ЕЛЕНА МАТВЕЕВА
ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АЙРИЗИД
(окончание XVII – XVII глава)

XVII
Весна наступила рано. Зима была малоснежная, и снег быстро таял, унося воспоминания о стуже. Степь спешила жить, зеленея каждым кусочком земли, освобождённым от белого покрывала. Пестрели первые подснежники, радуя своими яркими красками людей. Станы амазонок и сколотов сблизились ещё в начале зимы, а теперь между ними пролегли тропы, протоптанные влюблёнными парами. Проведя в долине реки довольно долгое время, амазонки должны были покинуть уютное пристанище.
Зерин заглянула в шатёр Фат. После обмена приветствиями хозяйка пригласила гостью к очагу. Зерин села.
– Что на этот раз хочет моя неугомонная девчонка? – спросила женщина. Её внимательные глаза усмехались, но у Зерин было ощущение, что она уже прочитала все её мысли.
– Не буду притворяться. Что решили Старшие Матери?
– Среди нас нет единства, – вздохнула Фат. – А ты решилась?
– Не скрою, да.
– Тогда зачем спрашивать, если всё и так для тебя ясно? Какая разница, что мы решим?
Зерин пристыженно опустила глаза.
– Не всё, Фат. Моя душа разрывается. Я люблю Сааремата, не могу без него, хочу быть с ним до конца жизни. Но ты мне – как мать, и я буду очень тосковать по тебе. И другие девчонки тоже надрывают сердца.
– И что же ты хочешь? Придётся выбирать.
– Не бросайте нас, помоги, Фат. Если Старейшие Матери, Жрица примут предложение....
– Хочешь переложить ответственность? – перебила амазонка. – Я думала, вы и вправду приняли решение.
– Приняли, Фат, иначе я не пришла бы просить тебя о помощи. Поверь, я знаю, о чём говорю. Совет Старейших молчит, и все готовятся к переходу. Сколоты пойдут за нами, они так решили, ждут только, что мы скажем. Но я знаю, если Старшие откажут, уйдут молодые амазонки и почти все молодые матери. Наше племя не просто расколется, уйдёт большая, молодая часть. Понимаешь, что это значит?
– Ты начала думать? – засмеялась Фат. – Боишься?
– Боюсь. Не за себя. Погибнут не онтдельные люди, а племя амазонок. Я не хочу этого.
– И в чём, по-твоему, выход?
– Если мы уйдём со сколотами, это будут осколки двух племён. Если Старейшие и Жрица дадут согласие принять сколотов, сохранится наше племя. Не будет отступниц, беглянок, предательниц.
– Зерин, тебе нужно узаконить своё отступничество и договориться с совестью?
– Возможно, это так и выглядит, Фат, но клянусь, моя совесть спокойна. Я не считаю себя предательницей племени. Да, я не хочу убивать своего мужчину и наших сыновей, считаю это правильным, справедливым и не чувствую угрызений совести. Я не предаю свой народ, племя, я хочу жить по другим обычаям, и не только я. Мы – те, кто будут продолжать род, те, кто будут защищать своих детей, пасти свои стада и охранять земли. Позвольте нам жить так, как хотим мы. Наши матери привыкли жить иначе, не все могут согласиться с нами или просто не решаются, мы не хотим их бросать. Если Совет и Жрица дадут согласие, это будет означать, что наше племя приняло мужчин. Не мы пришли к сколотам, не они увели амазонок. Наше племя принимает пришельцев, позволяет им жить с нами рядом или среди нас, – Зерин, встав на колени, обняла амазонку: – Фат, прости, что причиняю тебе боль, но, если бы было возможно вернуть прошлое, разве ты отказалась бы от возможности жить с любимым?
Фат не выдержала и обняла Зерин:
– Не знаю, милая моя девочка. Среди Совета нет единого мнения, и уже несколько дней нет Жрицы. Она всегда перед большим праздником уходит в степь говорить с Великой Богиней.
– Фат, если совет скажет "нет", ты пойдёшь с нами?
– Да, моя хорошая. Моя дочь с вами, я не хочу расставаться с ней, и тебя я люблю как вторую дочь. Я сделаю всё, что смогу, и буду на вашей стороне.


Близился полдень. В ярко-синем небе не было ни облачка. Солнце стояло высоко и не по-весеннему жарко сеяло свои лучи. Земля, оттаяв после зимнего холода, нежилась в его тёплых объятиях. В степи у жертвенного камня собрались амазонки и сколоты. Во главе процессии выступали Жрицы и Старейшие Матери. На них были длинные полотняные платья с разрезами на бёдрах и вышивкой на подоле. Талии охватывали массивные пояса из кожаных ремней, украшенных металлическими бляхами в виде голов зверей и сказочных чудовищ. Головы с собранными высоко на затылке волосами украшали кожаные обручи, отделанные бляшками, камешками. С плечей спадали пристёгнутые накидки, окрашенные в приглушенные цвета.
" Интересно, сколько лет этим Старейшим? – подумал Сааремат. – Дряхлыми они явно не выглядят. Самая старшая, Сар, словно богиня, горделиво несёт свою седую голову, а её фигуру, если не видеть лица, можно спутать с фигурой молодой женщины".
