Тамара Гордиенко


РОДОМ ИЗ МИНСКА

С Яковом Явно я познакомилась осенью 2003 года, на проходившем в Севастополе Международном фестивале анимационного кино «Крок».
Известный исполнитель еврейской песни заслуженный артист России Яков Явно уже много лет живёт в Америке.
У Якова Явно - свой стиль: поверх брюк – балахон с летящими рукавами, голова наголо обрита, бородка а-ля Параджанов, иногда – очки с тёмными стёклами. Даже в толпе богемной творческой делегации, приехавшей в наш город, его заметишь сразу. Он отличается от всех и шокирует всех. Странным нарядом. Странным творчеством
Услышав его афроамериканские плачи, уже никогда не сможешь забыть этот голос, который завораживал слушателей Украины, России, Америки, Израиля, Европы. Официально он называется баритоном, но диапазон настолько широк, что если понадобится, признаётся Яков, можно спеть и сопрано.
- Я родом из Минска, но никогда не любил этот город, поэтому рано уехал оттуда. Мне было всего лишь пятнадцать лет, когда я поступил в музыкальное училище имени Гнесиных, на факультет актёров музыкального театра. Отучившись в нём, окончил институт имени Гнесиных, вокальный факультет. Руководителем курса у нас был главный режиссер Малого театра Борис Равенских, и я горжусь тем, что у меня настоящая театральная школа. В 1976 году я поступил в Камерный Еврейский Музыкальный Театр. Он был настолько знаменит, что попасть на его спектакли было почти невозможно. В нём работали люди, которых сегодня знают все: Лариса Долина, например, Аркадий Укупник, а художником был знаменитый Илья Глазунов, который оформлял нашу первую рок-оперу «Чёрная уздечка белой кобылицы».
- Известные имена! Эти певцы выступали в Севастополе, а Илья Глазунов экспонировал свои работы в нашем Художественном музее.
- Для людей, которые занимаются нетрадиционным пением, главное – выражение своего состояния, - утверждает певец. – Я занимался этим до того, как уехал в Америку, и то, что я сейчас делаю в Америке, не делает никто из американцев.
- Как вы попали в Америку?
- В девяностом году брат Ванессы Редгрейв пригласил меня на шоу «Сломанная стена», которое ставили на Бродвее в память об уничтоженных в сталинских лагерях евреях. В финале я исполнял две песни, затем еще одну – на бис. Мы, участники шоу, стояли на сцене, публика ликовала. Потом был приём. Я тогда почти не знал ещё английского языка, но понимал по выражению лиц, что мне говорят комплименты. И думал, что это большой успех, но это оказалось началом больших испытаний.
Незадолго до того родители Якова уехали на постоянное место жительства в Америку. Там с его матерью случилось несчастье: на неё напал негр, она получила тяжелые травмы, и ей пришлось почти год пролежать в госпитале. Яков оказался перед выбором: вернуться в Москву или остаться в Америке? Его творческая карьера в СССР в то время шла по нарастающей: в 1987 году он получил звание заслуженного артиста России, через два года был представлен к званию народного артиста. Успел сняться и в картине Александра Зельдовича «Закат», где сыграл одного из главных персонажей – Боярского. Но случилась эта беда, и Яков принял решение остаться рядом с больной матерью: для него это было важнее карьеры.

ГЕТТО НА БРАЙТОН-БИЧ

Жизнь на чужбине не была сладкой.
- Когда я остался и начал выступать, наши эмигранты меня не приняли. Они уехали в эмиграцию в конце семидесятых, когда Еврейский театр только формировался. Долгое время после этого никто не уезжал и не приезжал. Получается, что я вырос уже без них, они не знали моего имени, считали меня странным, и даже ходили разговоры, что Яков Явно и звание себе придумал для пущего веса. Эмиграция – это очень непростой процесс, особенно для творческого человека: ты попадаешь в другой мир, в другую культуру, ты на сцене вибрируешь по-иному. Тебе кажется, что ты делаешь всё так же, как другие, но у тебя совершенно иная школа. Да и сам процесс внедрения в этот мир проходит очень тяжело, ведь ты работаешь только для эмигрантов, которых не интересует даже то, что происходит в стране проживания. Девяносто процентов эмиграции в Америке – это люди, которые приехали туда, чтобы зажиточнее жить, нормально питаться, чтобы их дети и внуки имели хорошее будущее…
- То есть люди ехали не за свободой и духовностью, а за сорока четырьмя сортами колбасы?
- Вот! Это самое главное. Я вам честно признаюсь: я не люблю эмиграцию. Она мне не нравится по своей сути: в ней нет того золотого стержня, ради которого ты живёшь в какой-то стране, даже если ты страдаешь. А творческий человек везде страдает, независимо от того, где живёт.
- Смею предположить, что эмиграция вас тоже не любит. Вы же не за колбасой ехали.
В разговоре со мной Яков Явно называл эмиграцию «гетто на Брайтон-Бич», мотивируя тем, что это безысходный мир, где все замкнуты на своих проблемах, и никто никому не нужен. Ему не протянули руку, не помогли. А ведь он был нелегалом – без документов, без статуса беженца. Любой полицейский, остановивший Якова на улице, мог запросто посадить его в тюрьму. У него не было выхода. И он отправился поступать в религиозную школу при Колумбийском университете, учиться на кантора.

