Владимир Спектор

Зимой 1976 года на одном из заседаний литературного объединения имени Сосюры, которые проходили тогда в редакции газеты «Молодогвардеец», я услышал пронзительно-щемящие стихи о послевоенном детстве в шахтёрском городке, которые читал молодой, неизвестный мне автор. Подумалось, что мы с ним ровесники. Я не ошибся – мы с Андреем Медведенко действительно оказались из одного поколения, о котором ещё один наш ровесник сказал: «В пятидесятых рождены, войны не знали мы, и, всё же, в какой-то мере, все мы тоже – вернувшиеся с той войны». Думаю, нам сегодня не очень стыдно за наше поколение, особенно, за тех, кто тогда начинал свой литературный путь рядом с нами, а это были Татьяна Дейнегина и Елена Бондаренко, чуть моложе – Виктор Мостовой и Татьяна Литвинова, чуть старше – Григорий Половинко и Олег Бишарев… Все талантливые и все разные. И все – как будто из другой жизни.
ЭТО ВСЁ О НЁМ
Действительно, всё творчество Андрея (а он – автор 30 книг поэзии и прозы) проникнуто памятью о времени, которое потребовало от всех мужества и терпения, доброты и любви к ближним, ненависти к врагам. И сострадания ко всем, кого опалила война своим беспощадным огнём. О чём бы он ни писал – о любви (а это, безусловно, его главная тема), об истории края (его поэмы «Кондратий Булавин» и «Князь Игорь» признаны одними из лучших в своём жанре), о своих земляках и их нелёгкой жизни – всегда в его строках размышления о добре и зле, справедливости и жестокости… И всё – сквозь призму философского взгляда, всепрощающего и мудрого.
Судьба Андрея Ефимовича в 70-е годы развивалась стремительно. Он был лидером среди молодых литераторов. Его первая книга «Уголь и вишни» была тепло встречена и читателями, и профессиональными критиками не только в Луганске, но и в Киеве, и в Москве. Уже в 26 лет он стал одним из самых молодых членов престижного Союза Писателей СССР. Тогда же его приняли в Московский литературный институт имени Горького (учиться там – мечта каждого пишущего человека), где руководитель курса знаменитый поэт Егор Исаев предрекал Андрею большое поэтическое будущее. Он называл его одним из трёх (наряду с Павлом Беспощадным и Николаем Анциферовым) наиболее талантливых шахтёрских поэтов, автором, имеющим свой узнаваемый стиль, в котором главное – образный подход, преломляющий прозу окружающей действительности в поэзию любви, красоты и доброты. А известная поэтесса Ольга Холошенко писала так: «Всё лучшее у Андрея Медведенко о любви – это своеобразный учебник благородства в отношении к женщине, и черпает он его в самоотверженном бескорыстии. От скромного цветка у ног до самых далёких границ Вселенной – такова амплитуда колебаний и переживаний душевного подъёма поэта. Идя по стопам великих предшественников, Медведенко всегда остаётся поэтом самобытным и оригинальным».
Сегодня можно утверждать, что Андрей Ефимович оправдал прогнозы институтского наставника. Он известный в Украине поэт и прозаик, лауреат многих литературных премий, руководитель областной организации Национального союза писателей Украины, отмеченный региональными наградами. Но главное, он – по-прежнему, неравнодушный, удивляющийся (и удивляющий), совестливый, человек, настоящий друг и товарищ для своих коллег, заботливый наставник для многих молодых авторов, с которыми уже много лет ведёт занятия в клубе «Глагол». Ну, а всесоюзной поэтической популярности помешали события начала 90-х годов, когда большинству населения стало не до поэзии. Рассказывать о поэте можно много, ведь и судьба у него, под стать, тоже поэтическая, штучная. Но, наверняка, интереснее послушать его самого, отвечающего на «вечные» вопросы, которые рождает не стоящая на месте жизнь.
РАСШИРЯЯ ПРОСТРАНСТВО ЛЮБВИ
- Писатели пишут о любви и красоте. Читатели читают (сейчас – меньше) и благополучно делают гадости друг другу. А красота всё никак не может спасти мир. Достоевский ошибался?
А.М.: У меня в одном стихотворении есть строчка: «Красота бывает и такою, что легко смывается с лица». Скорее всего, не красота может спасти мир, а осознание красоты. Чтобы её осознать, всё-таки, нужно сделать над собой усилие.
