими счетами МЛФ и получать наличные деньги с арендаторов. Как я уже высказался ранее, Гюлумян подал в Савёловский районный суд Москвы исковое заявление о восстановлении его в должности директора. Казалось бы, речь идёт об обычном трудовом споре между наёмным работником и работодателем (президиумом МЛФ), но благодаря своим связям в Савёловском суде Гюлумян добивается того, что ещё в день подачи своего иска 17 января 2002 года (ровно через семь дней после III Конференции МЛФ, освободившей его от занимаемой должности) судья Н.Николаева выносит частное определение, приостанавливающее действие решений III конференции и запрещающее вносить какие-либо изменения в устав МЛФ.
То есть Гюлумяну удалось «законсервировать» на неопределённое время ситуацию, когда он, будучи уволенным с должности директора, формально мог продолжать пользоваться печатью МЛФ. Но члены президиума при этом не могли никак повлиять на арендаторов, платящих Гюлумяну, поскольку, согласно тогдашнему уставу (в котором было слово «благотворительный»), директор фонда был не подотчётен никому. Именно благодаря упомянутому ранее определению судьи Н.Николаевой Гюлумян продолжал распоряжался огромными финансовыми средствами, которые позволяли ему и нанимать дорогих адвокатов, и финансово заинтересовывать нужных людей, и организовывать незаконные «конференции» МЛФ.

Беседовал Игорь ВИТЮК

Продолжение следует


Иван Иванович ПЕРЕВЕРЗИН (родился 10.03.1953) – русский поэт, публицист. Член СП России с 1994 г. Лауреат премий журнала «Наш современник», еженедельника «Литературная Россия», «Традиция», «Полярная звезда», им. Н.Рубцова, им. А.Твардовского, им. Р.Рождественского, «Золотое перо Московии» и др. Заслуженный работник культуры Российской Федерации и Республики Саха (Якутия).
Иван Переверзин родился в пос. Жатай. С 1964 г. проживал в Ленском улусе Якутии. Окончил Хабаровский лесотехнический техникум, а затем Братский технологический институт. В 1990-е годы -Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Трудовую деятельность начал в 1970 г. в совхозе «Ленский» в качестве рабочего. Там окончил курсы механизаторов. Работал трактористом, плотником, мастером по строительству, начальником лесоучастка, старшим прорабом, председателем улусного объединения «Сельхозхимия», директором совхоза «Нюйский», начальником сельхозуправления, заместителем главы администрации Ленского улуса, начальником отдела в аппарате Правительства Республики Саха (Якутия). Мастер спорта по лыжам.
Первые стихи опубликовал в 1968 г. в районной газете «Ленский коммунист». Одновременно писал статьи и заметки о жизни и проблемах среднеленских деревень, публикуя их в республиканских газетах и журналах.
Стихи Ивана Переверзина печатались в газетах «Литературная Россия», «Московский литератор», «Литературная газета», «Московия литературная», «День литературы», в журналах «Наш современник», «Юность», «Москва», «Поэзия», «Смена», «Работница», «Сельская молодёжь», «Полярная звезда» и других центральных изданиях.
Он – автор семи поэтических книг: «Жажда добра», «Откровение дней», «Там слышен колокол», «Утренняя птица», «Снежные ливни», «Стихотворения», «Цветы любви». Свой первый поэтический сборник «Откровение дней» издал в 1991г.
В настоящее время Иван Иванович Переверзин – председатель президиума Литературного фонда России, 1-й заместитель председателя президиума по финансово-экономическим и организационным вопросам – директор МООП «Международный Литературный фонд», председатель исполкома Международного сообщества писательских союзов.