Памяти Геннадия Довнара

В начале 80-х из донецкого издательства «Донбасс» я получил отрицательное, и в чём-то даже оскорбительное, редакционное заключение на рукопись своей первой книги. Что говорить, это было крушение планов и надежд. Тогда мне позвонил руководитель Луганской писательской организации Геннадий Станиславович Довнар и пригласил зайти к нему. Он показал мне копию одной из трёх внутренних рецензий, где было написано, что рукопись – реакционная со следами религиозного дурмана, поскольку на её страницах 13 раз употребляется слово «душа». Дружески приобняв меня за плечи, Геннадий Станиславович сказал: «Не расстраивайся и не обижайся. Твоё время ещё придёт. Поверь, ты ещё станешь писателем, у тебя будут выходить книги». Для меня, не избалованного похвалами и тёплыми отзывами, эти слова были сродни чудодейственному бальзаму для души. Они помогли выстоять и не сломаться. Тем более, оказались провидческими – я действительно стал писателем, и у меня уже вышло более двух десятков книг. Спасибо, Геннадий Станиславович!
Сегодня когда Г.С.Довнара уже более двух лет нет с нами, хочу ещё раз вспомнить и в меру сил рассказать об этом человеке с большой буквы, который на фронтах Великой Отечественной закалил характер, но не ожесточился, и при этом вынес главный урок: «Нужно быть добрым по отношению к людям, а справедливость – основа человеческих отношений». По крайней мере, мне он об этом говорил именно так. Да и действовать старался в течение жизни, соответствуя этим принципам. Не зря ведь ставший для него родным Луганск назвал его своим Почётным гражданином.
«МИНЫ ПАДАЮТ В ЦЕЛЬ»
Перед войной семья Довнаров переехала из Белоруссии в Херсонскую область. Сейчас такой переезд выглядит странным, а тогда это была одна страна. С детства влюблённый в литературу, Геннадий во время оккупации проявил свой будущий писательский дар в написании стихотворных антифашистских листовок. Вот строки из одной из них:
Доволі! Натерпілись!
Доволі крові, поту!
Доволі сліз вже вилили тяжких!
Доволі вже на смертную роботу
Спровадили в Німеччину дітей своїх!...
В конце концов, это привело его в пересыльный лагерь, откуда чудом удалось бежать. Уже в марте 1944 года он был зачислен наводчиком 82-миллиметрового миномёта в миномётную роту 109-й гвардейской стрелковой дивизии. Кстати, тогда был приказ Ставки, по которому в миномётчики отбирали наиболее развитых и подготовленных бойцов, способных быстро освоить этот очень эффективный вид артиллерийских орудий. Освобождение Николаева, Одессы, бои на Днестре… За это время Довнар стал уже старшим сержантом, командиром расчёта. И дальше – Бессарабия, Румыния, Болгария. В день проходили по 30-40 км, а однажды – 94 км. А после перехода – короткий отдых и бой. Вот, как Геннадий Станиславович описывал это время в своих дневниках, которые стали основой его книги «Мины падают в цель»:
18 октября 1944 года бой шёл в окрестностях села Нарвица, недалеко от Белграда. Командир роты вывел взводы за село, где было кладбище. Окапываться некогда.
-Миномёты – к бою!
Шесть стволов почти одновременно кашлянули минами. Ждём взрывов. Они нам хорошо видны. Небольшой недолёт.
-Не корректировать! – посматривая в бинокль кричит лейтенант Шапоренко. Он стоит на коленях за зелёным холмиком могилы, закаменевший от напряжения. – Приготовиться к беглому огню.
И, наконец, звонкое, азартное:
- Рота!.. Беглым!.. Огонь!..
Шесть мин, словно юркие дельфины, взвились в небо.. Ещё шесть поспешили за ними…, Ещё и ещё…
Видим, как они рвутся в самой гуще атакующих фашистов – и они поражённо замолкают, останавливаются.
- Мины ложатся в цель!.. – торжествующе кричит Шапоренко. Продолжать огонь! Немцы в панике поворачивают к своим окопам.
Но и мы – как на ладошке.