ЦЕПОЧКА ДОБРА

- Я пришёл сдавать экзамен, мне надо было показать голос. Без знания языка это было бесполезно. Но я ненавижу слово «гетто»!.. Но мне нужно было выжить!.. И когда предложили спеть, я просто заплакал, заскулил, завыл, как животное. Это невозможно даже передать, но приблизительно это выглядело так: «Ой-е-ей-е-ей!.. Ой, ей-е-ей!.. Ой-е-ей-е-ей!..» И когда я закончил петь, просто потерял чувство ориентации, даже не знал, где нахожусь.
- Яков, но ваше «Ой-е-ей-е-ей!..» звучит как «Го-о-ос-по-о-ди!..»
- Да! И меня приняли. Дали мне стипендию, общежитие, деньги на одежду, питание.
- Почему они в вас вложили деньги?
- Если ты имеешь талант от природы, они дают тебе возможность учиться, потому что ожидают, что, выучившись, ты так же поможешь другим. Это цепочка добра. Я им безмерно благодарен за то, что не дали мне пропасть, поверили в меня, в мой голос. Я отучился четыре года и уже должен был получить статус кантора. Но понимал, что никогда не смогу быть человеком, который должен провести всю свою жизнь в четырёх стенах синагоги.
И вновь судьба сделала крутой вираж. Яков познакомился с Айрин – американской бизнес-леди, владелицей нескольких ювелирных магазинов и художественной галереи в Нью-Йорке. Вспыхнул роман. Айрин стала женой Якова Явно. И дала ему возможность идти в искусстве дальше. Благодаря любимой женщине, Якову удалось вырваться из маленького мирка на большую орбиту.
В это же время его познакомили с Клэр Бэрри.