 Но легче – плыть по течению низменных инстинктов. Вот вместо красоты и лакомимся суррогатом и псевдокультурой или, как принято сейчас её называть, массовой. А ведь ещё Максим Горький изо всех сил пытался убедить общество, что «…культура! Да, снова культура! Я не знаю ничего другого, что может спасти страну от гибели». Этот тревожный сигнал из своего времени он бросает и нам, как спасательный круг, но, к сожалению, общество старается отпихнуть его от себя подальше. Действительно, читают люди всё меньше, а пиво пьют всё больше. Я не говорю обо всех огульно, но посмотрите сами вечером на любую городскую улицу – оторопь берёт. Я не ханжа, но знаю точно – это плохо и для страны, и для тех молодых парней и девчонок, привыкающих к алкоголю и нецензурной брани с малых лет. Плохо.
- И что же делать?
А.М.: Расширять в человеческих душах пространство любви. Этим должна занимать истинная культура. И литература, в первую очередь. Каким бы время ни было распутным, и как бы мрак не злился на дворе – зло не бывает абсолютным. Оно всегда – пиявка на добре. Потому и победимо. По крайней мере, я на это надеюсь. Вместе с Достоевским.
- «…Заезжий музыкант играет на трубе. Что мир весь рядом с ним, с его горячей медью?.. Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе...»… Это Окуджава. А вот Медведенко – «Что ж, опять от меня убегает покой. И от новых проблем не могу отвертеться. И повеяло вдруг в суете городской летним зноем степи из далёкого детства». Какой сегодня видится судьба поэта, лёгкой, благополучной, или наоборот – драматической, не оправдавшей надежд?
А.М.: Если смотреть на внешнюю сторону моей судьбы, то, наверняка, кажется лёгкой. Но о внутренних муках известно только одному мне. Всё дело в чувствительности души, в совестливости. Я не афиширую своей боли. Главное – мне всегда везло на хороших людей. Я благодарен поэту Иосифу Курлату за то, что научил работать над словом, лауреату Шевченковской премии Леониду Вышеславскому – за путёвку в литературную жизнь, лауреату Ленинской премии Егору Исаеву – за то, что познакомил российского читателя с моей поэзией и утвердил во мне веру в правильность выбранного пути. Благодарен дорогим моему сердцу Н.Чернявскому и Г.Довнару, О.Холошенко и И.Савичу за, можно сказать, опекунское отношение ко мне.
Кстати, о судьбе. Её вообще могло не быть. Когда мне было 6 лет, я жарким июльским полднем бродил по двору шахты №100, что была недалеко от дома. Очень хотелось пить, и тут я увидел вагонетку с заваренным верхом, она напоминала бочку, в нижнюю часть которой был вмонтирован кран. Что мне стукнуло тогда в голову, и сам не знаю. Но рука потянулась к крану. Желая утолить жажду, открыл его и не успел подставить под струю рот, как в кожу ног вгрызлись брызги – колючие, обжигающие до волдырей. Я быстро закрыл краник и отскочил. В вагонетке оказалась смертельно ядовитая кислота – каустик. Чудом не подставил под струю рот. Значит, судьба уберегла. Так что, на неё никогда не сетую. Принимаю то, что есть с надеждой на лучшее.
Праздники пройдут и в Лету канут, завтра снова в будни окунусь. Где-то люди вновь меня обманут, где-то сам я крепко обманусь. Но любовь, как веру в человека, не устану я в себе нести. Я затем рождён в двадцатом веке, чтобы в двадцать первом расцвести!
 Вообще, чем старше становлюсь, тем меньше ощущаю в себе злости, а больше сострадания и желания сделать даже для своего врага что-нибудь доброе. Лень на ненависть отвечать ненавистью. Может, это возрастное – больше думается о душе, чем о плохом. А может – реакция на окружающую действительность, в которой так мало доброты и так много корысти, злобы.
«НЕ ТОТ УБОГ, КТО НЕ ОДЕТ В МЕХА, А КТО В МЕХАХ, НО ХОДИТ БЕЗ ДУШИ»
- «Обязанность писателя не в том, чтобы много писать обо всём, а в том, чтобы произведениями своими посеять полезные истины нравственности. И в этом – путь к добродетели».
 Это фраза Писарева, и написана она в 19 веке. А что сегодня писатели, люди искусства сеют своими произведениями? Не обо всех, конечно, речь, но о тенденциях?
