ЕЛЕНА МАТВЕЕВА
В ОТСВЕТАХ ПЕРВОГО КОСТРА
(окончание)
XIII

Наступило утро, неотвратимо приближая момент прощания. Башня высилась серой громадой, накрывая тенью весь небольшой двор, со всеми постройками. Нолла медленно всплывала, просвечивая через кроны деревьев, отбрасывая косые тени.
Ральмиз, обнимаясь с отцом, всматривался в знакомые черты лица, на котором время заложило первые борозды морщин. На мгновение возникло сомнение: «Прав ли я?» Именно в этот момент Елзар из дома вывел детей, усадив их на подводу. Вывели пленных звездан. На их лицах застыло выражение отстранённого безразличия. Толчками и окриками их выстроили попарно и связали верёвками за шеи в общую цепь. Охрана окружила пленников, ожидая команды. Подъехав, Ральмиз кивнул Дайкору, и отряд тронулся в путь. Гонард с остатками отряда тоже готовился в дорогу, нолеаны не могли долго оставаться на месте. Придержав коня, Ральмиз оглянулся: отец стоял посреди двора, глядя вслед сыну. Юноша ясно ощущал, что он смотрит именно на него, и сердце защемило.
– Прощай, отец, – беззвучно произнес он одними губами, – прости, если сможешь.
День выдался жаркий. Ни одно облачко не омрачало голубую бескрайность небес. Ральмиз ехал рядом с Дайкором. Это был сравнительно молодой мужчина, темноволосый, заросший густой бородой, которая делала его старше, по крайней мере, на несколько лет. Отец представил его как проводника и начальника охраны, но вел он себя, как хозяин.
«Ну, и пусть! – подумал Ральмиз – недолго осталось, через пару дней всё кончится».
Ему очень не хотелось выяснять, кто тут главный. Между тем, всё это действовало на нервы. Сопровождающая охрана вроде бы обращалась к Ральмизу, но при этом было заметно, что ждут подтверждения от Дайкора. Молчаливый и настороженный, тенью следовал за Ральмизом Арс, успевая покрутиться вокруг пленных, возле повозки с детьми. Отряд двигался перелесками, не рискуя выйти на открытое пространство степи. К полудню воздух нагрелся так, что даже дыхание ветра веяло жаром. Возле родника сделали короткий привал. Пока поили коней и пленных, пополняли запасы свежей, холодной водой, Ральмиз, оставшись один, прилёг на траву в тени низких деревьев. Подошёл Арс, присел рядом:
– Господин позволит сказать?
– Слушаю, – не открывая глаз, сказал Ральмиз.
– Ещё не поздно всё отменить.
– О чём ты?
– Я вижу, как тебе тяжело, господин, потерять отца, друзей, знакомый мир, но ещё не поздно всё оставить как есть.
– Вот ты о чём, – вздохнул Ральмиз. – Оставить не трудно. Но тогда Ильнар с друзьями попадут на рынок и больше никогда им не стать свободными. Конечно, они враги, но эти двое ребятишек чем виноваты? Они никогда не узнают, что значит быть свободным и помочь им некому. Это страшно, Арс… – он опомнился, – впрочем, кому я это рассказываю? Ты лучше меня всё знаешь.
– Да, всё так, но я вижу, господин, как ты переживаешь. Когда всё начнётся, пути назад не будет, а что ждёт нас у звездан – неизвестно. Мне легче, я и так раб, – в нерешительности он смолк.
– Ты хочешь сказать, что будет со мной? Не знаю, возможно, ничего хорошего, и я пожалею об этом, но это будет потом. Сейчас я не могу слышать хлопки плетей, кажется – это меня стегают, не могу смотреть на беззащитных детей, с молчаливым отчаянием в глазах, и не могу видеть эти самодовольные рожи, наслаждающиеся властью. Я не знаю, почему это со мной происходит. Возможно, потому, что ещё не зажили следы от веревок на руках, потому, что моя рана ещё свежая, и я помню, как Леранд лечил меня. Может, я низкий предатель, но мне стыдно видеть унижение пленных и противно разговаривать со своими. Так что, Арс, всё остаётся в силе. Я готов и сейчас всё начать.