Не менее величественно выглядели и жрицы. С распущенными волосами, в таких же длинных платьях, только с другой вышивкой, и в красных накидках, они возглавляли процессию. На голове Верховной Жрицы красовался золотой серп луны, словно поддерживаемый с двух сторон грифонами. У двух её помощниц в волосах - обручи попроще ,в виде золотых серпиков луны на тонких витых обручах. На руках красовались браслеты. Одной из помощниц была Ехсар, вторая – ещё совсем девочка. Остальные амазонки выглядели более скромно. Волосы украшали нитки бус, витые ремни из крашеной кожи, повязки, расшитые бусинками, медными, золотыми, серебряными бляшками, подвесками. На руках массивные браслеты, иногда закрывающие половину предплечья. Большинство одеты в короткие платья, опоясаны широкими кожаными поясами, на ногах – плетёные сандалии. Несмотря на весеннее время, женщины были без плащей, накидок и, похоже, совсем не ощущали свежего дыхания весны. Если не считать, что при них не было ни луков с колчанами стрел, ни дротиков, а только короткие, серповидные мечи у пояса, – они были безоружны. На отдалённых холмах стояли конные охранницы. Чуть ближе расположились амазонки в полном боевом вооружении, одетые в кожаные обтягивающие штаны и панцирь поверх всё того же короткого платья.
Оценив меры предосторожности, Сааремат стал искать взглядом Зерин. Амазонка, увидев его, улыбнулась и кивнула. Сколот не мог отвести от неё влюблённого взгляда. Высокая, длинноногая, крепкая и упругая, как натянутая тетива лука, грозящего послать стрелу. Чёрные волнистые волосы, поднятые хвостом на затылке, давали сходство с норовистой, дикой лошадью, от которой не знаешь чего ждать в следующий миг: убьёт копытом или позволит прикоснуться. Сааремат не мог отвести от неё взгляд, а желание обнять охватывало его, как наваждение. Словно почувствовав, что с ним, Зерин засмеялась и кокетливо поправила повязку на волосах, тряхнув хвостом волос. Его отвлекла музыка.
Возле жертвенника развели костёр. Амазонки опустились на землю, сев на колени и образовав полукруг. Сколоты последовали их примеру. Остались стоять только жрицы. С пением, под музыку флейт и барабанов, они двигались вокруг костра, совершая ритмичные движения, напоминающие танец. Они кружились, поднимали руки к небу, склонялись к земле, изгибались. Вслушавшись, Сааремат уловил основной смысл их пения. Они славили Богиню-Мать, Ночную Деву и просили даровать удачу в охоте, обещая жертвы и верность. Пение и танец оборвались одновременно. Жрицы остановились у жертвенника.
Вышли молодые амазонки, образовав два круга, во внутреннем стояли более молодые, лет пятнадцати, девчонки. Под ритмичную, убыстряющуюся музыку они начали танец. Оба круга двигались в противоположном направлении, менялись местами, разбивались на пары, кружились вокруг костра. Зрители начали хлопать в ладоши в такт музыке,что-то выкрикивая. Сколоты, попавшие под влияние ритма, делали то же самое. Когда музыка оборвалась, наступила невероятная тишина. Танцоры упали на колени. Жрицы взяли жертвенные дары и приблизились к костру. Верховная Жрица заговорила напевным голосом:

Славься, Великая Мать всех богов во Вселенной!
Дети твои пред тобою колени склоняют смиренно.
Дочери Девы сияющей, в небе ночном путь вершащей,
В дар принесли тебе в сердце любовь и почтенье!
Ты обрати свои взоры к землям страны айризид!
Даруй победу в бою и наполни отвагой сердца
Тех, кто в кровавом бою имя твоё прославляет!
Молим, чтоб наши стада тучными были.
Навеки пастбищ сытных просторы для нас сохрани!
Пусть табуны кобылиц легконогих, овец златорунных стада,
Счёта не зная, плодятся в просторах степных.
Зверем, птицей наполни леса, реки рыбой!
Острые стрелы охотниц всегда чтобы цель поражали
И приносили в шатры их добычу большую.
Молим Великую Мать продлить айризид род славный!
И дочерей даровать прекрасных, отважных сердцами.
Ты избери себе в жертву могучих мужей чужеродных.
Мы, твои жрицы, возложим на жертвенник их.
Семя и кровь их послужат основой творенья.
В круге Вселенной незыблемо время вращенья,
И ушедшие снова вернутся к живым.
Мать всех Богов! Мы молитвы к тебе обращаем!
Слово замолви за нас пред другими богами!
Боги Меча, и Огня, и Жилища !
Всех вас в молитвах своих прославляем!
Жертвы приносим Луне и могучему Солнцу,
Ветру, Дождю, приносящим тепло и прохладу.
Мы перед Смертью не ропщем и смело вверяем
В руки её жизнь свою – без упрёков и страха!
Если Богиня удачи от нас отвернётся,
Дай нам погибнуть в бою, не изведав позорного рабства.
Славу возносим тебе, о Великая Мать!
Во вселенной будут вовеки незыблемы воля и слово твоё!
Ибо для всех и всего ты единое в мире начало.
