Юрий Петраков

КОНКУРЕНТЫ

Как-то раз Григорьевна, жившая в домработницах в семье отставного полковника Смирнова, принесла с колхозного рынка грандиозную новость.
- От  Маклина сбежала жена! Кукушка! Сбежала и сына не пожалела. Бросила!
Доктор Маклин младший – был личностью хорошо известной в городе. И прежде всего по отцу, которого иначе как профессором не величали. Хотя на самом деле он таковым и не являлся. Отдельные доктора, особо ненавидящие его за большой авторитет среди пациентов, рассказывали, что он и вовсе не имел врачебного диплома. Доводили до сведения компетентных органов о том, что он, выходец из Бердичева еще до революции учился на лекаря в Харькове, но из-за гражданской ничего, кроме сомнительной справки, подтверждающей, что он окончил фельдшерско-акушерские курсы, не имел.
Но как бы там ни было, все больные и страждущие степного донецкого городка желали лечиться у Маклина – старшего. Помнится, в городе имела место расхожая поговорка – если кто-то не знал ответа на задаваемый ему вопрос, то он, не задумываясь, отвечал, - Откуда я знаю? Что я - Маклин, что ли?!
Числился, насколько я помню, доктор Маклин сельским фельдшером. Хотя ему  и доводилось делать несложные операции: удалять гланды и даже – аппендиксы. В основном же он лечил травами.
Но, странное дело, любые попытки добиться запрета на его, Маклина лекарскую деятельность, удачи не приносили.
Рассказывали, что в годы гражданской войны Маклин был начальником санитарного управления Первой конной армии Буденого. А, может быть, вовсе и не первой, а второй. Какая разница! Поговаривали, что как-то в начале тридцатых Маклин, вызванный к умирающему сыну одного из будущих высоких советских чиновников, увидав ребенка, отказал отцу в его лечении, по причине того, что ребенок страдает алкоголизмом. И это заявление подтвердилось. Как оказалась мать этого ребенка, была любительницей зеленого змия.
Но со своим сыном доктору Маклину не повезло. Жена умерла при родах, а ребенок родился горбуном. И никакое лечение ему не помогало. Но, тем не менее, он рос смышленым ребенком. Окончил школу, университет. Стал врачом. Но до отца ему все же было далеко. Да и с личной жизнью ему категорически не везло. Несмотря на то, что его отец слыл самым богатым жителем городка и имел большущий дом в самом центре города, подобрать сыну невестку никак не удавалось.
Судачили о том, что это им кара Господняя за то, что отец сотрудничал с фашистскими оккупантами. Но  трезвые головы резонно приводили контраргументы против подобных измышлений.
- Ну, какое там сотрудничество? Маклин – еврей. И если бы только он попал к ним в лапы, его давным-давно уже не было на белом свете.
- Это все доктор Рылов. Бесится, что к нему больные не идут.
А доктор Рылов и впрямь слыл самым серьезным конкурентом Маклина. Но то, что ему мешало быть первым лекарем города, называлось любовью к злоупотреблению горячительными напитками. Весь городок знал, для того, чтобы операция у Рылова прошла успешно, он должен был выпить две трети стакана чистого спирта.
Но однажды Маклину младшему «повезло». Нашли-таки ему невесту. Вернее он сам ее нашел. В Москве, где он в свое время учился на доктора, познакомился он с дочерью зубного техника Адой. И та, по настоянию родителей согласилась выйти за него замуж. И через год родился у них сынок Миша. И все как будто складывалось у них хорошо, но вскоре старший Маклин вышел на пенсию и оставил наработанную годами практику младшему. Так, что пришлось Аде оставить Москву и перебраться в родовое гнездо Маклинов. И этого, как выяснилось, она простить ему не смогла. Так бы и остался старый Маклин со своими мужичками – мал, мала, меньше, если бы ни кормилица Миши.
Щирая полногрудая хохлушка из ближайшей к городку деревни, так привязалась к малышу, что рано или поздно свершилось то, что должно было случиться. Миша стал называть ее Мамой. А отец обрел, наконец, свое семейное счастье.
Между тем, сын, родившийся у Рылова лет за пять до рождения Миши, вырос оболтусом. И ничего ему не помогало. Ни деньги, коих у Рылова было не меньше, чем у Маклина. Ни здоровья у него и у его родителей. Ни земного, человеческого счастья. Не повезло ему и с женитьбой. Покуда он сдавал зачеты на сессии в Харьковском политехническом, молодая красавица жена его погуливала почти открыто. Как-то раз, вернувшись домой до срока окончания сессии, он даже застал в своей спальне чужие вещи. И по всему выходило, что незадачливый герой любовник во время его возвращения  сбежал через окно первого этажа чуть ли не нагишом. И это в декабре-то месяце! Сердобольные соседки обошли все ближайшие чердаки и подвалы в поисках дамского угодника. Боялись, как бы он не замерз перед самым Новым годом.
 С тех пор прошло немало дней. Рылов младший стал гравером при городском кладбище, освоив нелегкую профессию каменотеса. Миша вырос, выучился на врача кардиолога. Теперь им не было повода для конкуренции. Один – врачевал! Другой – хоронил! Но с некоторых пор, в поисках ответа на сложные вопросы, жители небольшого степного городка в Украине отвечают: Откуда я знаю? Что я - Маклин, что ли?!