– Рано, господин.
– Знаю, поэтому и сдерживаю себя. Кстати, в повозке лежат мечи для звездан: уговорил отца продать, как редкое оружие, в этом я не соврал. Присматривай за ними.
Разговор прервал подошедший Дайкор.
– Пошёл отсюда, – бросил он замешкавшемуся Арсу. Юноша, поспешно вскочив, убежал. – Ральмиз, по-моему, этот мальчишка обнаглел. Крутится под ногами, лезет куда не просят, раз десять его шугал. Расселся в присутствии хозяина без всякого почтения. Давай, пока поят коней, прикажу его высечь, слегка, меньше бегать будет, а дома уже по-настоящему накажешь.
– Дайкор, – Ральмиз открыл глаза и старался говорить спокойно, – это мой раб, и давай я сам разберусь, что с ним делать.
– Твой отец никогда не допускал такой наглости.
– Мой отец нанял тебя проводником и не позволил бы давать советы. Поэтому потрудись не совать нос в мои дела и займись своими обязанностями: охраной, надсмотрщиками и пленными, а мальчишку оставь в покое. Я не испытываю удовольствия, когда при виде меня у рабов дрожат колени, – пожалуй, последнее он зря сказал.
– Это что, – зло прищурился Дайкор, – плен у звездан таким добрым делает?
– Это служба в передовых отрядах армии жизни учит! А те, кто по тылам шныряет, только на рабах и могут силу показывать!
– Конечно, – усмехнулся Дайкор, – тебе виднее!
Ральмиз едва сдерживал бешенство, проводник ушёл. Вернулся Арс:
– Он отомстит, – тихо сказал юноша.
– Будем надеяться, не успеет.
Отряд продолжал свой путь. Ральмиз снова ехал рядом с Дайкором, оба молчали, но юноша чувствовал, что это временное затишье, – и не ошибся. Довольно скоро сзади возник шум, охрана и надсмотрщики окружили пленных. Ральмиз подъехал к толпе, перед ним расступились.
– Хозяин, пленный теряет сознание, – сообщил надсмотрщик, – слабым оказался. Прикажешь убить?
Ральмиз, сохраняя спокойствие, взглянул на лежащего пленника, это был Дангар.
– Этот пленный достаточно крепок, просто кто-то над ним добросовестно потрудился, а на такой жаре не удивительно, если и мы начнём падать. Положите его на подводу к детям. Арс, присмотри за ним, с тебя спрошу!
Все стояли молча и неподвижно.
– Я велел что-то непонятное? – грозно спросил Ральмиз.
– Твой отец, – подал голос Дайкор, – был бы недоволен, он всегда добивает слабых пленных, они задерживают движение, а время не ждёт.
– Мой отец, – назидательно сказал Ральмиз, – поручил мне доставить товар на место в целости, я решаю судьбу пленных! Вам платят за охрану, и напомню: за каждого доставленного пленного! Прирежьте его – и считайте, что вы выбросили ваш заработок за раба. Если вам не нравятся условия – возвращаемся, и я наберу другой отряд! Итак, кто не доволен? – посматривая друг на друга, воины молчали. – Последний раз приказываю: положить пленного на подводу! Живо!!! – рявкнул Ральмиз, и это, наконец, возымело действие. Убедившись, что приказ выполнен, юноша вернулся на своё место. Дайкор встретил его ядовитой усмешкой.
– Этак все рабы попадают, чтобы их везли.
– А так они все попадают, если их перебьют. Интересно, кого приведём на продажу?
Дайкор молчал, но Ральмиз знал: победа временная.
Наступивший вечер дохнул желанной прохладой, возвращая к жизни измученных людей. До темноты нужно было успеть устроиться на ночлег, и Ральмиз приказал остановиться. Развели костры, готовили ужин. Проверив, как устроили пленных, взглянув на больного и детей, юноша поел принесённую Арсом еду и, завернувшись в плащ, прислонившись к дереву, мгновенно заснул. Снилась ему Ильнар, отец, дом. Разбудил его Арс. Мальчишка тряс его и звал, умоляя проснуться.
– Господин! – раб был перепуган. – Звездан очнулся, они взяли его к костру, он падает, не может идти, они убьют его.