- Окопать миномёты, отрыть щели!.. Подносчики – за минами!
Но никто из нас не успел ни взяться лопату, ни сделать шага к переправе. Раздался короткий, точно вспышка метеорита, вой выпущенного по нам снаряда. Мы еле успели попадать на землю. Взрыв грохнул совсем близко. Через несколько мгновений – снова такой же сверлящий нутро вой и взрыв перед нами. Когда взвыл третий снаряд, я подумал: «Этот уже – наш».
…Пришёл в сознание от пронзительного звона в голове, которая, казалось, была расколота надвое. Весь китель был залит кровью, кровь текла по лицу. Повернулся на бок. Передо мной сидел наводчик Васька Авдюшкин. Его голова была склонена на колени, а в ней, как раз на темени, я с ужасом увидел дыру, из которой текла кровь, смешанная с чем-то белым, густым… Слева от меня лежал Миша Карцев. В его виске торчал сизый осколок рваного железа.
Надо мной склонился наводчик миномёта одессит Павел Корнели.
-Ты можешь подняться?
Я попробовал. Сквозь свист пуль мы двинулись за сарай. Навстречу нам выбежали две женщины в чёрных тужурках с советскими автоматами в руках.
- Братуш, поранен?
Это были югославские партизанки…
Потом в военной судьбе Довнара были полгода лечения в госпитале и снова возвращение на фронт. Участие в боях за Будапешт, который называли «вторым Сталинградом» - так яростно защищали его гитлеровцы. И, наконец, ещё одно тяжёлое ранение при взятии Вены, за две недели до дня Победы.
Демобилизовался Геннадий Станиславович в декабре 45-го инвалидом войны. Сразу же поступил в 10-й класс средней школы, а после его окончания – на украинское отделение филологического факультета Одесского университета, который окончил с «красным дипломом». Как он сам говорил, это было воплощение мечты. Вместе с молодой женой Катюшей поехал по распределению в Луганск, который и стал для них родным городом.
«ОСТОРОЖНО: «ТОК»
Учитель украинского языка и литературы, завотделом культуры областной газеты «Прапор перемоги», главный редактор областного телевидения… И писатель. Геннадий Довнар не искал темы своих книг – они сами находили его, их подсказывала жизнь, а он старался писать честно и правдиво. Как жил.
Социалистический реализм в его книгах и журналистских материалах зачастую уступал место критическому, что не нравилось тогдашним идеологическим надзирателям. Его даже называли «очернителем советской действительности», снимали с должности. Особенно после романа «Головченки», в котором областное руководство вдруг увидело себя в неприглядном свете. Кстати, роман о Стаханове и его эпохе «Делись огнём», написанный на основе неопровержимых фактов, тем же руководством был встречен сначала «в штыки». И только после опубликования его в Москве получил «гражданство» в Донбассе и даже был инсценирован в русском драмтеатре.
Но больше всего неприятностей было с критическими телевизионными передачами. Сначала это были «Укоры телекора», а потом «Осторожно: «ТОК». ТОК – это телевизионное окно критики. Увы, критику, даже справедливую и доброжелательную (а такой она в передачах и была), не любило начальство всех рангов (да и не любит). У передач этих оказался недолгий век, их закрыли. Что характерно, многие из тех, кто тогда, якобы, защищал социализм от нападок, после 90-го года оказались в числе самых ярых его обличителей. Довнар своим принципам не изменил до конца жизни. И если у критических передач судьба была такая же «критическая», то другим, которые создавались по его сценариям и при его участии, повезло больше. Телефильмы о Луганске и городах области, об истории края, о его людях – остались в памяти тех, кому довелось их посмотреть по каналу областного телевидения. К сожалению, только в памяти. Насколько мне известно, телеархив тех лет не сохранился. А ведь были ещё сотни передач о культуре, литературе, проблемах спорта… Он был почти идеальным главным редактором, который собрал хороший коллектив, где была настоящая творческая атмосфера. Одним из лучших телефильмов в истории канала стал «Слово о матери», построенный на трогательных воспоминаниях родителей молодогвардейцев. Потом талантливая журналистка Галина Плиско на основе сценария выпустила одноименную книгу. Вот, как вспоминал об этом Геннадий Станиславович:
