Вячеслав Гусаков

 родился в 1971 году в Луганске. Член Межрегионального союза писателей.
 Стихи пишет с 19 лет. Публиковался в коллективных сборниках – «От печали до боли» (Москва), «Два голоса», «Молодий Луг» (Луганск) и в периодических изданиях. В 2001 году издал первый собственный сборник стихов «Абстракция».

*****
Когда вселенской скорби звукоряд
И до моей печали доберется,
В ней растворится, словно в кубке яд,
И эхо полумертвое проснется,
Тогда сквозь слезы тихо я скажу
Быть может, людям, может, провиденью:
«Прощайте. Не грустите. Ухожу.
Мне нечем заплатить за просветленье.».

*****
Не правда ли, странно,
не правда ли, грустно,
что мы так спонтанны,
что ложе Прокруста
Становится страстным,
что страстное ложе
увы, безучастно,
а часто – и ложно?
И беды невольны,
а бури послушны...
Не правда ли, больно,
не правда ли, скучно?

*****
До нитки весь город вымочен.
Словно в порыве гнева
Прозрачных иголок тысячи
В землю вонзало небо.
А после (как все изменчиво) –
Тихий и кроткий вечер.
Природа, она ведь – женщина:
Выплачется – и – легче.

*****
На берегу печали стояли мы и ждали.
Нам время говорило: «Была вначале вечность...».
Путь обрывался млечный
На берегу печали.
А с берега крутого бросались в омут темный
Сомненье роковое и вздох наивный томный.
На берегу печали,
Где истины молчали.
На берегу пустынном прощания остыли.
А, вброд перебираясь, смерть заходила с тыла.
На берегу печали, где тайны отзвучали.

*****
Вчерашний свет. Последняя печаль
В глазницах полуночного виденья.
И все, что мир доселе означал,
Приобрело гранитные значенья.
Бездарный и безрадостный финал
Блуждания по дебрям запредельным.
И взгляд, привыкший уноситься вдаль,
Становится конкретней и удельней.
Он предвещает неизбывный страх.
Тот, что фатальней новой Хиросимы.
Слова теряют смысл, а на устах
Вчерашний свет. К несчастью, негасимый.

Ирине 
Январь тебя осыплет конфетти,
Февраль прокатит с ветерком на санках.
В весну войдешь ты с гордою осанкой,
И май заставит все вокруг цвести.
Ты летом занеможешь от жары,
Июль тебе подарит чистый пруд.
К твоим ногам плодами упадут
Сентябрь и август, принося дары.
Октябрь живое золото подарит,
Ноябрь току с ветрами принесет,
Декабрь все ностальгией заметёт,
И этот мир ещё на год состарит.
Как побороть, скажи, всевластье их,
Чтоб только мне ты стала улыбаться,
Поблекли чтоб в сравнении все двенадцать
Безмолвных почитателей твоих?

*****
Несмелый первый предрассветный лучик
Провел черту в эпохе перемен.
Ты вспомни, было так и Берталуччи
В одной из роковых финальных сцен.
А шепот безысходности все ближе.
Ему в ответ – молчанье невпопад
И танго, прозвучавшее в Париже
Бог знает сколько лет тому назад.

*****
Рифмуются «крылья» с «бессильем»,
«дорога» – с «тревогой»
и с «бременем» – «время»...
Кажется, что речь сама
находит в себе соответствия,
порой подтрунивая над людьми,
порой подтверждая свою автономность.
Наверное, существует галактика,
а, может быть, вселенная
букв, звуков, слов...
Существует человек,
который убежден в том,
что правит ею,
И лишь однажды
он отдал первенство
СЛОВУ.
За это и был отомщен
крылатым бессильем,
тревожной дорогой
и обременительным временем.

*****
Расстается с листвой старый парк неухоженный,
Всюду осень с ее непременным дождём
Правит балом, и мы, на неё так похожие,
По заросшей тропинке в разлуку идем.
И накроет тоска, тишина и забвение
Парк, где остов беседки плющом был увит,
Лишь запомнит тропинка прикосновения
Осторожных шагов уходящей любви.

 НА ТЕМУ ЭККЛЕЗИАСТА
Что это: благодать или беда?
Со вздохом первым суету вдыхаем.
Все – суета. И время – суета.
И этих строк гармония тугая.
Обглоданное ложью бытие –
Неподходящий фон для откровенья.
Лишь смерть одна сполна возьмет свое,
Чтоб поделить меж славой и забвеньем.
И спорит с жизнью: кто из них всерьез?
Но обе друг без друга – лишь подранки.
А на Земле живой голодный пес
Терзает льва убитого останки.
Из праха – в прах: фатальное кольцо,
Здесь лишь оно всем неприступно правит.
И вещие преданья праотцов
Уже не былью, болью прорастают.
А жизнь идет, пусть даже невпопад.
Но если же, по воле лютой буден,
Все будет так, как сотни лет назад,
То, значит, ничего уже не будет.

*****
Ночь превращает город
В сплошную ностальгию.
Ночь извращает город
до состояния правды.
Ночь возвращает город
тем, кто им забыт.
Ночь очищает город
от лишних желаний.
А затем покидает
и уходит делать другие города
такими, как они есть.

