Любовь Цай

 Без названия, но с эпиграфом

«Алчу стихов писать как можно больше...»
 С.Малыхин

И вот снова встреча с новой книжкой, изданной не где-нибудь, а в Москве, в издательстве ИПО «У Никитских ворот» тиражом 500 экземпляров. Автор – Сергей Малыхин, наш земляк, живет в Сватовском районе. Поэтический сборник имеет торжественное название «Антология». По привычке отправляюсь к словарям, дабы ещё раз внимательно прочесть определение термина «антология», чтобы попытаться угадать, что же скрыто под этой обещающей обложкой. Не откажу себе в удовольствии привести это определение:
АНТОЛО́ГИЯ ж. греч. цветник; сборник мелких образцовых статеек или стихотворений; антологи́чный, антологи́ческий, к этому роду поэзии принадлежащий, относящийся. («Толковый словарь» В.И.Даля).
Заглянем в Википедию:
Антоло́гия (др.-греч. ἀνθολογία дословно «собрание цветов, цветник», перен. «антология») – служит обыкновенно заглавием сборников избранных статей, стихотворений, изречений или афоризмов, как правило, различных авторов.
Итак, антология – это сборник лучшего, выдающегося, иначе говоря, подведение итогов.

Попробую поделиться своими ощущениями от прочтения антологии. Первое, что бросается в глаза, это философский вопрос о поэзии, поэте и Слове, их роли на Земле.

Пишу стихи!... ведь Божьей властью
Наитье мне всегда готово,
И пусть в душе лишь только счастьем
 Вам отзовётся это слово!

Стихотворением «Союзу писателей посвящается» начнем наше знакомство с творчеством Сергея Малыхина:

Вот снова я среди пиитов,
Районных дерзких удальцов;
Художник здесь и композитор
Да много поэтесс тех слов.

Сейчас вот семинар начнётся
И будем все мы речь толкать,
Быть может, кто-то и запнётся,
Но ведь мы будем их прощать!

Ход семинара предлагаю:
Пусть все по парочке стихов
Прочтут, при этом объясняя,
Вступление и послеслов.

Интересная мысль... Я полагала, что для хороших стихов объяснений или комментариев не нужно. Если стихи хороши, то они ложатся на сердце сами собой.
В стихотворении «В подражание А.Фету» автор пишет о своих душевных и творческих терзаниях:

Вот я мчусь к тебе с сюжетом
Любви моей долгожданной,
Соревнуясь с белым светом,
К своей милой и желанной.

Я скажу тебе, что очень
Был тобою очарован
И как жить не знаю, впрочем,
 Я тобой душевно болен.

О роли и месте поэта написано много критиками, философами, обозревателями. Да и сами поэты задумывались и рассуждали об этом, некоторые даже осмеливались дать себе, любимому, оценку. Первым приходит на ум носовский Незнайка с его бессмертным «Я поэт, зовусь Незнайка». А давайте вспомним, многие ли из достойных представителей поэтического цеха так прямо и говорили о себе: «Я – поэт!»? Большей частью настоящие поэты просто писали чудесные стихи, эти стихи пережили своих авторов и остались в веках. «Я ль виноват, что я поэт?», «Я последний поэт деревни», «Коль родился я поэтом» – писал С.Есенин. Но, заметьте, к слову «поэт» Есенин не прибавил для себя лично ни единого определения («талантливый», «умный» или что-то в этом роде). Сергей же Малыхин имеет на этот счёт собственный взгляд и собственное мнение. Вот как он сам видит своё место в поэтической табели о рангах:
Поэт я в мире – номер раз!
 А коль не так – в десятке точно...

Далее читаем откровенные признания автора:
Одарённых нас – шизою погоняют,
Да и пусть, Господь им не внимает!
Как известно часто так бывает,
 И над точками, лишь он (наверное, Он?– прим. Авт.) всем расставляет!