В начале 70-х годов минувшего столетия у нас возникла идея - создать полнометражный фильм по рассказам матерей молодогвардейцев. Мы с режиссером И.Хорунжим и кинооператорами О.Хорошко и В.Вершиным с большим энтузиазмом и волнением осуществили этот замысел. «Есть памятники в бронзе и граните. Они молчат. - такими словами начинался фильм. - Но есть памятники живые. Они могут рассказать о многом». И начинались рассказы этих, тогда еще действительно живых памятников - матерей 0лега Кошевого, Ивана Земнухова, Сергея Тюленина, отца Ули Громовой. Фильм демонстрировался по телевидению, в кинотеатрах, школах, до слез волнуя зрителей всех возрастов. Люди тогда просили: «Издайте этот фильм книгой, чтобы она всегда была у нас на столе». Мы обратились к Галине Плиско. И она согласилась. Еще раз, обливаясь слезами, просмотрев фильм «Слово матери», принялась за дело. Все свободное от основной работы время (а в то время она заведовала отделом культуры газеты «Прапор перемоги») Галина Плиско проводила в Краснодоне, беседуя с матерями, сестрами героев, сопереживая, записывая, осмысливая. Так и родилась эта неповторимая книжка - «Матери молодогвардейцев», опосредствованная тонкими чувствами автора, волнующая, поучительная.
ЛЕТОПИСЕЦ ДОНБАССА
Геннадия Довнара заслуженно называют летописцем Донбасса. Практически, все его романы и повести, за исключением рассказывающих о событиях войны, посвящены истории Луганского края, его людям и их делам. «Большая судьба», «Головченки», «Повернення», «Друзья рядом», «Делись огнём», «Горячий экран», «Христофор вернулся», «Донбасс в огне», «Слушайте, потомки!», «Это наша история». И, наконец, «Луганцы» - это, действительно, составные части своеобразной летописи региона, написанной живо и пристрастно, с любовью и надеждой на счастливое будущее. В рецензии на роман «Донбасс в огне» литературный критик Феликс Горелик писал:
Роман является не чисто исторической хроникой, а полноценным художественным произведением, где немало образов, воссоздающих колорит эпохи. Вот лишь один пример. Заводской гудок проходит через всю жизнь пролетария. Но воспринимается по-разному, в зависимости от эмоционального настроя и обстоятельств: "Над территорией завода поплыл гудок - протяжный, маслянистый, словно растеклась в воздухе толстая струя дегтя". А в дни восстания он звучал, тревожно: "гудок не умолкал, наполняя своим ревом весь город, щекотал в ушах и будто всверливался в мозг. А вскоре к нему присоединилось еще несколько гудков - звонких, задорных".
О его книгах, общении с ним тепло отзывались не только литераторы и журналисты. В числе его читателей и почитателей - рабочие и инженеры заводов, металлурги и, конечно, шахтёры. Среди них – земляки Алексея Стаханова, люди, которые знали его лично. Все они отмечали скрупулёзность в изложении фактов, талант и доброту автора. Он действительно был добрый, но не добренький. Как-то на презентации новой книги одного из своих коллег Геннадий Станиславович заметил грамматическую ошибку, и не где-то в тексте, а на обложке. И в своём выступлении вместо ожидаемых славословий сказал о грустной тенденции – всеобщем снижении грамотности. Настолько всеобщем, что даже литераторы уже не обращают внимание на ошибки на обложках собственных книг. Для него, прекрасно знавшего и русский, и украинский языки, это было просто немыслимо. Ведь он был и писатель, и Учитель. Как и его верная супруга Екатерина Иосифовна, которая, как он любил говорить, - не только отличник народного образования, но и отличник воспитания дочки, внучки и правнучки. Они действительно достойны родителей, своей интеллигентностью и порядочностью задавая тон в любом обществе. А сам Геннадий Станиславович, почётный гражданин Луганска, достоин того, чтобы одна из улиц города носила его имя – в память о воине, писателе-летописце и просто замечательном человеке. Это будет справедливо.
Владимир Спектор