Сна как не бывало, Ральмиз бросился к костру. Нолеаны прибывали в весёлом настроении. Кое-кто придрёмывал, но большинство жаждали развлечений, нетрудно было догадаться, какое развлечение они могли придумать. Дайкор, разгорячённый вином, хохотал громче всех. Пленник, с заломленными за спину руками, стоял на коленях, он пытался сохранить гордый вид, но ему давалось это с трудом. Дайкор, обходя вокруг него, вызывающе поигрывал плетью.
– Что здесь происходит!? – заорал Ральмиз. – Кто позволил пить вино?
– О! Смотрите! Хозяин наш пожаловал! – его поддержал общий хохот. – Проснуться изволил!
– Я спрашиваю: в чём дело? – Ральмиз готов был взглядом разорвать Дайкора.
– Ничего страшного,… хозяин, – притворно миролюбиво ответил проводник, – решили по пустякам не беспокоить тебя. Этот пленный будет обузой в дороге, а в результате за него ничего не возьмёшь.
– Я вроде бы ясно сказал: решаю тут я! Мой отец…
– Твой отец, – перебил Дайкор, – при мне приказывал избавляться от слабых, что бы не задерживаться в дороге. Я не раз водил товар, я знаю, этот пленный ничего не стоит! Значит, он умрёт! Непонятно, почему тебя так волнуют эти мелочи?
– А мне непонятны столь тщательные приготовления, если просто нужно прирезать пленного!
– А вот это не твоя забота, – осклабился Дайкор, – как мы его прикончим!
– Я сам знаю свои заботы. Твоё дело вывести отряд безопасной дорогой, их дело – охранять от нападения, надсмотрщикам – следить за пленными. Последний раз говорю: я здесь хозяин, и без меня никто не смеет ничего решать! Я приказываю оставить пленного в покое. – Он рывком поднял звездана и поволок к повозке. Когда они оказались на достаточном расстоянии, Дангар тихо сказал:
– Ты не убедишь их, Ральмиз, пусть я умру, но тогда ты сможешь помочь остальным. Умоляю, уступи им меня, они не успокоятся, пока не получат кровь. Спаси остальных.
Но у Ральмиза уже потемнело в глазах от злости.
– Замолчи! – прошипел нолеан. Сдав пленного на руки перепуганному Арсу, он вернулся к костру.
Настроение нолеанов изменилось, они встретили его мрачным молчанием. Дайкор, расставив ноги, принял устойчивую позу. Ральмиз понял, что без потасовки не обойдётся, что ж, он не боялся, может, это расставит всех по местам.
– Мы требуем объяснений, Ральмиз.
– Я не обязан объясняться с тобой.
– Ошибаешься! Мы не собираемся подчиняться приказам, которых не понимаем.
– Ваше мнение не учитывается. Сейчас командую я, от вас требуется подчинение!
– Нет, тут ты кое-что не учёл, великий командир, мы не в армии! И здесь люди, которым надоело молча выполнять тупые приказы, пополняя чей-то карман: мы решили взять свою долю от этой войны.
– Вам платят за охрану товара и подчинение!
– Не ты платишь! Твой отец, умный человек, с ним у нас никаких разногласий не было. Он брал своё, но всегда уважал наши желания, мы прекрасно ладили. Тебя мы не понимаем!
– Я не нуждаюсь в вашем понимании.
– Зато мы нуждаемся. Лично я уже понял, почему Елзару ты показался подозрительным. Смотрите, какая у него нежная забота о рабах! Это тебя звезданы так напугали, что ты их и пленных боишься? А может, тебя и в плен не брали, ты сам сдался?
– Это ты трус, вместе со своим белоглазым! Шарите, как шакалы, хватая кого послабей, измываетесь над ранеными, заглушая страх. Ты дай меч любому из них, вот тогда узнаешь, чего стоишь! Ты связал раненого и думаешь – герой? Трус ты, падальщик смердящий!
– Я убью тебя! – завопил Дайкор, его глаза налились кровью, а рот исказился злобным оскалом.
