Елена Сазанович

19 апреля 1824 года ушёл из жизни Джордж Гордон Байрон

Байрон – явление. Поэтическое и политическое. Образ жизни. Английский сплин и русская хандра. Проще говоря – депрессия. После которой хочется непременно изменить этот чёртов мир. И наконец поселить в нём Бога... Байрон – это байронизм. Который после его смерти бешеной волной прокатился по всему миру. Как же он умудрился родиться в этой холодной Англии? Такой туманной, такой дождливой, такой продрогшей. В стране Альбиона, у которой душа – на все пуговицы. Впрочем, Россия тоже бывает туманна, дождлива, холодна. Зато душа нараспашку. Как у него, у лорда. Такая же мятежная, такая неспокойная, такая истерзанная. А на лице – мрак, обречённость, презрение к этому несправедливому миру. И бесконечное одиночество.
Он запросто мог родиться в России. Ну, не закрытая школа в Харроу, так Царскосельский лицей. Не Кембридж, так Московский университет. Не палата лордов, так Государственный совет. Вместо издания журнала «Либерал» – «Сын Отечества». У нас бы он написал Печорина и Онегина, а не «Чайльд-Гарольда». И влюбился бы не в леди Каролину Лэм, а в госпожу Каренину. Его бы затравили, оклеветали и признали сумасшедшим, как Чацкого. И в конце концов застрелили бы на дуэли, как Пушкина и Лермонтова. Или он погиб бы, как Грибоедов. За свободу чужой, совсем чужой страны, так непохожей на свою родину. Его всегда любили в России. И он любил Россию. Английский поэт с русской душой. Англичанин с русским размахом.
Он прославился в один день. Своим Чайльд-Гарольдом. И в один день высшее общество захлопнуло перед ним все двери. Те, которые ещё вчера снимали перед ним шляпу, стали обзывать его пьяницей, хромым развратником и скандалистом. Газеты раздули скандал. Кредиторы издевались. На улицах тыкали в него пальцем... Ему запретили появляться в общественных местах, в театре, в парламенте.
А судьи кто? Педантичные, чопорные и порочные святоши высшего света, в котором света нет и никогда не было. Они дружно осудили его за одно. За политику. По Стендалю – это «ненависть политическая». Не ищите женщину. Ищите политику. Конечно, за гений тоже. Но гений и политика – уже чересчур! Как он посмел осуждать в палате лордов колониализм английского правительства! Как он посмел заявить о подавлении свободы в стране и принятии жестоких законов против народа!.. А он посмел. И остался один.
Он покинет Англию. Оболганный, опозоренный, оклеветанный родиной. Он будет бороться за независимость Италии и Греции. Не раздумывая встанет на сторону итальянских карбонариев. А позднее – повстанцев греческой революции. На собственные средства приобрёл бриг, припасы, оружие, снарядил полтысячи солдат и поплыл добиваться свободы. На Байрона смотрели как на освободителя. Недаром ему предлагали и королевскую корону в освобождённой Греции, и пост губернатора.
В Миссолонги, в Парке героев, стоят памятники самым достойным сынам Греции. Среди них – лорду Байрону, борцу за свободу страны. В день его ухода, в день начала Пасхи, отменили праздничные орудийные залпы. Умирал герой Греции. Следующим утром 36 выстрелов разбудили город. Столько лет прожил Байрон.
«Я сердцем сед», – написал он когда-то. Его сердце захоронено в Миссолонги. Иногда слышно, как оно стучит в такт провинциальным дождям. А в продрогшем и таком же провинциальном Альбионе в унисон сердцу поэта звонит колокол.
 
Елена Сазанович, писатель, драматург, сценарист

Изгнанник с русскою душой - Статьи - Литературная газета (lgz.ru)