Жанна Жарова



Вот дом – не дом, а просто хата,
Где два окна подслеповато
На мир глядят из полумрака,
Где во дворе живет собака,
Исправно на цепи сидит
И дом хозяйский сторожит.

Провинциальное местечко,
Где в хате – кладка русской печки.
Степенный деревенский быт,
Где даже время мирно спит.
Где дети в город улетели,
А крюк для детской колыбели
Еще свисает с потолка.
Где вкус парного молока
И запах хлеба знают люди…
Все это было, есть и будет.
Но здесь хранится с давних лет
Былой войны суровый след.

Вот дом остался, где в подвале
Семью еврейскую скрывали,
И страшно слушать нам сейчас
Хозяйки сбивчивый рассказ.
Нам это все запомнить надо:
Что ход в подвал зовется «ляда»,
Рядно с ведерком нечистот,
Что закрывало в погреб ход,
На нем – трехлетняя Мария,
Отец и мать, едва живые:
Приклады – в дверь! В двери солдат,
К виску приставлен автомат,
И во дворе – овчарок свора,
И мамин крик: «Дитина хвора!
Облиш дитину – в неї тиф!»...
А нам твердят, что это миф,
Что, мол, такого не бывает -
Людей, как скот, не убивают...

...Вот у погоста длинный яр,
Где шли толпою – млад и стар –
Евреи смертною дорогой…
Здесь обелиск поставлен строгий,
А там, на кладбище, стоит
Другой среди могильных плит.

А в синем небе солнце светит,
И нет войны на белом свете –
Давно закончилась война.
Над сонным миром тишина.
Лишь эта боль сутулит плечи,
И обелисков белых свечи,
Как часовые на погосте,
Хранят рассказ о Холокосте.

Комиссару

 Комиссару ледокола «Сибиряков»
Зелику Абрамовичу Элимелаху
 (по книге Михаила Пойзнера «Корабли моей памяти»)


Неведом никому твой подвиг славный,
Но мне теперь запомнится навек:
Корабль идет ко дну. Закончен бой неравный.
И на корме, у флага – человек.

Забыто все. И все до жути просто.
Не знает о тебе огромная страна,
Хоть именем твоим и назван остров,
И помнит имя синяя волна.

Над островом туман – забвенья полог.
Здесь гимны не поют, литаврами звеня.
И лишь сиянья северного сполох
Встает, как отблеск вечного огня.

…Огнем пылают книжные страницы,
И болью строчка каждая полна:
Людские судьбы и живые лица,
И факты, документы, имена…

А сколько было их еще, бесстрашных,
Чье имя скрыла «пятая графа»…
Пусть в скорбный реквием героям павшим
Вольется и моя негромкая строфа.


В августе 1942 г. в Карском море, неподалеку от Диксона, «Сибиряков» принял неравный бой с фашистским линкором «Шеер». В первые же минуты боя капитан был ранен, и командование принял на себя комиссар. По его приказу были уничтожены судовые документы, передана радиограмма на Диксон, была обеспечена высадка уцелевших членов экипажа в шлюпку, были открыты кингстоны и затоплен корабль. Шлюпка была захвачена немцами, 18 человек попали в плен (из них 13, в том числе и капитан, выжили и после войны вернулись на Родину). Один человек отказался сдаваться и был расстрелян на месте. Еще один человек спасся – добрался вплавь до острова Белуха (от него и были получены первые сведения об этих событиях).
И только комиссар остался на судне и пошел ко дну вместе с кораблем, стоя на корме, у флага.
 Именем комиссара был назван небольшой скалистый островок рядом с островом Белуха. Но сегодня никто не знает, кто такой Элимелах – люди думают, что это имя «какого-то норвежского исследователя Арктики»…

Планка

Не прыгнуть выше головы,
И до небес не дотянуться.
Тайн мироздания – увы! –
Рукою робкой не коснуться.

В тиши ночной не отыскать
Одно-единственное слово,
Хоть душу дьяволу отдать
Порой за это я готова!

Смириться? Нет – я не хочу.
Не опускаю ниже планку.
Хотя об этом и молчу,
И на работу спозаранку

Хожу, как все. Живу, дышу,
Сама себя порой жалею,
И до сих пор стихи пишу
http://stihi.rnls.ru/avtor/jannaj