ПЕРЕКАТНАЯ БОЛЬ
Перекатная боль, перекатная быль,
Перекатная смерть, перекатная жизнь.
Приближался итог. Серый ангел трубил.
Становиться травой семена зареклись.
«Что-то будет,» – сказал дряхлый маг и открыл
Золотую бутыль неземного вина.
И в мгновенье её осушил он до дна.
И с восторгом искусство своё позабыл.
А бесстыжие тайны себя на показ
Выставляли в чем вечность на свет родила,
Не осталось ни стран, ни сословий, ни каст.
Только пользы с того, что кефира с козла.
«Что-то будет,» – кричали на все голоса.
«Что-то было,» – в агонии кто-то хрипел.
Приближалась гроза и светились глаза
Тех, кто понял, каков их последний удел.
Серый ангел рыдал над своею судьбой.
Становиться собой миры зареклись.
Перекатная смерть, перекатная жизнь,
Перекатная быль, перекатная боль.

 Комнатные цветы
Нам неведомо, как и откуда
На Земле появились они.
В жарких странах рожденное чудо
Коротает века, словно дни.
В украинском растут черноземе
Так же, как в африканской земле.
Безразлично им все в этом доме
И морозный узор на стекле.
Никогда не изведав лишений,
Ни жары, ни жестоких ветров,
Все ж готовы они к возвращенью
Под родимый расплавленный кров.
А пока не терзаются снами,
Не подвластны они и тоске.
И, быть может, смеются над нами
на исконном своем языке.

 Из В. Стуса
1.
Живешь ты на забытом берегу
моих воспоминаний обмелевших.
И по пустыне счастья моего
блуждаешь белой тенью лютой скорби.
Нечасто бог дарует встречи нам,
Гораздо чаще я зову тебя,
зову сквозь сон,
чтоб душу утомить
навек забытым молодым грехом.
Прижат к стене (четыре из, четыре –
и – вечный поиск пятого угла!),
на исповеди будто бы, стою,
но нет не искупленья, ни спасенья;
и вновь на стенах проступает тень
твоей печали. И твои подобья
(ночной твой бенефис) – глаза, глаза...
в меня вонзают вновь немые взгляды –
найти исток души моей стремятся.
Ты вся во мне. И так пробудешь вечно
свечой, зажженною от адского огня.
И, полумертвый, лишь в тебе, в тебе
я веру обретаю в то, что жил,
и жив, и буду жить, чтоб только помнить
несчастье счастья, роскошь нищеты,
как молодость сожженную свою.
Моя живительная мука! Ты
остановила время для меня.
И каждый день к истоку возвращаюсь.
На безвозвратный путь ступаю тяжко,
где растерял начала и концы.
Продуманно живу. Не соберусь
утешиться гармонией ночной
с забвеньем вместе. Словно столп огня,
зовешь, влечешь меня ты из себя –
далеким, кареглазым, золотым,
погубленным. Куда же ты зовешь,
моя любовь мучительная?! Дай
мне одному испить страданья час.
Позволь с бедой наедине остаться.
И – умереть или же победить.
Но тщетно. Снова в снах моих ты бродишь,
легко проходишь сквозь громады стен.
И беспощадно карие глаза
со всех сторон вонзаются в меня.
И в плен берут.
И в молодость возносят.
Чтоб в пропасть вновь швырнуть.

2.
На Лысой горе догорают ночные костры,
Осенние листья на Лысой горе догорают.
А я позабыл, где же эта гора, и не знаю,
Узнала б меня неприступная память горы.
Вечернее время, пора тонкогорлых разлук!
Уже я не знаю, не знаю, не знаю, не знаю,
Живу я иль умер, или же живьем умираю:
Ведь все отгремело, погасло, отпело вокруг.
И ты – словно птица – над этой бедою летишь,
Над нашей, над общей, над всемировою бедою.
Прости. Не хотел. Из ран это вырвалось с кровью.
О если б ты знала, как и доселе болишь…
Живет во мне запах печальных ладоней твоих
И губ твоих запах из памяти в душу струится…
И тень твоя…Тень пролетает испуганной птицей,
И где-то, как кровь по аорте, гремят небытья соловьи.

* * *
Не смотря ни на что и всему вопреки
Что-то здесь происходит и что-то творится,
Что-то в небыль уходит, чтоб возобновиться
Не смотря ни на что и всему вопреки.
Появляются дети и пишутся строки,
И творят чудеса чудаки-добряки,
Что ошибок былых позабыли уроки
Не смотря ни на что и всему вопреки.
Даже если планета изменит орбиту
И сольются в единое материки,
Для других хоть одно будет сердце открыто
Не смотря ни на что и всему вопреки.

*****
Литературные метели,
Литературная капель,
Во мне бурлили и кипели,
Срывали с благостной постели.
И запоздалый менестрель
Не находил заветной двери.

*****
– Какую роль
вы избрали для себя?
–Я отказываюсь от ролей.
Буду самим собой.
–Так и запишем:
избрал роль
отказывающегося
от ролей
и желающего
быть
самим собой.

Дружині 
Кохана, між нами – роки, Робота, свята гомінкі, Весняних світанків кришталь I втрат незагойна печаль. Між нами – слова i слова, Галявин прим’ята трава, Де мріяли про далечінь, I радість, й туга без причин… Між нами – уривок життя, Куди вже нема вороття. Багато між нами було, I нас друг до друга вело. Й теперішні паростки втіх Підживлює попіл мостів.

*****
У когось є світи паралельні.
У мене – перпендикулярний,
Що лише на мить
З`єднує з світом реальним.
І я щось чую,
Але - лише уривки,
З яких повинен відновити
Щось цілісне.
Я не знаю, що було
До миті з`єднання,
Не знаю, що буде після.
Тільки в одному місці
Світи проходять
Крізь один одного,
Складаючи хрест.
Мій.