Виктор Мостовой

О книге А. Филимонова «Звезда-полынья»

Для меня мир поэзии – это заветное пространство звуков и образов, слитых в завораживающую гармонию. Открыть совершенно новые просторы поэтической Вселенной помогло мне творчество Алексея Филимонова, известного поэта и литературоведа из Петербурга.

Открываешь первые страницы новой книги-лирики «Звезда-полынья», и с первых страниц погружаешься в атмосферу фантастических образов, удивительных неземных метафор. Тебя невольно завораживают и увлекают за собой строки: « утром зимним прибывает поезд на станцию заоблачное Дно». И здесь тебя встречает «ангел крайний, закутанный в шинель из облаков», а у его соседа – «тога из тумана». И тут неожиданно « алмазные глаза локомотива разрывают цепи» «за временным порогом бытия»… И ты спрашиваешь себя: можно ли туда проникнуть простому смертному? И с желанием познать неведомое уже на следующих страницах попадаешь в «Ломоносовский порт», который «похож на стадион, с юпитерами тонконогих кранов». Он выступает перед тобой как загадочный и яркий антураж фантасмагории, где «грузы разгружают от былых планет, чьи долетают светотени». В строчках поэта каждой клеточкой ощущаешь Космос, загадочный, неизведанный, то манящий, то пугающий. И только заключительный аккорд стихотворения – «но путь укажет кораблям маяк Господний» - спасительным лучом освещает галактический мрак и побуждает изучать и исследовать Вселенную во всём её многообразии.

Меня восхищает новаторская образность поэтического языка автора. Яркими и живыми мазками навсегда вживаются в память метафоры, дивные эпитеты, неожиданные сравнения, мелодия или набат аллитерации – всё, что составляет неповторимый голос поэта: « к небу ключи подбирает сквозняк», «дома внимательно-подслеповаты», «ветер больной и речистый», «закатный ангел отворил засов», «бредит вечностью душа», «прошлое не тает на губах», «высота растёт из зёрен, стебли тянутся к стихам», «чокались вагоны на лету», «забытый таинственный колос прорастает и ждёт золотых перемен», «молва пылает, как гвоздика», « и трепещет душа на весу тенью чайки в зиянии счастья»…

До боли волнует стихотворение «Братская высота». Здесь пульсирует каждая строчка. Я ловлю себя на мысли о том, что ни у кого из поэтов не встречал подобного – когда воедино сливаются грохот боя, тишина, смерть, вечность и святая светлая память:

Нам отобрать у фрицев надо

Ту высоту в борьбе упорной,

Нам пулемёт заградотряда

В затылок дышит смертью чёрной.

И мы идём непоправимо,

Ползём, встаём, бежим куда-то,

Огни мерцают в клубах дыма —

В раю поминки по солдату.

Когда-то назовут героем,

Земляк, — прости, я не приметил,

Как ты, пронзённый тишиною,

Небытия объятья встретил.

Ты — ангел, бой ведёшь бессрочный

Как прежде, высоту штурмуя,

На кладбище, во сне проточном

Сраженье с вечностью рифмуя.

Если бы я вообще никогда не читал всех стихов А. Филимонова, то всё равно полюбил бы его поэзию за слова «Я строчки Тютчева читаю и верю в родину мою»; за канонизм святости творчества Сергея Есенина, «чьё кристаллическое Слово – и епифания, и свет». Ведь Фёдор Тютчев и Сергей Есенин – самые любимые мной поэты и проводники в удивительном мире поэтического слова!

В поэзии Алексея Филимонова множество слов, непривычных для уха и восприятия обычного читателя, коим являюсь и я, поклонник «вечной классики». Но одно могу сказать, что они завораживают новой фонетической огранкой и музыкальностью. Из дальних уголков памяти они вызвали впечатления юности, когда я впервые услышал так называемую электронную «космическую музыку», пленявшую внеземной красотой и зримым ощущением межпланетного пространства. Эта музыка даже вызывала в воображении галактические пейзажи. Вот нечто подобное происходило со мной, когда я читал в книгу «Звезда-полынья». Только в новой Галактике Алексея Филимонова обитали ещё духи любимых писателей, поэтов и наряду с ними - материализовавшаяся тоска по веку Серебряному, который «бабочкой проплыл» над землёй, «над заливом сея жемчуга»…

Не может не подкупать читателя влюблённость автора в свой город. И только у Алексея Филимонова Петербург в совершенно новом звучании – ПЕТРОПОЛЬ! «Петрополь» по последнему слогу ассоциируется у нас то с Неаполем, упоминавшимся ещё в Священном писании как город и порт, то с Акрополем – городской крепостью Древнего мира в Афинах. А Нева, «впадающая в вечность», и омывающая брега Петрополя, так напоминает реки священной Флоренции, ставшей колыбелью Возрождения:

Флоренция! Твой Сирин прежний, —

Набоковские берега

Тут обрели простор безбрежный,

Покой и волю, но снега...

Снега шальные в Петербурге,

Метелица, позёмка, льды,

Зима-изгнанница в испуге

Под небом юга, но сады

Покрыты пеной Снежной Девы,

Здесь обронившей чешую...

И Богородицы напевы

Хранят Италию твою…

Именно здесь, в Петрополе, «музы окликают встречных», а «башни духа» навечно запомнили Петра Великого, Ломоносова, Державина, Пушкина, Баратынского, Крылова, Гоголя , Достоевского, Блока, Есенина, Северянина, Ахматову, Гумилёва… Поэтому снова и снова влюбляешься в Петербург, когда читаешь строчки Алексея Филимонова

О вечном, о былом, о лучезарном,

О претворяющем созвучья в кущи,

О городе вселенском первозданном —

Петрополе, святом и всемогущем.

Подытоживая свои размышления над книгой «Звезда-полынья», задаёшь себе вопрос: как разгадать поэтический мир Алексея Филимонова? Сам поэт преподносит нам и ответ, и загадку:

— Ты что, с другой планеты? —

И я ответил: — Да,

Лиловые рассветы

Над ней, и провода

Невидимы под током

Негаснущей звезды,

И зарево востока

Вишнёвостью сады

Окрасило пурпурно,

А в небесах лазурь,

Почти как здесь; Сатурна

Там нет — планеты бурь,

И времени скупого,

Глотающего вмиг

Всё то, что образцово,

И всё, что ниже книг.

Спросил меня случайно

Приятель площадной.

Моя планета — тайна,

Мерцает надо мной.

Вот именно эта Тайна Алексея Филимонова манит к себе, как и тайны акмеизма и символизма, овеянные облаками загадочности и какой-то внутренней непостижимости. К ним примыкает и новое литературно-философское течение вневизма , основателем которого является Алексей Олегович Филимонов, прокладывающий в поэзии новые пути к поискам новых идеалов и новых Пророков:

Все мы ходим под Богом

По небесным дорогам,

Символизма лугам

И земным берегам,

По садам акмеизма,

Взыщем башни идей

В городах футуризма,

Где куплет-лицедей

Средь фонарщиков Блока,

Бесов пушкинских лет,

Чтоб создать не завет —

Новый абрис пророка.

Виктор Мостовой,

член Международного Сообщества Писательских Союзов,

член правления Межрегионального Союза писателей.