Валерий Снегирёв


 Легенды об особом «донецком характере», о «донбасском менталитете» родились не вчера и даже не 100 лет назад. Особенности развития, формирования, заселения и освоения Донбасса проиллюстрируем с помощью книги израильского историка Теодора Фридгута, издавшего солидное исследование о ранней истории Донбасса, "Юзовка и революция”, которая вышла в двух томах в Соединенных Штатах. Предоставленые фрагменты воссоздадут бытовые моменты конца 19-го века.

ЧТО ЕЛИ?
Но, во-первых, рабочей силы все-таки было несколько больше, нежели позволяли продовольственные возможности края. Во-вторых, вчерашним крестьянам из центральных российских губерний, которые составили костяк рабочих Донбасса, было чрезвычайно трудно отвыкнуть от того факта, что продовольствие нужно покупать, а не продавать.
Помимо этого, в Донбассе был зафиксирован еще один любопытный феномен: рабочие все время стремились повышать качество свое пищи, порой даже в периоды, когда с зарплатой случались проблемы. Уже с середины 80-х годов, например, бывшие крестьяне, которые всегда ели только более дешевый ржаной хлеб, в Донбассе стали потихоньку привыкать к белому хлебу, считавшемуся предметом роскоши. Доктор В.А. Мехмандаров, автор работы "Заболеваемость рабочих Юга России” (1905г.) заметил, что на рубеже веков, когда вследствие застоя сократилась зарплата рабочих-металлургов, их расходы на еду не уменьшились. Он попытался призвать их к разумной экономии, например, вернуться к ржаному хлебу, который куда полезнее белого, но получил ответ: "Какой смысл так тяжело работать, если нельзя хорошо поесть?”
Диета наемных рабочих (батраков) на ферме в Славяносербском уезде (сейчас Луганской области) летом 1884 года не включала в себя мяса, картошки, капусты или лука - лишь мука, крупа, бобы и сало.. Расход на одного рабочего составлял 2 рубля 69 коп. в месяц. А по соседству почти в то же время артель на шахте (30 человек) потребляла в пересчете на одного человека около килограмма говядины, полкило капусты и свыше килограмма пшеничной муки. Их содержание, опять-таки в пересчете на одного человека, обходилось в 11 руб. 77 коп. в месяц. Правда, сюда входили расходы на керосин, на повариху и двух мальчиков, что присматривали за ишаками. Плюс к этому каждый рабочий получал лично от 4 до 6 рублей в месяц на табак, чай и сахар. 23 февраля 1896 года, вышел указ, согласно которому утверждался стандартный рацион для донецких горняков. Владельцы шахт обязаны были обеспечить шахтеров каждый день рационом в 700 грамм ржаной муки, 136 грамм пшеничной муки, 204 грамма крупы, 13,6 грамм подсолнечного масла, 41 грамм соли, 27,3 грамма сахара, 8,5 грамм чая и 614 грамм мяса. Ежемесячные траты на содержание одного горняка утверждались в 10 руб. 45 коп. Самым дорогим в этом рационе было мясо - 6 руб. 30 коп. Кстати, Фридгут обращает внимание на то, что зафиксированные в указе цифры мало отличались от упомянутых выше данных по Славяносербской артели, то есть были вполне реальными. П.Яковлев в исследовании "Рабочие Нелеповского рудника” отмечает, что эта модель сохранялась на шахтах Донбасса вплоть до 1905 года: содержание донецких горняков обходилось рублей 10 в день. В других городах России рабочие, занятые в химической и текстильной промышленности, получали от пяти до шести рублей в день на питание. Яковлев объясняет это тем, что донецкие шахтеры потребляли мяса больше, чем все остальные российские рабочие. Л.Либерман в статье "Условия труда горнорабочих в Донецком бассейне” ("Вестник фабричного законодательства и профессиональной гигиены”, 1905г.) сопоставляет цифры минимального, на его взгляд, необходимого рациона горняков и реального рациона. Он полагает, что минимально шахтеру требуется 3062 калории в день. На самом же деле горняки потребляли 4324 калории. Основная часть необходимых для тяжелой работы калорий явно происходила за счет чрезмерного потребления хлеба и картофеля.