Сердце, как чашу, приносим тебе,
Чтоб наполнить любовью, тем животворным потоком,
Что сердце твоё изливает, даруя жизни рожденье
В этой великой Вселенной!

Жрицы с трёх сторон приблизились к костру, влили молоко, масло, положили овечий сыр, мясо. Костёр, чуть притухнув, затрещал и, выбросив сноп искр, полыхнул пламенем с новой силой. Жрицы вернулись на место.
– Дочери славного племени айризид, освятите своё оружие в очистительном пламени жертвенного костра!
Девушки по очереди подходили с четырёх сторон, внося в огонь свои мечи и беззвучно произнося молитву Великой Богине. Когда они все вернулись на свои места, не торопясь вышла Сар.
– Подойдите, старшие дочери! Вы те, чьих сердец отвага служила нашему народу! Вы показали в бою вашу ловкость и силу, вы объезжали коней, водили стада на сытные пастбища. Вы достойны чести дать жизнь айризид и продлить свой род. Ваше оружие освящено благословением жертвенного костра Великой Богини. Вы можете взять в плен мужчину и ввести в свой шатёр, Богиня благословляет вас!
Девушки, встав на колено, склонили головы и вернулись к своим матерям.
Сар продолжала:
– А теперь, вы, юные дочери, настал ваш срок показать себя своему народу. Те, кто отличится в бою, покажет себя достойно, получит право присоединиться к воинству Великой Богини-Воительницы, а Богиня-Мать благословит вас на продление рода. А теперь, – Сар повернулась ко всем амазонкам, – мы вернёмся в стан, и пусть этот день закончится праздником.
Амазонки встали, но никто не уходил, все переговаривались.
Сааремат глянул на Зерин, и та, кивнув, дала знак.
К Сар подошли три амазонки и сколот. Все замолчали.
– Чего вы хотите? – спокойно спросила Сар. Похоже, она не была удивлена.
– Старейшие Матери и Верховная Жрица! – заговорила Арима. – Мы, матери племени, просим вынести решение. Здесь стоит моя младшая дочь, которую благословили на охоту. Но я знаю, она не пойдёт, как и её подруги. Что делать нам с нашими дочерьми?
– Мы просим Совет Матерей, – сказала Над, – позволить ввести в свои шатры сколотов. Мы сделали свой выбор.
– А мы те, кто родил детей и желает растить их вместе с отцами, – продолжила Зерин. – Мы полюбили их и не хотим расставаться. Просим Совет вынести решение.
– Совет Старейших Матерей, Верховная Жрица и весь народ айризид! – Сааремат почтительно, но с достоинством склонил голову. – Нас привела Любовь, которую излучает Богиня-Мать. Мы просим позволения остаться с нашими любимыми и детьми.
– Верховная Жрица! – Зерин посмотрела ей в глаза. – Ты общаешься с богами и духами и ведаешь великие тайны! Старейшие Матери! Вы мудры и прозорливы! Скажите о своём решении.
Наступила тишина, и все затаили дыхание. Сар посмотрела на Жрицу и Старших, все кивнули. Сар медленно заговорила спокойным высоким голосом:
– Совет принял решение. Пока живо племя айризид, живы обычаи. Чтобы продлить род, женщина берёт себе пленника, и его судьба в её воле. До сих пор их приносили в жертву. Те, для кого святы старые обычаи, вправе поступать так же. Сейчас что-то изменилось. Я не знаю, почему так случилось. Думаю, если Богиня это допустила, значит, так нужно. Возможно, Богиня испытывает нас? Если мы правильно поняли её желание и приняли перемены, она дарует нам удачу. Если мы не выдержали испытания, мы погибнем. Молодые хотят изменений, что ж, пусть будет по-вашему. Девушки, получившие честь продлить род, когда Жрица определит благоприятный срок, вы можете ввести в свои шатры юных сколотов. Теперь вы, мужчины, – Сар повернулась к сколотам. – Нам очень нелегко далось решение. Не скрою, малым перевесом голосов оно родилось, но это окончательно. Вы должны выбрать. Или вы забираете сыновей и навсегда уходите, или становитесь частью нашего племени, принимая наши условия. Двух станов рядом не будет!
– Какие условия? – спросил Сааремат.
– Мы не можем жить так, как живут ваши женщины, и не потерпим такого отношения к себе. Во главе нашего племени, рода стоит женщина, и, если вы хотите жить с нами, вы признаете это и не будете посягать на священное право. Ваши дочери будут свободно решать свою судьбу, доказав племени свою отвагу, силу, ум, сноровку, – Сар повернулась к молодым девушкам: – Это я говорю и о вас, посвящённые. Я знаю, кое-кто свёл знакомство с юношами! – она снова повернулась к сколотам: – А вы, если вправду любите, как рассказываете, ждите, когда ваши избранницы получат право ввести вас в свои шатры. Что скажете, мужчины?
Сколоты тихо переговаривались, и Сааремат снова взял слово:
– Старейшая Мать, Совет и Жрица Великой Богини! Мы с уважением и благодарностью относимся к вашему решению, но кем будем мы для вас? Мы слышали о вас рассказы – они разные. Одни говорят, что вы держите мужчин рабами, другие – что ваши мужья сидят дома, воспитывая детей, готовят еду, шьют одежду, ожидая жён из походов.
