Инна
ЗАСЛАВСКАЯ
 

ПОЖЕЛАНИЕ

Год убывающий итожа,
Ненужным не сочтите труд
Обиды на грехи помножить
И результат убрать под спуд.

И пусть лежат лихое слово,
Упреки, зависть, оговор,
Перепревая, как полова,
И рассыпаясь, точно сор.

Полжизни канет или боле,
И не отыщется следа
От комариных меток боли
И от крапивницы стыда,

От плутовства разменной меди,
От шутовства расхожей лжи,
От оспин маленьких трагедий,
От ссадин битв за миражи.

Летейский врач разгладит эти
Следы на коже прошлых дней.
Всё поправимо, кроме смерти,
Не дай нам Бог забыть о ней.



ПРЕДНОВОГОДНЕЕ
 
Опять циклона южного объятья
Дождём и ветром улицу бодрят.
Стихи – неподходящее занятье
Для декабря:

Строка то раскисает, то замёрзнет
И сделается скользкой до того,
Что слово хрустко стукается оземь –
И нет его!

Эпитеты бледнеют без причины
И жмутся к междометиям, как тень,
Входя в пропахший мокрою овчиной
Короткий день.

Декабрь, нас, как фокусник, дурача,
Весну и осень спрятав в свой баул,
Встряхнул его – и мир переиначил,
Перевернул.

А, может, запряжём в авто савраску
И в детском предвкушении чудес
Поедем за подснежниками в сказку –
В бесснежный лес.

Зажжём костёр, о жизни потолкуем
Без всяких поэтических прикрас,
И в полночь нам кукушка прокукует
Двенадцать раз.



* * *

На южный склон голубоватый
Скатился с облака янтарь.
Какой большой, какой богатый
У нас январь!

Скрипят парчовые настилы,
Следы – как веер старых карт.
Всё прогуляют два кутилы –
Февраль да март.



* * *

На подоконнике моём
две белых строчки.
В окне – на ветках окаём
да оторочки.
Не различить ничьих следов
под толстым плюшем
с утра намётанных снегов
с хрустящим рюшем.
Куда не бросишь сонный взгляд –
кругом движенье:
трамвай утюжит белый плат
воображенья,
усталым зингером стучит
снегоуборка
и вдоль обочины строчит
за сборкой сборку.
А снегошвейки так спешат –
тут дело чести! –
за день роскошный сшить наряд
зиме-невесте.
Чтобы ни в чём не погрешить,
о чём попросит.
Чтобы сама могла решить:
любить иль бросить…



НОВОГОДНЕЕ
 
Забыв о слякотной погоде,
Как первый вздох, как лёгкий взмах,
Приходит утро новогодья
Лебяжьим пухом на ветвях.

Из кракелюрной паутины
Теней проглядывает свет,
И Брейгель новую картину
Любовно ставит на мольберт.

На ней – ликующие лица
Детей, играющих в снежки,
И пёстрых лыжниц вереница
На белом бархате реки.

Игра собак, сорочья стая –
Всё гуще краски и звучней,
И утро в день перерастает
На живописном полотне.

Скользят по склонам санки, ветер
Разносит снежное драже,
И день в серебряном багете
Не умещается уже.



* * *

Метель, мастерица вечерняя.
Скрипит её ткацкий станок.
Полна послушанья дочернего,
Слежу, как шныряет челнок
По мёрзлой садовой основе,
Выводит кайму из теней.
Холсты всё плотней и суровей,
А сердце – колодца темней.
Чему научилась, не спрашивай
Меня, моя снежная мать:
Из нитки, чернилами крашенной,
Такой белизны не соткать.



* * *

Какая весёлая нынче погода!
Мы вышли на улицу – эх, хорошо!
Снежок, залетевший из прошлого года,
Искрил рафинадно, но пах черемшой.
На яблоне старой рябинников стая
Застольно галдела с рассветной поры –
Ей год урожайный на ветках оставил
Мороженых яблок литые шары.
И мы наблюдали с улыбкой ребячьей,
Как яблочный мякиш крошился на снег,
А сонные голуби, тихо судача,
Его подбирали.
                           Полуденный свет
Был полон опаловой пыли, а солнце
На облаке млело, как репа в меду.
И жизнь намекала, что всё утрясется,
Что всё устаканится в новом году.
Мы, впрочем, мечтали об этом и прежде,
Да деготь всегда был обильней, чем мёд.
И всё же великое дело – надежда:
И сердце согреет, и разум спасёт,
И даже сыграет с тобой на удачу,
И даже позволит хоть пару минут
Бездумно следить, как рябинники скачут
И мёрзлые яблоки жадно клюют.