Исследователи отмечают, что рабочие Донбасса всегда потребляли очень мало молока и фруктов. Понятно, в степи, которая большую часть лета была выжженной пустыней, не очень-то можно было разогнаться в плане развития садоводства и молочного скотооводства. Многие из тех, кто родились в Донбассе уже в Советское время, просто не могут себе представить, что Вересаев, посетивший Юзовку в 70-х годах 19- го столетия, не обнаружил здесь ни единого дерева. Именно в пище, по мнению Фридгута, революционные изменения в крае со временем в первую очередь дали себя знать. Хотя, по большому счету, традиционный рацион жителей Донбасса, судя по всему, претерпел немного изменений с начала века. Другое дело, что правительство больше не обязывает хозяев шахт выдавать горнякам больше полкило мяса в день.
КАК ПИЛИ?
"Алкоголь в немалой степени был виновником деградации, бедности и болезней рабочих Донбасса”. "Гораздо больше, чем религия, - продолжает Фридгут, намекая на известное изречение Маркса из введения к "Критике Гегелевской "Философии права”, - алкоголь был тем самым опиумом, который делал жизнь масс сносной. Алкоголь притуплял ужас от аварий на шахтах и выбросов газа, которых случалось так много, что они становились частью повседневной жизни. Алкоголь помогал рабочему не замечать той грязи, в которой жили он и его семья. Алкоголь скрывал от рабочего его безволие и тот жизненный тупик, в котором он оказался. На дне стакана с водкой рабочий мог увидеть ускользающую манящую картину: кусок земли, на которой он когда-нибудь станет хозяином. И в то же время водка подтачивала его здоровье, отнимала у него зарплату и калечила его жизнь”.
Фридгут отмечает специально, что пьянство в Донбассе не было чем-то уникальным по сравнению с другими регионами. Автор статьи "Положение горнорабочих в Донецком бассейне” ("Юридический вестник”, 1890г.) Е.Богутский писал, что на каждую шахту приходилось по пять-шесть питейных заведений. Казалось бы, это много, но в других районах России число трактиров на душу населения было выше, чем в Донбассе. Тот же Богутский писал, что в Питере в 60-х годах прошлого столетия один трактир приходился на двести человек. Однако статистические сведения по Бахмутскому уезду за 1884 год показывают, что один трактир приходился на 458 человек. 8 августа 1892г. в ходе встречи горнопромышленников с Екатеринославским губернатором известный организатор промышленности Николай Авдаков приводил такие цифры: в Юзовском округе одна школа приходилась на 2040 жителей, одна церковь - на 509, а трактир - на 570 человек. На Юге России в те годы наблюдалось значительное скопление взрослого рабочего населения, привлеченного из соседних губерний быстрорастущей горнозаводской промышленностью. Мужское население губернии составляло перевес над женским: на 1000 мужчин - 941 женщина. Рекордсменом являлся поселок Юзовка (ныне г.Донецк). При соотношении на 1000 женщин - 2077 мужчин, в среднем, каждому жителю поселка в 1898 году было продано 2,52 ведра водки, то есть около 30 литров. Сравните: в Краматорске в 1987 году - 10,3 литра на "нос”.