Пока он говорил, среди амазонок поднялся гомон, послышались сначала отдельные смешки, перешедшие в общий смех. Старшие Матери сдержанно усмехались.
– Что ж, – с улыбкой сказала Сар, – не мудрено, что вас должен волновать этот вопрос. Признаться, мы не говорили об этом, сделаем сейчас, – она подняла руку, все затихли. – Вы прожили рядом с нами зиму, много рабов вы видели? Двое есть, но и их много, хлопот не оберёшься. Держать при очаге мужей, которых нет, еще сложнее. Мы сами пасём стада, готовим еду, защищаемся от нападений, и если вы будете с нами, вы будете делать то же, что делаем мы. Как вы будете делить дела с женщиной, это ваш выбор. Легенды нашего племени говорят, что за морем – наша родина, там живет наш народ. Я не знаю, как они живут и какие у них законы. Самые старые из нас родились в этих степях и жили по этим обычаям. Конечно, многое изменится с вашим приходом. Кроме одного: Богиня-Мать стоит над своими детьми-богами, мать стоит во главе нашего племени и рода. Мы пускаем вас в свою жизнь. Если вы примете её, оставайтесь. Подумайте.
– Старейшие Матери, Верховная Жрица, мои товарищи сколоты! – начал речь Сааремат. – Я привёл вас сюда, но я не вправе решать за вас. Вы слышали условия. Каждый должен поступить так, как желает его сердце, подсказывает разум. Каждый сам делает свой выбор. Я остаюсь с Зерин, и пусть благословит нас Богиня-Мать, которой мы тоже поклоняемся.
Среди сколотов и амазонок началось обсуждение, перерастающее в шум, послышались выкрики:
– Я согласен!
– Благословите нас!
– Мы пришли за этим.
Сар что-то обговаривала со Старейшими и Жрицей, наконец, она снова потребовала тишины:
– Послушайте меня, сколоты, сейчас вы ради того, чтобы соединиться с вашими избранницами, готовы на всё, а это – очень непростое решение. Нельзя поступать легкомысленно. Сделаем так. Жрица определит благоприятное время, и старшие дочери могут встретиться со своими избранниками. После этого сколоты вернутся к своим, простятся с родными, возьмут всё, что считают нужным, и решат, хотят ли они уйти с нами. Те, кто передумают, останутся дома; тот, кто вернётся, примет наши законы. Нам пора уходить, но мы подождём вас не более двух новых рождений Луны. Мы перейдём Танаис и пойдём туда, где восходит Солнце. А теперь послушайте Жрицу.
– Я не буду многословна. Вы войдёте в наши шатры, и наши боги и духи должны принять вас и защитить племя от возможного зла. Сейчас разведут два костра и вас проведут между ними. Очистившись от старого, вы родитесь новыми людьми среди нас. Амазонки, возьмите своих мужчин и совершите обряд очищения огнём. Жрица Ехсар проведёт вас, встаньте за ней парами.
Появился Тансык, ведя лошадь, нагруженную дровами, и начал раскладывать второй костёр.
Заиграла музыка. На удивление быстро, без шума и неразберихи возникли пары. Зерин взяла Сааремата за руку, сердце её радостно колотилось. Оба, счастливо улыбаясь, бросали друг на друга нежные взгляды и, как заклинания, шептали, что всё будет хорошо. Занятые друг другом, они не сразу заметили заминку, и только затихшая музыка отвлекла их от предвкушения счастья. Пары уже стояли длинной вереницей, но Ехсар подняла руку, прося слова:
– Я хочу просить Совет Старейших, всех матерей и вас, мои подруги! – её голос дрогнул, она замолчала, отыскивая кого-то в толпе взглядом.
Зерин догадалась обо всём и, таща за собой Сааремата, протиснулась между людей к жрице, тут же рядом оказалась и Уарзет. В глазах Ехсар мелькнула радость.
– Я с тобой, – сказала Зерин.
– Можешь рассчитывать на нас, – поддержала Уарзет. – Привести его?
– Вы догадались?
– Не трудно было, – Уарзет нырнула в толпу.
– У меня была мысль сделать это, – сказала Зерин, – но потом я подумала, что ты должна сама решиться, это твой бой. Будь сильной.
– Я буду, – подруги улыбнулись друг дружке.
– Ехсар! – подошла Жрица, тревожно заглянув в глаза своей ученице. – Что случилось?
Их окружили другие амазонки, подошли Старшие Матери.
– Неужели что-то ещё? – устало спросила Сар.
Через толпу протиснулась Уарзет, втолкнув в круг Тансыка.
– Что это значит? – нахмурилась Сар.
– Не сердись, Старейшая из Матерей. Сейчас здесь решается наше будущее. Поэтому я прошу всё племя: дайте свободу этому невольнику!
– Что это тебе пришло в голову? – удивилась Сар.
– Мужчины среди нас могли быть только рабами. Но с сегодняшнего дня всё меняется. Если среди нас будут жить сколоты, почему Тансык не может жить с нами?
– Тансык? – переспросила Фат.
