Звезда Павла Луспекаева (1927-1970)

«Наступило лето, а на душе такая темень и слякоть, что передать трудно. Вчера произошла дикая сцена: Инку чуть ножом не пырнул. Помешала Лариса. Бедная девочка была белая, как мел. Я вспоминаю свои детские годы — почти каждый день такие сцены в родительском доме. Мне 41 год, и у меня такое состояние, что я так всю свою жизнь провел — в этих омерзительных сценах. Я инвалид полный: даже сходить себе за хлебом в магазин — и это бесполезно, ноги не держат. Вообще конец жизни и конец всем надеждам. Я с 1 июня начинаю курс лечения по наркомании. Дай Бог как-нибудь излечиться от этой гадости. Только бы меня на дальнейшее ноги не подвели, ведь я ужасно страдаю уже 20 лет. А все равно какой-то луч слабо светит для надежд на будущее. А может, эти надежды и дают право жить…»

Эта запись в дневнике Павла Луспекаева была сделана 30 мая 1968 года. До дня всесоюзной премьеры «Белого солнца пустыни» и триумфа таможенника Верещагина оставалось 22 месяца, а до смерти актера 22 месяца и 18 дней.

Он родился 20 апреля 1927 года. Отец его родом из нахичеванских армян, мать — донская казачка. В конце 1941 года Павел поступил в Луганское ремесленное училище, позже вместе с ним эвакуировался во Фрунзе, работал слесарем. В 1943 году пятнадцатилетним подростком ушел добровольцем на фронт. Попал в один из партизанских отрядов, неоднократно участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы («опергруппа 00134»). Во время одного из боев Павла тяжело ранило в руку разрывной пулей, раздробило локтевой сустав. Его отправили в саратовский военный госпиталь, где срочно начали готовить к ампутации руки. Каким-то немыслимым усилием воли Паша выплыл из беспамятства и не позволил хирургу дотронуться до своей руки, пока тот не поклялся попробовать обойтись без ампутации. Руку удалось спасти. Вот тогда парень впервые поверил в свою звезду удачи.

В 1944 году, демобилизовавшись из армии, Павел вернулся в Ворошиловград (ныне Луганск) и был зачислен в труппу Ворошиловградского областного русского драматического театра. В течение двух лет, пока там находился, сыграл несколько ролей, среди которых самыми заметными были Алешка («На дне» М. Горького) и Людвиг («Под каштанами Праги» К. Симонова). Руководство театра решило направить талантливого актера на учебу в Москву.

После окончания Щепкинского училища в 1950 году Павел Борисович с семьей переехал в Тбилиси. В 1957 году Луспекаевы перебираются в Киев, а через два года, в 1959-м, оседают в Ленинграде. О всех своих переживаниях и душевных метаниях актер рассказывал в дневнике.

30.10.1953 года. Тбилиси.

«Все было бы хорошо, если бы не моя страшная болезнь, которая может кончиться плачевно. А главное — это не даст мне больше работать на сцене. Конечно, я знаю, что многие терпят. Почему бы мне не быть одним из тех, кто должен быть несчастен? Но ведь не хочется умирать, а тем более остаться калекой…»

19.01.1954 года. Тбилиси.

«Вот сейчас отыграл спектакль — и никакого удовольствия. Ремесло и халтура задавили и давят. Да, провинция, она ею и останется. Она много дает молодому актеру. Но зачастую губит его чистые порывы, превращая его в мелкого мещанина, актеришку. А главное — нет режиссеров. Нет и все!»