СЁСТРЫ БЭРРИ

Клара Бейгельман родилась в еврейской семье, переехавшей после начала гражданской войны из Киева в США. Маленькая Клара очень любила напевать песенку «Бейгелах» («Бублики»). У девочки был хороший слух, пела она артистично. И однажды её пригласили на еврейское радио исполнить эту песню. О Кларе заговорили, как о способной маленькой певунье. Сладкий яд славы способен отравить кого угодно! И когда подросла её младшая сестра Мина, сёстры стали петь вдвоём. Дуэт «Сёстры Бэрри» (Мирна и Клэр Бэрри) – очень быстро завоевал слушателей всего мира. Дуэт исполнял эстрадные песни, народные еврейские, русские романсы, переведённые на английский и идиш. Когда в конце пятидесятых годов прошлого века «Сёстры Бэрри» приехали в Советский Союз и работали в Московском зелёном театре, они произвели фурор. Певицы из Америки – невероятно!.. Сёстры пели в стиле джаз и в стиле свинг американские и еврейские песни, и публика сходила с ума!..
Но это я знаю по рассказам. А вот шестидесятые годы – это уже моя личная память. В модном севастопольском кафе «Льдинка», в котором по вечерам собиралась золотая молодёжь, стоял музыкальный автомат. Назывался он «меломан». Вы подходили и бросали в прорезь пятикопеечную монетку, нажимали в перечне песен название той, которую хотели услышать. Из тесного ряда пластинок выдвигалась и плавно ложилась на проигрыватель нужная, опускалась иголка – и в кафе начинали звучать «Чирибим-чирибом», «Бублички», «Купите папиросы», «Хава Нагила», «Очи чёрные»… Но чаще всего заказывали «Тумбалалайку». В зале кафе властвовали два завораживающих женских голоса. «Сёстры Бэрри поют!» объясняли тем, кто пришёл сюда впервые. Пластинка звучала года два, потом исчезла. Работник кафе (слова «бармен» мы тогда не знали) сказал, что от частого употребления пластинку стало заедать, и её убрали. Давно уже постарела золотая севастопольская молодёжь, «Иных уж нет, а те – далече…» Но осталась жить ностальгия по тому неповторимому времени.
После того, как в 1976 году умерла Мирна, Клэр долго не пела, а потом вновь вышла на сцену. Мирну ей никто заменить не мог, и партнёрами Клэр стали мужчины: Эмиль Горовец, а затем - Яков Явно.
- В продюсерском агентстве шоу-бизнеса мне сказали: «Через десять дней в Нью-Йорке будет концерт Клэр Бэрри. И мы хотим, чтобы вы с ней выступили», - вспоминал Яков. - А я ведь, честно говоря, думал, что сёстры Бэрри погибли в автомобильной катастрофе. Мы ведь в СССР, даже будучи сами артистами, ничего не знали: всё было закрыто, подпольно привозили пластинки, слушали потихоньку по домам. Но все знали «Купите бублички, горячи бублички!» Это же песня, которую они принесли всему миру!.. Итак, прихожу на репетицию, ко мне подходит подтянутая эффектная женщина без возраста, протягивает руку: «Клэр!» Я отвечаю: «Яков». А продюсер меня спрашивает: «Ты слышал про дуэт «Сёстры Бэрри», был когда-то такой?» Я говорю: «Да». «Так вот это одна из них - Клэр». Я стал на колени и поцеловал ей руку.
Мы с Клэр работали вместе четыре года, потом я понял, что нужно идти дальше. И тогда я начал работать с одной потрясающей афроамериканской певицей Брэндой Джойс, мы сделали с ней программу «Две души в гармонии». У нас не было ни африканской, ни еврейской публики, была единая американская публика, которая вставала и орала, как сумасшедшая!.. И снова я понял: надо идти дальше. Родилась программа «Дорога домой». Не домой – в Москву, не домой – в Иерусалим, не домой – в Нью-Йорк, а домой – к себе! Это та дорога, которую каждый из нас проходит и проживает сам, потому что дорога духовная гораздо важней дороги географической. Ты должен верить в свою душу, в то, что происходит внутри тебя, а не в своё тело. Мне иногда неудобно в своём теле, оно мне мешает. А вот, когда я выхожу на сцену, и у меня происходит контакт с публикой, тогда всё ликует во мне!

ЗАЧЕМ МЫ БРОДИМ ПО ВСЕМ ДОРОГАМ?!

В девяносто восьмом году в Москве, на Международном фестивале искусств имени Соломона Михоэлса Яков Явно впервые исполнил свою балладу «Зачем мы бродим по всем дорогам?» на сцене Большого Театра. В ней есть такие слова: «Господи, спасибо, что Ты создал нас! Спасибо, что Ты создал нас по своему подобию! Но почему мы не можем понять друг друга?!»
С Яковом работает афроамериканский хор из двадцати человек и ирландский ансамбль танца. И балладу он исполнял под огромный ирландский барабан. Это был шок: национальную еврейскую песню петь в таком ключе?! Но Яков утверждает, что петь так, как пели сто лет назад, нельзя, и исполняет песни в оригинальной, только ему присущей манере.
- Какую публику хотели бы вы видеть на своих концертах?
- Я признаю только один критерий: «моя» или «не моя» сегодня публика, а это уже зависит от моего профессионализма, чтобы она всегда была «моей». И ничего больше, никакой разницы не существует. Другое дело, что сегодня создалась очень непростая ситуация вокруг сцены, эстрады, популярной песни. Экран заполонили бездарности. А талантливые зачастую не могут пробиться из-за этого низкого уровня, который делает всё для того, чтобы их затирать. Несколько месяцев назад я сделал программу с удивительной, неповторимой певицей Еленой Камбуровой. Как тело нуждается в пище и воде, так и душа нуждается в подпитке. Если мы будем слушать таких певиц и певцов и открывать душу, что-то будет меняться к лучшему и в нашей жизни.
- Удовлетворяет ли вас в этом отношении фестиваль анимационного кино «Крок»? – поинтересовалась я. - Вы встретили здесь то, о чем говорите?
- На фестиваль «Крок» меня пригласили во время моей поездки в Киев, - ответил Яков. - Я согласился – и рад безмерно: я познакомился здесь с потрясающими людьми из Англии, Норвегии, Ирландии. Многие из них не имеют много денег, но это не волнует их, потому что они высокодуховные люди. Здесь я встретился и с Ником Филбсом – одним из лучших музыкантов в Сан-Франциско. Он пишет музыку к «мультикам», играет на флейте, трубе, кларнете…
- И изумительно – на саксофоне, что он и продемонстрировал в концерте, который давали участники «Крока» для севастопольцев.