ПОСЛЕНОВОГОДНЕЕ
 
                 Как тёплый пух зимы туманной…
                                                       Д. Самойлов

Ну вот и покатился новый год,
Ложась туманным пухом на ресницы.
Упрятанный под свежим настом лёд
Поскрипывает, словно половицы
В просторной ненадышанной избе,
И оттого слегка не по себе.

Как будто из обжитого угла
Ты выхвачен полночною метелью,
Посажен у нарядного стола,
Венчающего праздник новоселья,
И кажется – под ёлкою лежит
Совсем другая, новенькая жизнь.

Но в окна, припылённые снежком,
Настойчиво постукивает кто-то:
То просят, чтобы их впустили в дом
Вниманьем обделённые заботы.
С проворностью голодных цыганят
Они к утру весь дом заполонят.

И вот уже завалены полы
Их пёстрою и скучною поклажей,
И вот уже заставлены углы
Знакомым старогодним антуражем.
На блюде оплывает холодец,
Светлеет небо – празднику конец.

Со скатерти сметён последний сор,
Обычный день выходит из рассвета.
А был ли этот заговор часов,
На год отяжеливший наши лета?
Придуманная взрослыми игра:
Куранты, мандарины, мишура…



* * *

Снегурочкой рассыпанная пудра
Ещё мерцает в круге фонаря.
Из дальней дали выплывает утро
Весёлого рожденья января.

Промчалась ночь, и никуда не деться
От новогодней поздней дремоты.
Неслышней сна дыхание из детской,
Еловым духом стены налиты.

Горят шары загадочно и жарко
Среди ветвей, теснящихся в углу.
И, как волхвы усталые, подарки
В сугробах ватных дремлют на полу.



* * *

Старинная московская зима,
На выселки из центра переехав,
Сегодня распахнула закрома
С одеждами из царственного меха.

Затеян в снежном парке маскарад:
Деревья облачились в горностаи.
Садятся тяжело и невпопад
Вороньи потревоженные стаи

На пудреные головы дубов,
Сбивая парики из пышной ваты,
И каркают: «Мы разве виноваты?
То ветер – налетел и был таков!»

Под масками, куда ни посмотри,
Знакомые увидишь персонажи:
Стоят на карауле фонари –
На шляпах страусиные плюмажи;

Застыли Коломбины и Пьеро
В изящно обозначенных поклонах –
Соседствуют сурьма и серебро
На вытканных из снега балахонах.

На чёрно-белых клавишах стволы
Наигрывают такты менуэта,
И в лёгком колыханье белой мглы
Рождается иллюзия балета.

И ветер, восклицая «ох» да «ах»,
Не может целый день натанцеваться,
Покуда режиссёр на облаках
Готовит перемену декораций.



* * *

Московская зима, морозная когда-то,
Теперь едва-едва присыпана снежком.
И в хлипкости её природа ль виновата,
Иль глупый человек, творящий зло тишком?

Да если б только снег, да если б только зимы!
Москва моя, тебя всё меньше узнаю.
Уже не отыскать – так время исказило –
Окраинный уклад, рождавший жизнь твою.

Да нужно ли искать? Вернуться невозможно
В согбенные дома, заглохшие сады,
Где пели соловьи запойно и тревожно
И жизнь была стара, а ты был молодым.

Теперь – наоборот: без удержу и меры
Задворки рвутся ввысь и застят небеса.
И ты, как лилипут в объятьях Гулливера,
Потерянно глядишь на эти чудеса.

Они тебе чужды – все на одну колодку,
И средь высотных кущ ты открываешь вновь
Чугунных завитков прозрачные полотна,
Несуетность колонн и статность куполов.

Тебе роднее там, где каждый дом – загадка,
Где тени всех времён за окнами стоят,
Где снег в глухих дворах лежит светло и гладко,
И пахнет молоком, как много лет назад.

_____________________

Инна Заславская родилась и живёт в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова. По специальности – редактор, хотя большую часть жизни проработала юристом. Стихи пишет с юности. Стихи публиковались в газете «Московский Университет», сборниках «Час поэзии» (Москва: Молодая гвардия, 1965), «Поэзия творчества» (Рязань: Поверенный, 2008), в литературных альманахах «Золотая Ника» (Одесса: Астропринт, 2010), «Свой вариант» (Луганск: Элтон-2, 2012), «Многоцветье имён» (Донецк: Азовье, 2012), в журнале «Русское слово» (2011, № 3, Прага), в интернет-изданиях «Гостиная», «Дилижанс», «Зарубежные задворки», «Свой вариант». Два сборника опубликованы в интернет-журнале «Новая литература» – «Домашнее кино» (ноябрь 2007) и «Лейтмотив движенья» (ноябрь 2009). В 2009 в издательстве «Бергман» (Москва) сборник «Лейтмотив движенья» вышел отдельным изданием, второй сборник «Время поэта – осень» издан в 2012 г. в Москве.