Говорят, как трагическому актеру, Луспекаеву не было равных в Ленинграде. Он проникал в театральный образ настолько глубоко и самозабвенно, что отбрасывал авторский текст и всякий раз играл на чистой импровизации, на ходу создавая нужные реплики. В 1962 году, вскоре после окончания съемок фильма «Капроновые сети», актера положили в больницу. Во время войны в одном из разведывательных рейдов Павлу пришлось четыре часа неподвижно пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги. С тех пор кровообращение в ногах нарушилось, и уже в 26 лет у Луспекаева развился атеросклероз сосудов ног. Теперь же старая болезнь обострилась. Ему были сделаны две операции: сначала на носоглотке, а затем на ногах — ампутировали некоторые фаланги пальцев.
В 1966 году в самый разгар съемок фильма «Республика ШКИД» у Луспекаева вновь обострилась болезнь. Актера снова положили в больницу. Врачи настаивали на ампутации обеих ног до колен. Однако это поставило бы крест на Луспекаеве как на актере. Лишь когда стало ясно, что выхода нет, а промедление грозит гибелью, Луспекаев согласился на опасный компромисс, на ампутацию стопы. Вскоре Павлу Борисовичу ампутировали и вторую стопу. После этого его стала невыносимо мучить фантомная боль. По рекомендации врачей он стал принимать сильнодействующий болеутоляющий наркотик — пантопон. Когда доза дошла до шестнадцати ампул в день, Павел Борисович твердо решил, что от этой страшной зависимости надо избавиться. Чтобы как-то отвлечь себя, Луспекаев попросил жену принести ему мешок семечек подсолнуха. Однако это помогло незначительно.

24.05.1968 года. Ленинград.

«В душу залезает холодный гад и нагоняет тревогу и страх. Просто начинает испаряться укольчик. Будь они прокляты!»

25.05.1968 года.

«В течение суток уколол что-то около 16 кубиков. Я погряз в этой мрази и хочу, чтобы быстрее наступил конец…»

27.05.1968 года.

«Мне 41 год. Жизнь идет к закату. Единственное, чего мне хочется, это если бы я мог работать в театре, все время репетировать, искать и жить только тем, что нашел на репетиции. И очень уставать от работы. Потом высыпаться и опять трудиться. И приносить, если возможно, радость другим своей работой. Я чувствую, что мог бы сделать что-то хорошее и подарить людям, а у меня не получилось…»

27.05.1968 года.

«Если ты заболел и стал инвалидом, как бы ты не стремился встать в одну шеренгу с теми, кто здоров, все равно это будет обман самого себя. И когда тебя начнут хвалить и ставить тебе в заслугу, что, мол, стараешься жить полной жизнью, несмотря на свою болезнь, это я просто считаю уродством и неестественностью. Даже все это с Островским, когда это преподносится как мужество, которое надо уважать. Мне все это кажется противным и противоестественным. Если бы он написал «Как закалялась сталь» и не раскрыл себя, под чужим именем… А то спекулирует: вот, мол, полный инвалид, а работает и творит, и поэтому делает какие-то нравоучения. Это обман — и больше ничего…»
Со своей будущей женой Инной Кирилловой Павел познакомился еще в студенчестве: она училась на два курса старше. Вскоре они поженились, и у них родилась дочь Лариса. По свидетельству друзей и знакомых Луспекаевых, Инна Александровна, талантливая актриса, просто положила «свою жизнь мужу под ноги». Понимал это и сам Павел Борисович, особенно в период борьбы с наркозависимостью.
27.05.1968 года.

«Только бы все это выдержать. Инну и Лялечку не напугать. Вот женщина! Вот великий человек! Без претензий живет и творит только добро. Я же смею черт знает как вести себя по отношению к ней. Я ведь такое ничтожество. И что удивительно. Она в любви своей не видит всего того убожества, каким является ее муж. Вот как жизнь несправедливо устроена».

2.06.1968 года.

«Исполнилось четыре месяца, как нахожусь после больницы дома. Буду ждать утром врача. Я плохо в него уже верю, но мне надо избавиться от моего горя — наркотиков. Я пойду на муки, но сделаю это…»
Специалисты предложили Павлу Борисовичу выходить из зависимости по системе так называемой «лесенки», честно предупредив, что выдержать подобное способны лишь единицы.

7.06.1968 года.

«Терплю. Через 8 часов будет четверо суток. Вымотало страшно. Вот уже почти неделя, как я ничего не ем. Ослаб и очень устал».

11.06.1968 года.