Бахмутский уезд - в соседней губернии крупнейший. И по части подушной продажи "питей” он второй. Однако до юзовского "рекорда” и ему далеко - здесь в 1898 году народ принимал "на грудь” всего лишь 0,88 ведра. Совсем неслучайно в 1900 году в Екатеринославе (ныне г.Днепропетровск) существовал Губернский комитет попечительства о народной трезвости, и возглавлял его сам губернатор - генерал-майор князь Петр Святополк-Мирский. Русские шахтовладельцы Рутченко и Рыковский на территории своих поселений запрещали трактиры. Но их рабочие находили выход: они топали пешком три-четыре версты в Юзовку, чтобы провести там в кабаках целый день. Юз у себя трактиры не запрещал: как полагает Фридгут, сказывалась валлийская кровь. Напивались шахтеры в основном по воскресным дням. Они гуляли чаще всего на базарной площади Юзовки под пристальным надзором усиленных отрядов полиции. Большую пользу в борьбе с алкоголизмом приносили артели. Там, где труд шахтеров был организован именно таким образом, атмосфера артели помогала развивать чувство личной ответственности рабочего перед товарищами и превращала питие из попытки уйти от действительности в некий вид социальной церемонии. В.Мехмандаров, который в 1905 году опубликовал работу "Заболеваемость горнорабочих Юга Росии”, рассказывал, что в таких артелях было принято покупать полведра водки (6,6 литра) в месяц на всю артель, к тому же запрещалось пить ее по воскресеньям и отдельно от остальных членов артели. Однако такие случаи были крайне редкими. В существовании повального пьянства в Донбассе, как и повсюду в России, обвинялись евреи. В 1884 году в земском отчете утверждалось, что рабочие, по их собственным словам, могли бы жить нормально, но вот "Пенюков мешает”. "Пенюков” (чаще писали "Пеняков” было в то время собирательной кличкой евреев, скорее всего это было искажением слов "Бен Яков”, сын Якова). Рапорт жандармского командования в 1887-ом сообщал, что в районе завода Новороссийского общества (ныне ДМЗ) есть восемь питейных заведений, из них шесть или семь принадлежат евреям. Через два года аналогичный рапорт сообщал уже об 11 кабаках, принадлежащих евреям. "Начиная с субботы, сразу после выдачи жалования вплоть до вечера в понедельник трактиры в Горловке битком набиты людьми, - говорится в сборнике статистических сведений. - Питье сопровождается криками, невообразимым шумом, песнями, руганью. Питье не прекращается ни на минуту, ни днем, ни ночью на протяжении всего этого времени. Позже рабочие рассказали нам, что это случается каждый раз, как выдают зарплату, а концом служит момент, когда все деньги пропиты, и трактирщик больше в долг не дает”. Один бухгалтер рассказывал, что из 15 тысяч рублей, которые он выдавал рабочим, 12 тысяч оставались в кабаках. Богутский привел подсчеты для одной шахты: после выплаты зарплаты полторы тысячи рабочих не выходили на работу в течение 3-5 дней. В результате они теряли на штрафах в сумме 54 тысячи рублей в год. Несли убытки не только рабочие, поскольку в такие дни, даже, если на предприятии оставался кто-то трезвым, все равно никакой работы не производилось.
Все питейные заведения должны были находиться в собственности государства. Работать они должны были с полудня до четырех часов дня. Обязательно закрывались они в выходные и в течении трех дней после выдачи зарплаты. Кроме того дозволялось брать напитки лишь навынос, и запрещалось пить в самом заведении.
Это положение вводилось лишь на территории Екатеринославскрй губернии. Однако контрабанда спиртного с того берега Кальмиуса, из области Войска Донского достигла таких размеров, что Съезд горнопромышленников обратился к Министерству финансов с просьбой распространить госмонополию и на донских казаков. Но остановить рабочих было ничем невозможно. Как утверждает писатель И.Гонимов, жены шахтеров поощряли даже посещения мужьями революционных кружков, только чтобы не пили. Шахтеры, по разным подсчетам, особенно одинокие, оставляли в кабаках больше половины жалования. Причем пили все, даже средний и высший персонал. С началом первой мировой войны, как известно, был введен "сухой закон”. Результаты этой акции настолько поразили всех в Донбассе, что шахтовладельцы под впечатлением от подъема производительности обратились к правительству с просьбой не отменять "сухого закона” и после войны.
Осенью 1917 года когда уже повсюду начались волнения в Бахмуте совместным решением горсовета и городского общественного комитета было решено уничтожить свыше восьми миллионов литров водки и спирта, запасы которых пролежали на складах на протяжении военных лет. Особо подобранная команда приступила к этому делу, причем содержимое бутылей выливалось в реку. Однако народ сразу же узнал об этом "святотатстве" и ринулся к реке с ведрами и кастрюлями. Один гражданин побежал в казармы, где кавалерийский батальон, взгроможденный на лошади, как раз ожидал отправки к новому месту службы. Когда им сообщили, что народное имущество гибнет, кавалеристы штурмом овладели складами и стали продавать трофейную водку любому желающему по очень сходной цене. Уже через час все дороги, ведущие в Бахмут, были битком забиты народом. На следующий день в городе были разграблены все продуктовые лавки, поскольку публике нужна закуска. Все бахмутские евреи покинули город, ибо ожидали погромов, а пьяные солдаты стали развлекаться, стреляя по железнодорожным семафорам. 200 рабочих дружинников из Константиновки и Дружковки, которых прислали навести порядок, были обвинены в том, что они помогают "буржуям" и отправлены назад. Харьковское командование искало какой-нибудь гарнизон поблизости, надежный в такой мере, чтобы поручить ему подавление беспорядков. Лишь 12 сентября, когда пьяный народ выдохся, а к городу подошли полторы тысячи дисциплинированных солдат, которые пригрозили Бахмуту обстрелом, порядок был восстановлен. Харьковский Совет специально направил в Бахмут агитаторов из большевиков и эсеров, которые явились в качестве подкрепления 25-му батальону под командованием полковника Курелика, в результате чего Бахмут вернулся к подобию нормальной жизни.
