Давайте заглянем в один из классов шестидесятого года. Согласитесь, это может показаться любопытным.
            Вы можете себе представить мальчика с лунообразным лицом и маленькими глазками? Но, за стёклами очков его глаза уже кажутся непомерно большими, с вечно глупо удивлённым взглядом. В классе его не любили за его мелкие пакости, за его несусветную глупость -- он почему-то вечно "не догонял", Например, чему смеются, или что отвечать на заданный ему вопрос. Ещё мальчик любил покушать, причём, на уроках. Низко опустив голову к крышке парты, он доставал из парты шмат колбасы и хлеб, и принимался украдкой есть, за что ему и попадало часто, особенно от математички Надежды Андреевны, и без того не любящей детей. Так вот, это Саша Русаков! Сидит он за первой партой по причине слабого зрения. И, кажется, ему нравится одноклассница Надя Гладкова. А вернее, её косы, змеящиеся по спине, которые таки и хочется дёрнуть… Да, так же хочется, что он всякий раз с нетерпением ожидал звонка на перемену!
              Вот и сейчас, он полностью поглощён своими фантазиями, с вожделением представляя, как, по окончании урока, незаметно подкравшись к девочке, с восторгом дёрнет её шелковистую косу, а ещё лучше – обе, и как ей, будет больно...  Забыв обо всём на свете, он вообразил этот момент так ярко, что от удовольствия захихикал до слёз, распластавшись грудью на парте, и качая головой. И тут же, внезапно опомнившись, оглянулся.
           Глаза ребят удивлённо округлились. Но поскольку мальчик плохо видел, то, естественно, не заметил пристального к себе внимания одноклассников, как не заметил и предупредительно грозный взгляд учительницы. Видимо, вполне успокоенный, и абсолютно не замечая строгого взгляда Марьи Павловны, он снова благополучно погрузился в свои грёзы, совершенно забыв, что находится на уроке. И снова воображение настолько увлекло его в мир  фантазий, что он захихикал ещё более безудержно.
            Одноклассники, было затаившиеся, словно предвосхищая этот момент, тут же откликнулись взрывом смеха. Саша, испуганно оглянулся, сосредоточенно разглядывая смеющихся ребят с видом, простите ,бодливой  бурёнки, чем-то вдруг озабоченной. Так и не поняв, чему они смеются, но, не желая выдавать своё непонимание причины смеха, и решив приобщиться к общему заразительному смеху ребят, было затихающему, словно захлебывающемуся от него, он снова захихикал – так, на всякий случай. А вдруг он пропустил что-то смешное, слишком увлёкшись картинками в своём воображении?
              Класс словно ждал его реакцию, и снова покатился со смеху. Марья Павловна смотрела на своих учеников уже в растерянности, кривя губы, будто пытаясь сдержать собственный смех. Мальчик насторожился и, перестав хихикать, принялся с подозрением разглядывать каждого из ребят, пытаясь понять – чему же они смеются. Наконец, недоумевая и растянув рот в глупой улыбке, вдруг вновь захихикал, чем вызвал, теперь уже, гомерический смех. А он, прерываясь на мгновения, хихикал вновь и вновь. Но хихикал он тогда, когда ребята, утомившись от всепоглощающего смеха, затихали. Никакие увещевания и окрики не могли остановить эдакую вакханалию смеха! Смеялись они долго, до изнеможения. У ребят уже не было сил ни смеяться, ни остановиться от столь безудержного и столь заразительного смеха.
               Наконец, учительница, всё же подавив усилием воли свой порыв к смеху, грозно крикнула:
               – Русаков, дневник на стол!
               И иллюзии, и приподнятое настроение из чувства солидарности с одноклассниками, и даже недоумение вмиг разлетелись в осколки.
               – А ч-ч-чё, я? – мальчик, теперь, уже испуганно втянув шею, растерянно переводил взгляд на учительницу, затем, на всё ещё смеющихся одноклассников и снова на учительницу.
                – Русаков, я Вам сказала – дневник на стол!
Класс замер. Мальчик, поёрзав за партой, вытащил из ранца дневник и нехотя поплёлся к столу. Положив дневник на стол перед Марьей Павловной, под её строгим взглядом, он повернулся к классу, замершему на какое-то мгновение. Пожав плечами, словно осуждая и её, и одноклассников, он, под новый взрыв хохота ребят, понуро опустив голову, поплёлся на место
                – Стоять, Русаков! Я не отпускала Вас. Возьмите свой дневник, и дайте прочесть родителям, что там написано! И без родителей в школу не приходить! А теперь, марш домой, за родителями!