– Да, это его имя, хотя никто так не называл раба. Вначале я хотела просить отдать его мне, и тогда я отпустила бы его, однако сейчас мне кажется, будет правильно просить всех признать его свободным.
– Зачем это тебе? – спросила Жрица.
– Поверь, есть причина.
– Тогда скажи её! – потребовала Сар.
– Если ты всех просишь, говори всем, – поддержала Фат.
– Конечно, я скажу, всем и сейчас, но после того как вы решите судьбу этого невольника. Это – моя просьба.
– Ехсар, мы любим и уважаем тебя, и всё же ты должна понять наше замешательство.
– Сколоты, которых приняли, ничем не отличаются. Разница в том, что он попал к нам ребёнком, и его невозможно было использовать как мужчину, но легко было запугать, сделав покорным. Если одних пленников отпустили, позволили жить с нами, дайте свободу и этому пленнику.
– Ехсар, разница и трудность в том, что он вырос рабом и поэтому...
– Ты права, Фат, – перебила амазонка, в упор глядя ей в глаза, – именно поэтому я и прошу Совет Матерей, всех подруг и сколотов дать свободу Тансыку.
– Я уважаю тебя, Ехсар, и мне достаточно этого. Лично моё согласие я даю. Пусть будет свободен, – сказала Фат.
Тут же Зерин поддержала её:
– Ехсар, окончательное решение за Старейшими, но я, твоя подруга, согласна, пусть Тансык живёт среди нас свободным человеком.
– Я тоже согласна, – сказала Уарзет.
– Я уважаю твою просьбу, – откликнулась Изер.
Со всех сторон слышались слова согласия.
Сааремат тоже понял, в чём дело, и взял на себя ответственность сказать за всех сколотов.
– Мы сами недавно были на шаг от неволи и смерти, поэтому готовы признать Тансыка вольным.
Он тут же получил благодарный взгляд и крепкое рукопожатие от Зерин.
Между тем Сар, отведя в сторону Совет, устроила тихое совещание.
– Что скажете? – спросила она.
– Пусть будет свободен, – сказала Арима.
– Я против мужчин, и если один из них стал рабом, он им и должен оставаться, – возразила другая.
– Это правильно! – поддержала третья.
– Я не вижу особого вреда, если его отпустят, – возразила Арима.
– Он мне безразличен, но этого хочет молодёжь. Смотрите, как распалились наши девчонки!
– Мы и так уже на поводу у них пошли! Не пора ли натянуть повод? Я – против: раб должен быть рабом.
– Зато они показали себя как единая сила, отстояв для себя этих мальчишек. Согласитесь, для будущего – неплохо.
– Вот-вот! Зачем же сейчас рвать коню губы? Не жалейте. Мы в любом случае получим детей, а сколоты, ещё неизвестно, вернутся или нет.
– Правильно, главное, дочери остались. А раб – не больно великая ценность, хотя, возможно, надо было не жалеть шесть лет назад.
– Раз так всё сложилось, я согласна.
Оставались трое. Сар повернулась к Фат.
– Твой ответ я могу угадать, – усмехнулась Старейшая. – Если среди девчонок возмутительница покоя – Зерин, то ты среди старух. Весь Совет разодрала.
– Значит, так угодно Богине-Матери! – уверенно отвечала Фат. – Она нам даёт сыновей, а мы их уничтожаем. Может, пора понять её намёк, голос услышать? Она не только Воительница, но и Мать. Что скажешь, Жрица?
– Этот мальчишка – раб, а не жертва, голос Жрицы не нужен.
– А что скажет Фарн?
– Надо же! Вы ещё помните, как меня зовут? – притворно изумилась Жрица. – Мне все равно, но если этого просит Ехсар, я не могу отказать своей ученице и младшей подруге. Отдайте ей раба, и пусть делает что угодно.
– Нет, – возразила Фат, – она просила нас.
– Тогда – да! – уверенно сказала Фарн.
– Что ж, раба признаём свободным, – заключила Сар. – Пойдёмте, сделаем, что положено и, надеюсь, на сегодня неожиданности закончились.
Старейшие вернулись к жертвеннику.
– Совет Старейших согласен отпустить раба на свободу. Встань на колени! Тансык, в полной растерянности, подчинился. Фат взяла плеть и, держа над головой юноши, переломила рукоять.
– Теперь этот человек – не раб, он свободен и волен сам решать свою судьбу. Встань, ты отныне свободен.
Тансык поднялся, он никак не мог прийти в себя и поверить в реальность происходящего.
– Ты понял, Тансык? – засмеялась Зерин. – Ты свободен!
– И что теперь будет? – неуверенно спросил он.
– Реши сам! – Ехсар счастливо улыбалась. – Теперь ты свободен и можешь делать, что хочешь, идти, куда хочешь.
– Но ты знаешь, мне некуда идти.
– И не надо. Оставайся у нас, – она взяла его за руку. – Я проведу тебя через очищающее пламя костра, и ты войдёшь в мой шатёр. Согласен?
Юноша неуверенно оглянулся по сторонам.
– Об этом можно говорить? – тихо спросил он.
– Конечно, Тансык. Теперь ты – свободен. Никто не тронет тебя, – сказала Зерин.