КТО ЖИЛ?
Начиная с середины 1880-х годов, пишет Фридгут во всем Донбассе еврейская община составляла от 15 до 25 процентов населения разных местностей. Но евреи практически не были связаны с шахтами и заводами. Те немногие евреи, которые работали в горной промышленности, в основном были администраторами, бухгалтерами или кладовщиками. "Сборник статистических сведений по Екатеринославской губернии" объясняет это просто: неквалифицированный труд евреям не нравился. Однако (также как и поляки), продолжает Фридгут, евреи были полезны предпринимателям в роли управляющих. Они хорошо были знакомы с языком, нравами и обычаями русских рабочих, но в то же время, считались чужаками, а потому капиталист мог чаще всего быть уверен, что евреи не объединятся против него вместе с рабочими. Землей в Донбассе евреи владеть не могли. Чтобы заняться угледобычей, они должны были либо взять шахту в аренду, либо найти партнера не-еврея, который владел бы участком, пригодным для строительства шахты. Но, несмотря на все эти препоны, евреев все чаще можно было найти среди горных учебных заведений Юга России, они играли все более заметную роль в организациях горнопромышленников, еврейские фамилии все чаще мелькали в списках горных инженеров. Тем не менее, общая картина оставалась прежней: в основном евреи в Донбассе оставались ремесленниками и торговцами, выделяясь тем самым из основной массы русского населения, занятого в промышленности. По мнению Фридгута, это - одно из самых ярких отличий Донбасса от промышленных районов Центральной России, где торговцы и ремесленники по происхождению мало отличались от основной массы рабочих. От себя добавим, что, возможно, эта деталь своеобразно отразилась впоследствии в исторической судьбе Донбасса в целом. Как отмечает Фридгут, все слои населения Донбасса весьма негативно относились к евреям. Для властей евреи всегда были чужаками, а потому подозрительными. "Евреи, как часто отмечалось в предыдущих обзорах, не принадлежат к общерусской семье. Бессмысленно ожидать от них лояльности", - это отрывок из рапорта шефа жандармов Екатеринославской губернии полковника Богутского. Для русских купцов евреи всегда были опасными конкурентами. А рабочий люд еврея-владельца трактира или еврея-торговца вообще считал прямым виновников своей нищеты, независимо от того, открывали рабочему кредит или нет. Однако, как замечает профессор, на первом месте для донецких горняков в отношении к евреям стояло не то, что они были эксплуататорами, а то, что они являлись чужими. Прокурор Валериан Павлович Родзянко в своем отчете о холерном бунте 1892 года в Юзовке писал, что толпа вначале грабила еврейские лавки, а там, где хозяин мог доказать свое русское происхождение (обычно об этом свидетельствовала выставленная наружу Православная икона), бунтовщики платили за все, что выпивали. Правда, как добавляет Родзянко, когда выпивали все оплаченное, они таки грабили и русского лавочника. Фридгут обращает внимание на то, что евреи занимали в отчетах губернаторов и жандармских начальников несоразмерно огромное место в 80-х и 90-х годах прошлого столетия. Причины этого явления установить весьма сложно. По мнению израильского профессора, должностные лица Екатеринославской губернии писали то, что от них ожидали. А царь и его семья ожидали услышать о евреях лишь негативные сведения, поскольку в их глазах все евреи должны были нести ответственность за цареубийство 1881 года. Конечно, попадались чиновники, которые не согласны были с этой политикой, "выталкивающей евреев из общества". Екатеринославский губернатор Келлер (впоследствии погибший на фронте в русско-японскую войну) в рапорте, написанном на рубеже столетий, пытался объяснить радикализм взглядов еврейских ремесленников Юга России тем, что по отношению к ним властями проводилась именно такая неразумная политика, говоря по-иному, "ненормальным положением с еврейским вопросом".