НИКОГДА НЕ ОБОЛЬЩАЙСЯ КРИКАМИ «БРАВО!»

- Сейчас для творческого человека открыты любые двери! – утверждает Яков Явно. - Важно при этом, чтобы ты делал что-то такое, с чем люди не сталкивались до сих пор. Если им это подходит, значит, ты попал в точку. Два года назад я выступал на фестивале «Золотой шлягер» в Беларуси вместе с Тото Кутуньо, Джорджи Марьяновичем. Вы не представляете, как принимал меня зал, при том, что никто тогда ещё не знал даже моего имени. Сегодняшний концерт в Севастополе был сложным, потому что был посвящён кино. Если бы он был посвящён песне, тогда можно было бы придумать более разнообразную программу.
- Но ведь вы «взяли» этот зал двумя песнями! Вы слышали крики «Браво!» в свой адрес?
- Слышал, но помню слова моего педагога: «Никогда не обольщайся криками «Браво!» и большими аплодисментами, потому что актёр всегда должен идти вперёд, никогда не останавливаться на достигнутом».
- Яков, на каких языках вы поёте? На каком вы пели сегодня перед севастопольцами? Зрители не понимали слов, но после первой же песни начали аплодировать вам, стоя.
- Неважно, по большому счёту, на каком языке ты поёшь. Важно, что делается при этом со зрителями. Вспомните, как много лет назад мы восхищались «Биттлз», не зная ни одного слова по-английски. Значит, есть нечто большее, чем слова, какая-то вибрация, какая-то энергия, которая людей притягивает друг к другу. Отвечая же на ваш вопрос, скажу, что я пою на английском, пою на русском. Но большинство моих песен звучат на идиш. Эти песни мне очень дороги, потому что идиш много столетий подряд был языком моего народа.
Мы провели с Яковом целый день. Бродили по Приморскому бульвару, любовались морем, разговаривали о жизни. Зашли в театр имени Луначарского, где в это время гастролировал театр Романа Виктюка, и Яков познакомил меня с прекрасным самобытным актёром Дмитрием Бозиным, у которого я позднее взяла интервью.
Яков Явно пел в Карнеги-Холл – одном из лучших залов мира. Пел в Париже, Амстердаме, Иерусалиме. Пел в Биробиджане. В годовщину гибели евреев пел в Бабьем Яру. Пел у нас, в Севастополе, хотя, к сожалению, только в сборном концерте. Певец Яков Явно покорил севастопольских зрителей, а Севастополь покорил человека Якова Явно.
- Я сегодня прогулялся по улицам – у вас потрясающий город! Я думаю, если удастся побывать здесь, это будет ещё один плюс к тому, что я делаю в этой жизни, потому что это действительно интересный город с потрясающей историей. Я был в храме, где похоронены адмиралы. Эти люди жили в этом городе, воевали за этот город и погибли за него. Их потомки живут здесь сегодня. И к тому же, это глубоко интеллигентный город.
- В шестидесятые Севастополь носил звание города высокой культуры. Сегодня это уже штамп, но не для нашей публики. Она избирательна, она видела многое и многих. Но вас, я убеждена, она примет!
- Я обязательно приеду к вам!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

К сожалению, этого пока не случилось. Возможно, Яков Явно и приезжал потом ещё в наш город, не знаю, но если и так, то это были частные визиты. А приезда с большим сольным концертом, с выступлением на лучшей сцене, с аншлагом, с восторженной, покорённой талантом певца публикой – такого, нет, не было.
Тем временем интерес к Якову Явно возрастает. О нём всё больше говорят и пишут не только в Америке, но и в других странах В прессе появляются статьи, интервью, очерки, исследования, посвященные творчеству талантливого певца с мировым именем.
Кстати, об имени. Вернее, о редкой фамилии певца. Во время нашего общения я задала Якову вопрос, что значит его, «ну, явно, редкая фамилия». Его отвлекли тогда, и на мой вопрос он не ответил.
Ответ я нашла позднее, в одном из интервью, размещённом в Интернете. На вопрос журналиста, где истоки его фамилии, Яков ответил: «Явне – это иудейский город, в котором сохранилось всё, что связано с иудаизмом, когда произошло разрушение Второго Храма. Если бы не этот город, мы бы потеряли себя в этом мире».
Он живёт в Америке, выступает с концертами по странам и континентам, поёт на идиш, борется с засильем бездарностей в искусстве.
Вот такой он, Яков Явно, – певец, награждённый библейским именем.

ТАМАРА ГОРДИЕНКО,

Севастополь