ШИВОРОТ,  НАВЫВОРОТ

И за что ж нам такие муки! Прямо, наказание какое то. То в одну сторону все бегут, задрав штаны. То - в другую. То реформируют все что ни попадя. То ругают только что ими же реформированное самыми последними словами. И тут, скажу вам как на духу, никакая Советская или иная власть не при чем. Помню лет тридцать тому назад целую пятилетку переводили управление экономикой страны с трехзвенной системы на двухзвенную. А следующую пятилетку наоборот, с двухзвенной на трехзвенную. Правда, кого, куда и зачем переводили сегодня редко кто вспомнит. А что на нашей памяти касательно перевода к рынку и от рынка к базару, так это мы еще помним. Нахлебались по самые уши. Чуть те самые последние штаны не потеряли.
- Но то в экономике, - скажите вы. На что я вам отвечу, что и в науке и в культуре можно отыскать такие же примеры. Возьмем хотя бы наших сегодняшних соседей, ставших четверть века незалежными. То у них боролись за украинизацию, то против нее. И так по нескольку раз за последние сто лет. Туда – сюда. Сюда-туда. Хотя, как я понимаю, все происходило как бы само собой. Шиворот навыворот. И никто из них в этом не виноват. Хотели то, как лучше.
Помню вначале шестидесятых, а дело было на Донбассе, в одном из небольших шахтерских городков, назначили моего дядьку директором так называемой украинской школы. И не потому, что он был выходцем с Украины. Так уж получилось, что и мой дед, и моя бабка перебрались из Житомира в Сибирь еще до революции. По той самой Столыпинской реформе, которую мы тоже совсем недавно собирались внедрять, но что-то перестали. Видимо, передумали.
И вот родились у них в той Сибири шесть сыновей и одна дочка. Ну, дед с бабой по-украински еще говорили, а вот дети, так те ни бельмеса не понимали. Но школу кончили, отвоевали в войну и выучились на учителей. И решили вернуться на родину. Поближе к теплу, Стало быть, к Азовскому морю. И все пять братьев устроились директорами школ, а шестой, на тот момент был еще не устроенный. А потому согласился на первое попавшееся свободное место – украинскую восьмилетку. А школа и впрямь была неказистая. Всего-то два этажа. Учащихся на один первый класс только то и набрали. И не потому, что в самом городке и во всей прилегавшей к нему округе украинцев не было. А потому, что как рассуждали многие рассудительные родители поступить на дальнейшую учебу, не зная толком русского языка, было невозможно. Вот и получилось, что в семьях и в быту все промеж собой разговаривали на суржике, а учились в русских школах, чуть ли не в три смены. А потому и должность директора украинской школы была непрестижной. 
И вот как-то раз собрались братья вместе и стали решать, что делать с младшим братом. Чем ему помочь. Как сделать его должность престижной. И что бы вы думали? Нашли решение этой проблемы. Аккурат, перед новым учебным годом, когда еще школа пустовала, залез он на чердак и переломил водопроводную трубу. Причем так аккуратно, что никто и не понял, почему вдруг потолок школы внезапно осел и провалился, а несущие стены дали большущую трещину. Так что никакому такому даже самому капитальному ремонту школа уже не подлежала. Вот и переназначили моего дядьку из директоров украинской школы в директора школы новостройки на 1176 учащихся. А поскольку в прежнюю украинскую школу сумели набрать учащихся только на один первый класс, то и школа была переведена в разряд русскоязычных.
А поскольку директор школы новостройки означал тесный контакт со всем руководством района, то и стал младший брат самым престижным директором из всех шести братьев.
Школу он построил. Лет десять отработал в ней, а потом перебрался южнее. К самому Азовскому морю. А еще через пару десятков лет школу пришлось снести.
Оказалось, что она была возведена на опасном участке. Земля из - под нее стала проваливаться в действующую под ней шахту.
Чем все это дело завершилось я теперь и не знаю. Только, сдается мне, что директором новой школы был назначен перед этим кто-то из таких же братьев. И теперь, в этой школе обучают украинскому языку. Все это, конечно и хорошо, и правильно, но зачем каждый раз при этом школу сносить, продолжать реформировать все и вся шиворот навыворот?
  

"Ай да Хваберже!"