Маленький вопрос автору: «И», точнее «І» над точками или наоборот? Что же Вы, автор, приписываете Господу непонятные и нелогичные действия?
А вот ещё несколько строк, в которых Малыхин открыто и смело заявляет о своём таланте:
Я – самородок! Я – певец!
 Я сам ответчик, сам истец!

Дальше – больше:
Он дал мне дар – я талант,
Всяк ему искренне рад,
Чадам пишу я стихи –
 Словом Отца, без хи-хи!

Люблю задавать вопросы, разумеется, если они возникают. Вот и здесь мне хочется уточнить: «всяк рад» чему? Таланту автора, Богу? И что такое «хи-хи»?
А теперь несколько слов о том, что автор пишет свои стихи «словом Бога». Не слишком ли Вы замахнулись, уважаемый автор? Вам не кажется, что это по меньшей мере нескромно? Бог талантлив, умён, добр – в этом никто не сомневается, и не надо лукавить, что эти слова от Него. Не думаю, что Бог говорил бы такими стихами, так что не грешите, прошу.
Автор откровенно признаётся в своей нелюбви к критикам и критике. И действительно, нечего своим скрипучим пером касаться непревзойдённых строк:

Коль был бы мил я критикам,
То грош-цена мне как поэту;
Зачем тогда пишу я вам?
Пошто тогда топчу планету?

Творю ведь я не для хулы,
А только прославлять чтоб Бога!
Увы! Не избежать молвы;
 Но всё же я поэт от Бога.»

Ещё:
Не выношу я критики, друзья!
 Не понимаете? – тогда молчите!

Не устаёт автор перекликаться с самим собой:
Я критики не выношу!
Морали, впрочем, тоже,
Стихи я, как могу, пишу...
Не нравится? – Ну что же!

Господь в уста мне свой кладёт
Глагол да изрекает
Для вас его, честной народ!
 Хулу он не внимает!

Правда, трудно поверить, что Господь «изрекает» тот «глагол», что мы только что прочли.
А вот после этого стиха редактор издательства, в котором вышла рассматриваемая книга, наверное, не на шутку испугался. Ещё бы:
Мои стихи не надо править,
Пускай останутся, как есть,
Зачем напрасно душу ранить?
Господь ведь может и не снесть!
 Какая ж в этом польза есть?

Вспомнился вдруг студенческий анекдот из тех, что с бородой, в котором преподаватель, ставя студенту оценку (по-мнению студента незаслуженно низкую), говорит, что Бог знает этот предмет на «отлично», преподаватель – «хорошо», а студент, соответственно, «плохо» или, в лучшем случае, «посредственно». Почему именно это и именно сейчас вспомнилось? Да потому что возникла ассоциация: Бог – Малыхин – читатель. Вот и нечего критиковать, править, обсуждать! Знай, читатель, свой шесток! Молчи и слушай, читай и молчи.

Да, вдохновение поэта – это категория труднообъяснимая. Бывает, как «попрёт», по выражению самого автора, так и не остановить:

Душа пылает у поэта,
И лирою весь мозг бурлит,
И от расцвета до расцвета
Слывёт его ничтожный вид!

Всё зреют, зреют его пунши,
Он ими, словно Айболит,
Всё лечит чадам грешны души,
Тем самым их тела целит!

Попёрло! Так и есть: попёрло
Из изобилия рогов!
Подпёрла рифма его горло –
 От самых праведных веков!

Ну если «попёрло», то будет нам ещё стихов в неограниченном количестве. Тем более, что планов у автора – громадьё, в чём можем убедиться хотя бы из этих строк:
Алчу стихов писать
Как можно больше я,
 Тысчонок, так, сто пять!

Место поэта в обществе – тема особая, не на шутку волнует автора, как никто другой понимающего, что поэта «небесный плед да времена... судят».
Поэт в России – меньше, чем поэт!
Да нет, не раньше – в эту пору будет,
Ведь зачастую лишь небесный плед
 Да времена по делу его судят.