11.11. 2013 г.
                                                          В мире грёз 

               Этот случай произошёл в том же шестидесятом году и в том же классе.

              Таня Кузьмина, в отличие от своей сестры, худенькой и бледной, была полной, плотно налитой и телом, и румяными щеками. Походка её была чеканной, словно она всей тяжестью тела пыталась пятками пробить половицы деревянного пола. Такой шаг у солдат по плацу. Она, вполне вероятно, не видела такого зрелища, но, быть может, была солдатом в одной из прошлых жизней? Иначе чем объяснить специфику такой походки девочки? Её отец был кровельщиком, а мама работала поварихой. Нам с вами, дорогой читатель, конечно же, не понятно, почему у этих родителей обе дочери так отличаются друг от друга. А ведь они близнецы. Но беспокоиться по этому поводу не стоит – обе девочки здоровы, и обе по  имеют успех, как в спортивных состязаниях, так и в  играх.
               Их одноклассница Надя, хотя и была успевающей ученицей, была довольно рассеянной и романтичной. Нередко, особенно в погожие весенние дни, она, забыв про всё на свете, разглядывала в колебании едва распустившейся листвы деревьев за окном под дуновением ветерка, загадочные очертания картин, возникавших перед её мысленным взором. Или, задумавшись о чём-то, лицезрея перед собой кого-то из одноклассников, вызванного к доске, она представляла что-то такое непредсказуемое, от чего улыбалась, едва заметно для окружающих. Но, похоже, и сами ребята не прочь отвлечься от обязательных, но таких утомительных занятий на уроках, находя себе неожиданные даже для них самих забавы, нередко вызывая дружный смех в классе.
                – Кузьмина Татьяна, пожалуйста, к доске! 
               Под стремительной и одновременно тяжёлой походкой задрожали половицы. И не только половицы задрожали, но и щёки, и все те части тела, которые имели весьма заметные округлости, что способствовало оживлению одноклассников. Раздались смешки, реплики. Но Таня  будто не слыша раздающиеся смешки, лишь, окидывала презрительным взглядом смеющихся одноклассников.
               – Шагает солдат Швейк.
               – А может, генерал?
               – Ей бы на карате записаться.
               – Хочешь попасть под молотилку, которую она бы точно тебе устроила ногами?

              Вот и сейчас, едва учитель озвучил фамилию Татьяны, как перед  мысленным взором Нади возникла живописная картинка. Что же всё-таки представляла себе девочка? Давайте-ка, попробуем заглянуть в её внутренний мир, вот, хотя бы, сейчас!
            – Вот бы мальчишки протянули скакалку между рядами парт… Она ведь никогда не смотрит под ноги. Споткнувшись о туго натянутую скакалку, Кузьмина так бы грохнулась на пол, что проломила бы его половицы. Нет, не так. Вот бы эта часть пола была бы аварийной, и она под тяжестью тела провалилась бы прямо на математичку, которая никак не уходит на пенсию, не смотря на свой старческий возраст, и издевается над учениками всей школы. Нет, это уже слишком! Это, в конце концов, жестоко – от такого падения пострадали бы обе. И не только они. Нет! Пусть просто упадёт, зацепившись за преграду. Может быть, тогда перестанет топать, будто табун лошадей? Она всё-таки девочка. Хотя, вообще, какое мне дело до неё и её походки?
            Но не успела она прийти к разумному итогу своих мыслей, как услышала треск и грохот. Надя, мысленно стряхнув с себя наваждение от  представленных ею зрелищных картинок, вдруг с изумлением увидела барахтающуюся на полу девочку. Кузьмина пыталась подняться, но почему-то запуталась в бельевых верёвках, протянутых между рядами парт. Наконец, ей это удалось выпутаться из них. Но разгневанная девочка под взрывами смеха и реплик продефилировала мимо доски к выходу, и выскочив из класса, с силой хлопнула за собой дверью. Класс притих. Пауза.
              – Ну, что? Веселье закончилось? Кажется, вам, ребята, понравилось ваше цирковое представление? Кто следующий? Нет желающих? Тогда подумайте – чем вы можете исправить свой поступок! В конце урока скажете мне о своём решении. – Строго окинув взглядом притихших учеников, Альбина Михайловна вздохнула.
              – Ну, что ж, к доске пойдёт Борисов. Сначала он ответит на заданный урок. После ответа, Вы, Борисов, пожалуйста, потрудитесь объяснить всем нам – зачем и почему вы с Логущенко это сделали.
               Краска стыда заливала лицо и шею Нади. Она едва не плакала от стыда. О чём она думала теперь? Вы не подскажете?

12.11.2013 г.