– Не бойся, если надо, я буду защищать тебя, – Ехсар взяла его за руку. – Главное, чего хочешь ты?
– Ты знаешь, Ехсар, быть рядом с тобой, рядом с вами – единственное моё желание. Я сам хочу защищать вас, но я не смог стать воином.
– Я помогу, – сказал Сааремат. – Обещаю, ты станешь хорошим воином.
– Я думаю, в учителях у тебя недостатка не будет, – поддержала его Зерин.
Сар, наблюдая за этой идиллией, усмехнувшись, сказала:
– Фат, кажется, всё проясняется, нашей юной жрице приглянулся раб. Одно не могу понять, Ехсар, зачем он тебе сейчас? Зерин с подругами хотят растить детей, молодые девчонки спешат, потому что получили право продлить род. У тебя уже есть милая, крепкая дочурка. Я понимаю, если бы вернулся твой пленник, а его нет.
– И не должно быть. Я думаю, он счастлив со своей невестой, возможно, уже с женой. Здесь у него никого нет и возвращаться не к кому, он знает это. Тансык не просто приглянулся мне, – Ехсар обняла юношу. – Я люблю его, а он – меня. Мало того, мы не просто любим друг друга, он продолжил мой род. Я введу в шатёр не только любимого, а настоящего отца "милой, крепкой дочурки".
Это оказалось самым потрясающим. Одни смеялись, другие удивлялись, третьи возмущались, но равнодушных не было. Разве что Зерин с Уарзет удовлетворённо наблюдали за произведённым впечатлением.
– Почему же ты сразу не сказала? – не то изумилась, не то возмутилась Сар.
– Я не могла рисковать его жизнью. По обычаю, раб не может дать жизнь амазонке. Наказание одно – смерть. Разве не так? Что если бы я сказала правду, а вы отказались бы дать ему свободу? С ним бы мгновенно расправились, и я не смогла бы защитить раба. Сейчас он свободен, и никто не может нарушить данного слова.
– Надо же, всех перехитрила! – усмехнулась Сар. – Что ж, бери своего... – она запнулась, – своего Тансыка и, наконец, завершим обряд.

Горели костры, весело треща и выбрасывая в небо снопы лёгких искр. Напевно летела в глубокую синеву молитва Верховной Жрицы, стелились по степи звуки свирелей, звонко, словно перестук копыт, катилась дробь барабанов. Вереница пар во главе с Ехсар и Тансыком, держась за руки, медленно прошла между кострами. Образовав два перетекающих круга, змейкой обошли вокруг костров девять раз. Встав в общий круг, пары разорвались, мужчины, под ритмичные удары барабана, девять раз прокружились вокруг костра. Обряд очищения закончился.

XVIII
Прошло время. Согласно Луне, Верховная Жрица назначила срок, благоприятный для встречи. Юные амазонки и сколоты заключили союз любви. Объединили свои шатры с любимыми и молодые матери. Дрогнули сердца и у старших. Саухал был благосклонно допущен в шатёр эорпаты, сдружившись с дочкой Астхик. Оалхазур и Авдан всё чаще встречались. Когда пришла пора сколотам уходить, амазонка не отдала ему сына, позволив вернуться в её шатёр. Близнецы, не желая разлучаться, невольно сближали родителей, вынужденных находиться рядом. Мать Изер, смирившись, отпустила дочь в кибитку Гурда. Зерин с Саарематом, наконец, остались одни в шатре, утопая в нежных волнах любви и строя планы на будущее. Многим из них суждено было сбыться. Сколоты вернулись в своё племя, взяли свою долю наследства и отправились в обратный путь. Присоединились к ним и другие соплеменники, по разным причинам решившие искать удачу и счастье на стороне. Сааремат забрал свою мать и, волей судьбы, снова возглавил отряд. Сколоты, вспоминая о части отколовшегося и ушедшего за эорпатами племени, называли их саарематами. Перейдя Танаис, в знойных степных просторах родилось и окрепло новое племя, дети которого стали безраздельными хозяевами степей. Их внуки, снова перейдя Танаис, мощной волной прокатились на запад. Они дошли до Понта и Керавнийских* гор. Их правнуки угрожали своей мощью великим державам Запада, один слух о их приближении наводил ужас, повергая в смятение. Их женщины – вольные, как ветер, – мчались на охоту и прикрывали спины своих мужей в бою. Сыновья, рождённые амазонками, были подобны могучим утёсам, в их груди бились отважные сердца. Дочери Луны очаровывали сердца чужеземцев, подобно речному потоку, то загадочно тёмными глубинами, то до дна лёгкой, звенящей прозрачностью вод, манящей живительной прохладой и пугающей своенравностью бурлящего в стремнине потока. Ворвавшись в историю полуденным вихрем, они оставили по себе легенды и загадки, оставшись в памяти людей савроматами или сарматами.
...................................................................................................

Всё это будет потом. А пока приближался вечер, и стан готовился ко сну. Фат, одна из Старших Матерей и начальница стражи, проверив посты, вышла за пределы стана. Солнце клонилось к закату, его лучи, укорачиваясь, исчезали, и всё отчётливее обрисовывался золотой диск. Птицы затихали, степь тоже готовилась к ночи.