 Вот вы спрашиваете: Как научиться жить хорошо? 
         Четверть века назад я бы вам ответил: Хочешь жить - умей вертеться!
 Только не думайте, что я вам говорю это так, с бухты- барахты. Вопрос, знаете ли непростой. Да и Гарвардов мы не кончали
 Дело было в пору ускоренного перестройки развитого общества в застойное капиталистическое бытие.
 Это когда с одной стороны рынок, еще не рынок, но уже не базар. А с другой - базар  еще не рынок, а большая барахолка. Продать с рук можно все или почти все, а купить нельзя ничего, потому как в магазинах хоть шаром покати, и зарплату, непонятно где прокручивают. Так, что на те деньги, которые у вас еще есть сегодня, завтра уже не купить ничего, что можно было купить вчера. Даже на барахолке.
 Большинству из нас, живших в ту не очень прекрасную пору, пришлось выживать, кто как может.
 Одни подавались в челноки. Другие, кто умел хоть что-то мастерить, мастерил. Кто не мог ни мастерить, ни мотаться, шел охранять будущих олигархов, сдавал излишки жилплощади в поднаем заезжим качкам и ларечникам.
 Вот и меня, милостью не спросивших моего согласия, но решивших все за меня, нужда заставила вертеться. Участвовать в переделе некогда общенародного хозяйства в светлое олигархическое будущее.
 На мое счастье, руки у меня росли с того самого места, которое позволяло хоть что-то мастерить. Так что по совету родных и близких решил я заняться изготовлением ювелирных украшений. А поскольку все, изготовленное, кем бы то ни было, в пору тотального дефицита, уходило в лет, то и  времени на раздумье не было.
 Единственное, что меня напрягало – уголовное законодательство, которое никто не отменял. А это 88 статья УК . Ни много, ни мало от семи до пятнадцати. А то и «вышка». Но делать было нечего. Приходилось крутиться. 
 Обнадеживало то, что мои будущие клиенты понимали торжество и трагедию момента, и стучать на меня вроде бы не собирались.
 Но вот однажды ночью в нашу квартиру, находящуюся на последнем этаже пятиэтажного хрущевского дома позвонили. А жили мы в той квартире вчетвером – я с женой и полуторагодовалой дочерью и теща пенсионерка. И поскольку ответственной квартиросъемщицей числилась теща, то и право узнавать, кто и с какой целью ломится к нам  в дом по ночам, выпало ей.
 Ну, а теща, должен вам сказать была – что надо!  Даром что ль войну прошла, да детей вырастила. И в довершение ко всему помнила рассказы своей матери о том, как их когда-то раскулачивали Аркаша Гайдар с Мишей Тухачевским. Вот и не стала она сразу двери открывать, а заглянула в глазок. Не поленилась.
 Заглянула она, значит в него, а там милицейский капитан стоит. Да не один. С ним еще два милиционера.
 Ну, теща, не долго думая, разбудила нас, чтобы сообщить эту неприятную новость.
 Глянул я в окошко, а там под нашим балкончиком еще два милиционера  стоят и на меня снизу вверх, задравши головы, смотрят.
 -  Открывай, - кричат.
 И капитан тоже из-за дверей - открывай - говорит. Дом окружен.
 А я себе думаю: «То же мне, нашли дурака. Хоть на пару часов подольше на воле побуду».
 - Откуда я знаю, кто вы такие, - отвечаю им. Может, вы сюда грабить и убивать пришли. Да и вообще, согласно закону я имею право не пускать вас в квартиру ночью. Вот будет восемь часов, тогда и открою!  Так и проволынил их до утра.
 А утром выяснилось следующее. Через квартал от нашего дома находился райотдел милиции. И кто-то из настоящих воров вынул из патрульной машины лобовое стекло. Вот и кинулся дежурный наряд по горячим следам за жуликами. И привела их служебная собачка к нашему дому, к нашему подъезду. Вот тут –то старший по подъезду и сообщил, что украсть стекло могли только жильцы с пятого этажа. У них еще малыш полуторагодовалый.
 Не долго думая, следаки осмотрели дом. Увидели детские пеленки, сушившиеся на нашем балконе и постучали в нашу квартиру. Остальное вы уже знаете.
 И все-таки преступников нашли. Те все это время сидели на чердаке, рядом со злополучным стеклом.
 Но это уже другая история.
 Да, а Хваберже из меня так и не получился. Зато за пятнадцать лет, которые я мог бы сидеть в тюрьме, я заработал столько, что мы смогли дочь не только вырастить, но и выучить.
  К тому же, на нашем этаже, как выяснилось, жила еще одна пара с ребенком. Только с мальчиком. Но у них балкон выходил на другую сторону. Милиция до них просто-напросто не дошла. Вот такое с нами случилось счастье.