Ничто человеческое поэту не чуждо, в том числе и желание славы. Вот как он сам пишет об этом:
Тщеславен я, но – ради Бога!
Стихов пишу елико много!
 Какое дело вам до того?

Портос однажды заявил: дерусь, потому что дерусь. Так и тут выходит: пишу – и всё, какое вам до этого дело? Желание, точнее жажда славы не даёт автору покоя:
Безвестным жить, быть может, проще...
Но это как-то не по мне!
Пускай небесный голос Отчий
 Несёт вам славу обо мне!

«Пишу стихи я понемногу», – интимно признаётся читателю Малыхин, установивший себе планку в сто пять тысяч стихов. Права пословица: тише едешь – дальше будешь... Как же велико желание автора прославиться на всю планету! В сущности, в этом нет ничего плохого, однако, вернёмся к славе:

Молва о мне пойдёт по свету!
О мне весь мир заговорит!
Вовек не буду я забыт!
***
А вы же, други, мне глядите,
Покуда с вами я, спешите
Автограф взять: дабы потом
 Гордиться вашим земляком!

Грешным делом подумала, что автор пишет свои стихи для всех. Ан нет! Только для избранных, с утонченным, видимо, слухом, вкусом, со специальной подготовкой.

Пишу не средним я умам –
Творю умам лишь только высшим.
***
А средним-то умам всечас
 Тот высший дар есть неприемлем!

Довольно, пожалуй, рассуждений о «высокой» поэзии и других возвышенных материях.
Признаюсь, меня преследует неотступная мысль, что я подглядываю в замочную скважину или подслушиваю, приспособив известным способом стакан к смежной с соседями стене. А там, за дверью или за стеной, семейное или дружеское торжество, звучат «камерные», если так можно выразиться, поздравления и пожелания, предназначенные для ограниченного круга людей, а не для всего человечества. В сборнике очень широко представлен так называемый «поздравительный» жанр. Не секрет, что за последние годы поэзия этого жанра овладела умами и сердцами многих. Вместо привычных, скучных и устаревших шаблонных «поздравляю, желаю счастья в личной жизни» к нам пришла мода или манера, если хотите, произносить тосты, высказывать поздравления и пожелания в стихотворной форме. Как и всё в жизни, среди этих поздравлений случаются и удачные, и не очень, но все их роднит одно: эти строки предназначены для очень узкого круга слушателей или читателей. В «Антологии» это жанр представлен очень широко. Здесь поздравления:
- папуле («Папуля дорогой мой и любимый!// Тебя хочу поздравить с Днем рожденья,// Ты будь всегда такой неотразимый,// Каким из отрочества знают все тебя!»);
- человеку трудной и красивой судьбы Роберту Александровичу, грудью пробивавшему себе путь в жизни с младенчества и до сих пор («Вы путь себе нелегкий пробивали// С младенчества до нынешних времен,// И на стезе тернистой вы узнали,// Что жить-то нужно ради перемен!»);
- сестре, по профессии, очевидно, прокурору («Ты прокурор – пешком от Бога// Пришедший в тихий наш район,// И в своем деле – ты есть дока// От самых праведных времен.// Люблю тебя я, несомненно,// (Родная ведь сестра ты мне!)// Скажу тебе я откровенно:// Приходишь даже ты во сне!»);
- мамуле, которая непонятно почему не поймет своего счастья («Мамуля моя милая, родная!// Ты для меня царица неземная;// Свою жизнь Ты счастливо проведёшь,// Но этого, увы, Ты не поймёшь.») ;
- Светлане Михайловне, удостоившейся превосходных сравнений «царица на карете», «чистый ангел во плоти» («Вам в жизни повезло ведь очень:// Вы спутника себе нашли;// Скажу я Вам, так, между прочим,// Вы – хлеб и соль родной земли!// Бывало ж Вам довольно трудно// С супругом; да ведь он – святой!..»);
- какому-то маленькому Делюшонку («Крошка моя, Делюшонок,// Станешь скоро ты школёнок;// Только укроти пыл резвый// И науками не брезгуй!»);
- Масалову Владимиру Иванычу, «поэту от праведных веков», потерявшему любимую жену («С которой он по жизни плыл:// Беду и радость с ней делил// Да половину ей отдал// Себя! Взамен он получал// Любовь пылчайшую ее...»);
- Иришке, любимой жене друга Костяна, обладательнице «соблазнительной тальи»;
- Гвоздиковой Ларисе Дмитриевне, «воздающей всем людям добро», и которой «нету величей»;
- Колесниковой, которая, похоже, является женой Толика («Света Толика живёт// На селе! Преподаёт// Всем грамматику...»).
Колюне и Светлане «из Господнего клана», другу Саньке и многим-многим другим.