На пригорке Фат увидела одиноко сидящую фигуру, подойдя ближе, узнала Жрицу. Она сидела, полуприкрыв глаза, скрестив ноги и обратив лицо к Солнцу. Фат хотела тихо уйти, но Жрица услышала её и, повернувшись, кивнула.
– Прости, Фарн, не хотела мешать, не узнала, – сказала Фат.
– Ничего, – усмехнулась Жрица. – Посиди со мной.
Амазонка присела рядом.
– Никогда у нас не было так шумно. Интересно только, много ли их вернётся? – в раздумье вздохнула Фат.
– Вернутся, – тихо ответила Жрица.
– Ты думаешь?
– Знаю.
– Многие?
– Вернётся больше, чем уйдёт.
– Даже так? – удивилась Фат.
Жрица промолчала. Фат верила ей, всем было известно, что она общается с богами и духами. Её и уважали и побаивались одновременно, но именно поэтому она была несколько одинока. Фат не боялась, и Жрица знала это.
– Ты хочешь что-то спросить? - нарушила Жрица молчание.
– В этот раз тебя не было дольше обычного.
– В этот раз всё не так, как обычно.
– Да, в нашу жизнь вошло что-то новое, неведомое раньше. Не знаю, хорошо ли это?
– Не поздно ли сомневаться? - усмехнулась Фарн. – Ты сама помогла случиться этому.
– Я не знаю, почему. Нет, не оправдываюсь и не жалею, думаю, поступила бы так же. Я не знаю, что это было: отчаянье, тоска и,... – Фат не могла подобрать слов. Жрица, чуть прикрыв глаза, искоса наблюдала за ней, – ...и что-то ещё, я не знаю, как это выразить.
– Любовь, Фат. Ты боишься произнести это слово? Хочешь или нет, но ты оправдываешься.
– Я не чувствую себя виновной. И что ты знаешь...
– Ты знаешь, Фат. Оправдываешься перед собой и мстишь за то, что не смогла сама сделать когда-то давно. Твоя помощь – месть тем, кто убил твою любовь.
Фат не могла говорить, горло будто сжала невидимая рука, в груди пекло, и пульсирующая боль накатывалась, словно волны на берег. Она закрыла глаза, потому что помимо её воли их заливали слёзы. Молчание затянулось, и Жрица повернулась к Фат. Волна боли захлестнула её...
– Фат! Родная моя! – прошептала Жрица. – Прости! Я не хотела сделать тебе больно, – она обняла Фат, а та не могла даже сопротивляться, замерев в объятиях подруги. – Прости, я ошиблась. Это не месть, потому что любовь не убита: она живет в твоём сердце.

– Ты не можешь этого знать, – прошептала Фат. – Никто не может знать. Ты немногим старше меня. Кто сказал?
– Никто, – жрица обнимала подругу. – Я была самой младшей жрицей – помощницей. Я слышала разговоры Старейшей Матери и Жрицы, мало что поняла, да и не старалась. А сейчас я словно увидела, что было. Прости, я говорила не думая, со мной бывает такое. Поплачь, будет легче.
– Не хочу. Не будет легче. Я не думала, что всё так получится, но не хотела, чтобы Зерин страдала, как я.
– Тебе это удалось.
– Не знаю, Фарн. Что их ждёт? Будут ли боги благосклонны к ним?
– Будут. Я видела. Великая Богиня-Мать показала мне. Там, за Танаис, родится славный народ, наши дети и внуки умножат и укрепят делами славу и расселятся по всей степи, рождая новые племена и народы.
– Значит, мы правильно поняли желание Богини, и её гнев не обратится на отступниц?
– Богиня слишком велика, чтобы наши дела вызывали гнев. То, что мы сделали, не плохо и не хорошо. Так случилось.
– Не понимаю, – амазонка тревожно всматривалась в глаза Жрицы.
– И не надо, Фат. Богов трудно понять. Они бессмертны, им не ведомы страдания. Они по-своему любят нас. Богиня-Мать прощает наши ошибки и не лишает своего покровительства.
– Это говорит Верховная Жрица?
– Да, Фат. Жрица, которая видит и слышит, иначе я просто слепо последовала бы обычаям, и Сааремат первым бы лёг на жертвенник.
– Что ж! - глубоко вздохнула Фат. – Мне трудно понять, но я верю тебе. В конце концов, главное, что амазонки не погибнут, наш народ будет жить.
– Амазонки? – усмехнулась Жрица. – Амазонки исчезнут.
– Так ты же сказала, что видела...
– Я видела наших потомков, и женщины их были в бою рядом с мужчинами. Но это другой народ. Амазонок больше не будет. Их уже нет!
– Что же убило их? – потрясённая, Фат едва могла говорить.
– Любовь, – усмехнулась Жрица.
– Это – невозможно, любовь не может убить.
– Первый удар – любовь к мужчине, второй – к ребенку-сыну. После этих двух третий – не нужен. Мы – последние, Фат. Вместе с нами уйдут в легенду и амазонки, – Жрица обняла подругу. – Не грусти, Фат, не стоит. И, знаешь, ты всё же права. Любовь рождает. Она убила обычаи наши и сколотов, но рождается новое племя. Живы Зерин, Ехсар, твоя дочь и все остальные, они – счастливы, и никто не догадывается, что амазонок – нет. Они уйдут, так же незаметно, как ушли айризид.