Ситуация усугублялась еще и тем, что власти и газеты упорно замалчивали размах анти-еврейских выступлений в Донбассе. В 1869 году в Бахмутском уезде составляло 2476 евреев, а в 1897 это число возросло в четыре раза и составило 9469 человек. После убийства Александра II, в мае 1882 года вышла серия указов (т. н. "Майские указы"), предписывающих выслать евреев из Центральной России и восстановить черту оседлости. С 1882 по 1891 годы около 700 тысяч евреев покинуло Центральную Россию. Предполагают, что именно тогда Одесса стала "еврейским" городом. Перепись 1897 года показывает, что 72,6 % евреев Екатеринославской губернии хорошо владели русским языком. А дальше к западу этот же показатель равнялся 40,2 %. Несколькими годами раньше аналогичный отчет сообщал: "Еврейская молодежь, за редким исключением, вся поражена идеями социализма".
СВОЙ-ЧУЖОЙ?
По Фридгуту, скорее всего, без какого либо злого умысла удобнее, с точки зрения простоты, допустить, что крестьяне в Донбассе были исключительно украинцы. Отсюда и его категорическое заявление, открывающее соответствующую главу книги: "Жившие по соседству украинские крестьяне были не в лучших отношениях с шахтерскими поселками и рассматривали их как иностранцев - этически и этнически”.
У старожилов и пришлых людей взаимоотношения всегда непростые, даже, если обе группы населения - одной национальности. Потому примем, тоже для простоты, терминологию Фридгута. Вот, что он сообщает более конкретно.
Например, крестьяне крайне неохотно сдавали свое жилье внаем рабочим, тем самым резко обостряя жилищную проблему на шахтах. Когда происходили выступления горловских шахтеров в 90-х годах 19-го столетия, местный хозяин Розалон-Сошальский вооружил крестьян близлежащих сел дубинками и натравил их на горняков. Местные крестьяне считали шахтеров чуть ли не воплощением всех пороков, а матери пугали своих непослушных дочерей горняками из соседних поселков. Крестьяне представляли шахтеров в виде "грязных бездумных созданий, которые не знали ни Бога, ни правды, а в темном месте были способны убить человека за жалкие гроши”. Эти слова написал эсер, известный под псевдонимом "Ан-ский”. Впоследствии он стал классиком еврейской драматургии С. Раппопортом. А тогда, в 1880-х он около года, по заданию "Народной воли” провел в Донбассе. Он рассказывал, что горняки крупнейшей шахты в Славяносербском уезде по ночам частенько совершали набеги на близлежащие села с вполне ярко выраженными сексуальными намерениями. Часто пришлые шахтеры, вынужденные жить вдали от своих семей, заводили новые семьи, которые обычно бросали, если возвращались в родные края. Относительно небольшое число украинских рабочих, которые попадали-таки на шахты, тоже, по словам Фридгута, сохраняли напряженные отношения с русскими коллегами. У крестьян Центральной России было много причин для того, чтобы в конце минувшего века двинуться в мало заселенный Донбасс. Годовой заработок мужчины-крестьянина Курской губернии в начале 80-х годов составлял 60 рублей. Если он подавался во второй половине сентября, когда урожай уже был собран, в Донбасс, то за 150 дней работы на шахтах без учета трат на еду он вполне мог заработать те же деньги. Если рабочий был старательным, трезвым и экономным, то его доход мог вдвое быть выше, того, который получал его коллега на северных заводах. В 70-х годах в Москве 200 рублей в год было очень большим жалованьем. Текстильным рабочим, например, платили 25 рублей в год. А средний доход рабочего на севере России был 17 рублей в месяц, в два раза меньше, чем получал квалифицированный забойщик в Донбассе.
по книге Т. Фридгута "Юзовка и революция"