А.М.: Так ведь, тот же Писарев сказал ещё так: «Без нравственности никакое произведение словесности не может заслужить общей похвалы, потому что порок никогда не бывает общим. Упадок словесности означает слабость воображения, слабость воображения означает уменьшение способностей ума, с уменьшением способностей ума уменьшаются все способности души и сердца, и человек – пресмыкается». Два века прошло, а мы всё наступаем на те же грабли. Посмотрите на книжные прилавки – там тьма пёстрых обложек, под которыми – тьма моральная. Серые по мысли детективы, так называемые дамские романы, не несущие ничего ни дамскому уму, ни сердцу, кровавые боевики… И всё это, получается, востребовано, люди читают эту муть и не становятся ни умнее, ни добрее. Скудный словарный запас, сквернословие, пошлость, дистрофия мысли и чувства истребляют в читателях сострадание, радость, понимание красоты жизни. И это, независимо от того, на каком языке написаны книги. Нравственная убогость вредна на любом языке. Если вдуматься, то нет большего эгоиста, чем та интеллигенция, которую я бы назвал «псевдо». Её процент небольшой, но она развращает всё человечество. Пишут, пляшут, поют всякую мерзость, только бы заплатили. «Дай секса, мёртвый человек!», «Бог приказал мне содрать с тебя кожу живьём» - это эстрадный бред. «Убийца приходит по четвергам», «Откровенные трусы» - это книжный. Бердяев как-то писал: «Сегодня время изгнало Музу и призвало Мамону – лукавую богиню торгашества с её сутенером и сожителем Золотым Тельцом, питающуюся исключительно потом и кровью людей труда». Свобода, лишённая нравственной основы, всегда опасна для общества. Искусство, у которого нет духовного начала, легко может привести страну к гибели.
 Конечно, же, есть и замечательные, умные и добрые произведения, созданные талантливыми авторами. Лина Костенко, Валерий Полуйко, Тамара Севернюк, Борис Олейник, Людмила Улицкая, Олег Чухонцев, Дина Рубина… Список можно продолжать долго. Просто, на мой взгляд, настоящее искусство нужно пропагандировать, поддерживать. И в этом должна проявляться мудрость власти. А в противном случае псевдоискусство роет бездну саморазрушения между всеми слоями общества, минуя чувство любви, органы зрения и слуха, проникает в самую глубину подсознания, и человек становится беззащитным перед этой новой формой агрессии, готовым к бунту, насилию и всему, исходящему из недр ада. Примеров этому достаточно, и уже во многих странах.
НЕ ДОНЕЦКИЙ ТРАКТ, НО ЛУГАНСКАЯ ТРОПИНКА…
- Не могу не вспомнить отличную повесть Андрея Медведенко «Нельзя не вернуться», на мой взгляд, незаслуженно не замеченную критиками, но пришедшуюся по душе читателям, увы, немногочисленным, если учесть традиционно маленький тираж. Повесть о событиях 1943 года в Луганской области, о настоящем подвиге разведчика Льва Бреннера и его связного Вити Пятеркина. О том, как зверски замученный гестаповцами Бреннер так и не стал героем войны, а имя его, вплоть до выхода книги, оставалось безвестным даже для историков. Как писалась книга, и нет ли в планах новой повести или романа?
А.М.: Писалось легко и интересно. А ощущение было грустное. Действительно, человек отдал жизнь за свободу Родины, которая этот подвиг отвергла, а героя постаралась забыть, возвеличив предателя, практически, его убийцу. Это страшно.
Победа! Нет славы святей! Отцами вовек не простится: на нравственной высоте сыны не смогли закрепиться. Отцы, не порочу Ваш прах, и честные Ваши медали, но в мирных, лукавых боях и Вы ведь не все устояли.
 Думаю, в этих строчках – и мои мысли, высказанные в той книге. А в планах - и новые повести, и роман, уже написанный, о жизни моих земляков-шахтёров. Название его «Притяжение любви» - тоже близкое всему моему творчеству.
Злоба. Кризис. Зависть и досада. Впереди туман, как невода. Кто-то отложил любовь до завтра, а она исчезла навсегда.
 Нельзя откладывать любовь, надо жить полной жизнью всегда и любить, жалеть своих близких людей, прощать им недостатки, ценить их сейчас, а не посмертно. В планах – новые стихи, работа в Союзе писателей и в редакции Книги памяти. В планах – жизнь.
Завершить беседу с моим другом и ровесником Андреем Медведенко хочу цитатой лауреата Шевченковской премии, профессора Дмитрия Креминя: «Придёт время, и исстрадавшийся наш соотечественник вернётся к поэзии, без сомнения. Талантливые и пронзительные по духу поэтические сборники Андрея Медведенко обретут полёт в душе уже молодого поколения. Как мне представляется, он принадлежит к плеяде самых ярких русских русских поэтов. Пусть у него – не Донецкий тракт, а Луганская тропинка, это лишь поэтический образ. Мировая столица поэзии – маленькое человеческое, великое человеческое сердце». И лучше не скажешь.
 Владимир Спектор