Посвящения автора удостоился и замечательный поэт, живущий в Сватово, Сергей Кривонос:
Сергей Иваныч Кривонос!
Как имя зычно-то звучит!
Прильнул Пегас к Тебе в засос,
 К Парнасу щит – давно прибит.

А вот приветственное слово ПриватБанку, похоже, можно вынести и на весь мир честной, пусть порадуются клиенты этого банка, а еще пуще – сам банк:
Приват Банку уж пятнадцать. Это ж о-го-го!
 Будет ему ещё двадцать, даже целых сто...

И поклон останется тот Банку навсегда,
Конкуренты не достанут его никогда;
Пусть завидуют ему все и корят судьбу.
 Ведь они же не Приваты – на свою беду.
Теперь понятен финансовый успех Приватбанка! Пока у него есть такие преданные клиенты, поклонники, почитатели, ему никакой кризис не страшен!

Широка и разнообразна поэтическая палитра Малыхина. Он пишет о политике, об ушедшем «вместе с молочными зубками» детстве, о вреде курения, о выборе для каждого – что пить – водку или «лекарство, что прописало докторьё», о том, что некрасиво отрываться от коллектива, о жалящей пчеле и пчеловоде («Пчела ужалит – жизнь отдаст –// Хоть пасечник и ваз ист даз –// Но родину ведь не продаст!»). Особенно в связи с последней триадой подумала, что очень тяжко придётся смельчаку переводчику (если, конечно, таковой сыщется, что вряд ли), чтобы перевести на другие языки поэзию Малыхина, в частности сочетание «ваз из даз».

Антология дарит читателю размышления о славянах:
Славян умом нельзя понять,
Ничем не можно их измерить!
У них есть Божья благодать –
 Славянам можно только верить!

Об армянах:
Армяне – это не цыгане,
Хотя живут и там и тут,
Они к тому же не славяне,
Но нам ведь создают уют,
 Тем Господу хвалу поют!

О чудаках или, попросту говоря, лентяях:
Решил пойти он на работу,
Спеша, влезая во штаны;
 Но, как назло, была суббота,
Когда все отдыхать должны.

И только поэт не знает ни праздников, ни выходных, слагает и слагает стихи, дабы удивить нас – всех или избранных – я уже, честно говоря, не пойму.

Заткну за пояс всех я вас!
Да-да! И знайте – ваз из даз –
 Раб Рода, предан лишь для вас!

По-моему, это звучит почти угрожающе, как тревожный сигнал. А опасность заключается в том, что такие образцы литературы прививают дурной вкус либо вовсе могут вызвать отвращение к чтению. Тем, кто ценит настоящую литературу, воспитан на творчестве Пушкина, Достоевского, Тургенева, Булгакова, любит и читает Пастернака, Цветаеву, Гумилева, ничего не страшно, но мы-то должны понимать, какую ответственность несём перед подрастающим поколением.
И как тут не разделить беспокойство Александры Советовой по поводу графоманства (статья «Безобидно ли графоманство?», http://mspu.org.ua/pulicistika/5952-bezobidno-li-grafomanstvo-.html)!


Примечание: в процитированных строках авторские орфография и пунктуация сохранены.