«Да! Да! Поборол! Самому не верится. Вот уже восьмые сутки без пантопона. Это величайшее событие. И все муки я запомню надолго. Было такое состояние, что хоть с балкона прыгай. Конечно, еще тяжело, но это уже терпимо. А еще меня тревожит башмачок (протез). Я никак не могу получить такой, чтобы мне было удобно».

11.06.1968 года.

«Пантопончики — тю-тю. Будь они прокляты. Конечно, эта гадость будет долго выветриваться из организма, но главное, что это я поборол! И могу смело сказать: молодец! И все-таки я верю в свою звезду».

27.06.1968 года.

«Все идет неплохо. Набираю потихоньку силы. Беспокоит башмачок, который никак не сделают. Уже сколько примерок — и все неудачно».

10.07.1968 года.

«Только что ушли киношники. Предлагают попробоваться на небольшую, но очень интересную роль (речь шла о таможеннике Верещагине). Я завелся, много говорил — волнуюсь, что ноги мои могут не дать сниматься и т. д. Вообще, если меня возьмут после пробы, и если у меня будет башмачок удачен, и я снимусь не очень мучаясь, то я буду счастлив».

21.07.1968 года.

«Сегодня я прошел по комнате 750 метров. Этого для меня хватит. Все хорошо, даже очень. Я к этому не привык, потому даже тревога одолевает. И все-таки страшновато. Как я буду сниматься, все ли выдержу, и главное — ноги?!»

Кстати, поначалу актер отказался от роли Верещагина, но потом согласился, при условии, что у него не будет дублеров. Также Луспекаев на корню отверг идею Мотыля с костылями для своего героя. Он показал режиссеру чертеж металлических упоров, которые, будучи вделаны в сапоги, позволят ему передвигаться без палки.
Съемки фильма начались в августе 1968 года. В оригинальном сценарии роль Верещагина была незначительной, однако в процессе съемок она существенно расширилась за счет сцен, полностью построенных на актерской импровизации. Связь между актером и его героем была настолько сильной, что съемочная группа стала называть Верещагина Паша (Павел), хотя по сценарию его звали Александром.
В 1969 году во время съемок фильма «Белое солнце пустыни» здоровье Павла Луспекаева ухудшилось. Его жена носила с собой маленький складной стул, так как Павел Борисович вынужден был отдыхать через каждые 20 шагов.

5.09.1968 года.

«Еще раз убеждаюсь: когда хорошо живется, за дневник принимаешься все реже и реже. Звонили и сообщили, что отснятый материал хорош у Мотыля. На телевидении предложили роль Ноздрева. С этой стороны все отлично».
В конце 1969 года киностудия «Беларусьфильм» приступила к съемкам художественного фильма «Вся королевская рать». На главную роль губернатора Вилли Старка был приглашен Павел Борисович. Однако всю роль Луспекаеву сыграть не довелось. Он умер, когда было отснято около 30 процентов фильма.
Последняя его роль в кино была в фильме «Такая длинная, длинная дорога». Выход кинокартины задержали из-за цензуры — в первой сцене герой Луспекаева выпивает пиво в Ленинграде у Таврического сада и размышляет вслух. Сцену с намеком на матерный юмор цензура вырезала, а фильм был запрещен. Он вышел на экраны в 1972 году, уже после смерти актера, сыгравшего главную роль — Ивана Артамонова, человека, ищущего могилу погибшего на войне сына.
Все говорят, что Луспекаев умер накануне большой славы. В апреле 1970-го он уже знал, что Андрей Кончаловский предложил ему сыграть без проб чеховского доктора Астрова. Владимир Мотыль пригласил актера на роль Несчастливцева в картине «Лес». Татьяна Лиознова назвала Луспекаева в числе претендентов на роль Мюллера в «17 мгновениях весны». Звонил и Товстоногов, говорил об Отелло и Борисе Годунове… Ничего этого Павел Борисович сыграть не успел. Он умер от разрыва аорты в московской гостинице «Минск» за три дня до своего 43-го дня рождения. И все-таки 18 дней славы госпожа Удача ему подарила.

 Марина Кириллова