Солнце склонилось к горизонту, превратившись в яркий малиновый диск, и уже не слепило глаза. В его мягких предвечерних лучах загорелся узкий серп Луны. Жрица указала на них.
– Аризид – дети Луны, Богини-Женщины. Солнце – носитель мужской сути. Они царствуют в разное время, но сейчас они встретились. Разве это не добрый знак?
Приятная прохлада, предвестник ночи, заполоняла степь. Ветер стих, и ни одна травинка не шелохнулась, нежась в объятиях вечернего покоя. Дневные обитатели уже засыпали, а для ночных ещё не настал час, и на короткое время звенящая тишина воцарилась в степи.
На холме, провожая вечернюю зарю, сидели, обнявшись, две айризид. Последние айризид - народа, уходящего в легенду.




ПРИМЕЧАНИЯ

В тексте использованы осетинские, чеченские, ингушские имена и названия явлений, предметов, которые могли бы использоваться в качестве имён. Идея заключается в преемственности звеньев в цепочках:

I
Скифы Амазонки
\ /
савроматы
|
аланы
|
осетины
II
Матриархальные народы Малой Азии
(Хаты?)
|
Амазонки
Гаргарейцы
|
Чеченцы
Ингуши
Основой является принадлежность языка предков и потомков к иранской группе - в первом случае, к нахской - во втором. Таким образом, наиболее древние имена современных народов могут являться поздними формами имён предков.
Общими особенностями возникновения имён у древних народов были:
- имена-прозвища, отражающие особенности внешности, черты характера, речи;
- порядок появления в семье;
- отношение родителей к ребёнку;
- имена-обереги от злых духов;
- перенос особенностей животных, растений, явлений, предметов, полезных человеку;
- на первоначальном этапе употребление одинаковых имен для мужчин и женщин.

Астан - ос. - нас восемь
Астхик - ч-и. - звёздочка
Авдан - ос. - нас семеро
Арима - скиф. - первая
Батта - ч-и. - лунная
Байир - калм. - радость
Гурд - ос. - рождён
Ехсар - ос. - мужественный
Зерин - ос. - золото
Изер - ос. - вечер
Маела - ос. - от Мама (е) ла - чтоб не умер
Нар - ос. - рассеивающая
Оалхазур - ч-и. - птица
Сар - ос. - голова
Саухал - ос. - черноволосый
Сааремат - ир. - опоясанный мечом
Тансык - тюрк. - желанный
Тар - ос. - тёмный
Уарзет - ос. - любите
Фидар - ос. - крепкий
Фарн - ос. - счастье
Фат - ос. - стрела
Цара - ос. - пусть живёт

* * *
Вайнахское слово "маьхкари" и "йоIари" имеет одно понятие, означающее "девушки". Если эти слова разделить по смыслам, то получается следующий расклад: "мохк-ари", "мехка-айри", "мехка-эри", "йоI-айри", "йоI-эри", "йа-Iа-эри". Первое слово "маьхкари" ("мехкаэри") состоит из двух понятий, один - "страна" ("мохк-", "мехка-"), а второе, означает "войско" ("-эри", "-айри"). Если соединить эти два понятия, то это означает "страны войско" ("мехка эскар").
Если объединить слова "мехкари", "йоIари", то получится новое слово и новое понятие "войско страны дев" ("мехка йоIари", "мехка-я-Iа-эри").
Упоминаемые Страбоном и другими античными авторами девушки-воительницы имеют древнегреческое название "амазонки". Так как на хурритском языке тех времён, женщину называли "зид", которая у вайнахов сегодня звучит как "зуда", то имя "амазонки" в переводе может означать как "мехка йоIарий" ("войско страны дев", "мехка-я-Iа-эри").Конечно, было бы правильнее, назвать сегодня тех амазонок на древнем диалекте "Адамохкзид" ("а-да-мохк-зид").
Хамзат Асламбеков
Исходя из этого: " айризид" -" войско женщин".
* * *
Савроматы (сарматы)
- по свидетельствам историков, как народ, сформировались в поволжско - приуральских степях в конце IV в. до н. э. Продвигаясь на запад, они ко II в. до н. э. заняли степную часть современной Украины. К I в. н. э. они вышли на дунайские границы Римской империи. Образ жизни их был подобен скифскому - скотоводы, кочевники и воины. 600 лет держали они в ужасе античный мир. В античных, а на их основе в некоторых современных статьях эти народы объединяют под именем скифов. Основным отличием сарматов является матриархальный уклад. Ещё греки называли их женоуправляемыми. Современные археологические исследования говорят, что четвёртая часть степных могильников северного Причерноморья - женские. Женщины были погребены в боевых доспехах, с оружием, некоторые имеют следы боевых ран. Получается, что каждым четвёртым воином была женщина.
*Сколоты - самоназвание скифов.
*Танаис - Дон.
*эорпаты – скиф. - мужеубийцы
*Керавнийские горы - Кавказ