– Не сможешь! Я воин, а ты путаешь меч с кухонным ножом. Ты только и умеешь плёткой рабов пугать, а связанному пленному кишки выпустить – самый большой подвиг!
Мечи выхватили одновременно. Дайкор обрушился с силой горной лавины, орудуя обеими руками. Но Ральмиз спокойно уклонился от удара. Опасность мгновенно отрезвила его, мобилизовав все силы. Дайкор был сильнее, но Ральмиз имел опыт воина. Он всё чаще наносил удары, раня противника. Дайкор, как раненый кабан, приходил всё в большее бешенство, теряя самообладание и едва уворачиваясь от ударов. Опыт победил: Ральмиз, вроде бы нечаянно, раскрылся для удара – и противник не замедлил попасть в ловушку. Ринувшись изо всех сил, он налетел на меч, получая смертельный удар. В последний миг выражение ненависти на лице сменилось изумлением, он стал заваливаться вперёд; Ральмиз, оттолкнув тело, вытащил меч. Хлынула кровь. Тяжёлая тишина повисла над поляной, смерть мгновенно отрезвила всех, люди замерли в растерянности, не до конца осознавая случившееся.
– Так будет с каждым, кто посмеет устанавливать свои порядки! – жёстко сказал Ральмиз. Он не знал, какие злые силы вызвал к жизни.
К убитому подбежали несколько человек, словно не веря в случившееся. Когда сомнений не осталось, один из них крикнул:
– Он действительно мёртв! – он медленно поднялся. – Ты убил своего из-за этой звезданской погани?!
– Ты, – поднялся второй, – не дал добить подыхающую падаль, а ни за что убил своего парня? Слышите!? – заорал он, – Этот убил своего! Он предатель!
Без всякой команды они вместе бросились на Ральмиза. Отскочив, юноша выхватил из костра горящую палку и очень удачно хлестнул ею противника, тот заорал, закрывая обожженное лицо. Второго он встретил мечом, полоснув по руке, одновременно сдерживая своим горящим орудием третьего. Минутное замешательство сыграло в его пользу, отбросив палку: он подхватил меч убитого и принял стойку.
– Ну, что, шакалы, поучить вас, как нужно держать меч? – осматриваясь, он повернулся вокруг себя. – Вы мне дорого заплатите!
Когда на него ринулась толпа, он уже ни о чём не думал. Орудуя двумя мечами, он держал основную массу нападающих на расстоянии и наносил удары наиболее смелым, высунувшимся из толпы. И всё же его постепенно оттесняли от костра. Ранения разъяряли нападающих, они всё больше смелели и наседали на юношу. Обороняясь, он чувствовал, что его спина остаётся незащищённой, сосредоточившись на ближайших противниках, не замечал, что происходит дальше. Между тем, среди нолеанов началась странная сутолока, послышались крики. Ральмиз почувствовал спиной чьё-то присутствие, но не успел повернуться, услышав крик:
– Я спина, Раль!
Ильнар!!! Её голос он узнал бы из сотен! Он вселял надежду и уверенность. Ряды нападающих быстро редели, куда-то рассеялась вся толпа, и теперь уже Ральмиз различал сражающихся звездан. Оглянувшись на миг, он увидел звездану– и не узнал её. Застывшее лицо, не выражающее ни страха, ни ненависти, движения настолько размеренные, что казалось: нападающие, соблюдая очередь, сами прыгали на её меч. Она сама казалась оружием.
Сравнительно скоро бой кончился. Ральмиз повернулся к девушке в порыве восхищения и благодарности, желая заключить в дружеские объятия. Хорошо, что он не успел спрятать меч, и было чем остановить мелькнувший с непостижимой быстротой меч звезданы.
– Ильнар! – Ральмиз отскочил в сторону. Взгляд девушки постепенно менялся, становясь осмысленным. Наконец, вздохнув, она опустила оружие, нолеан всем телом почувствовал, как она расслабилась.
– Прости, Раль, не хотела, но и ты тоже виноват.
Сзади послышался смешок Леранда:
– Что, Ральмиз, нарвался? – он похлопал обалдевшего нолеана по плечу. – Она ещё воюет. Не удивляйся, считай это первым знакомством с волчицей.
Звездан отошёл, а Ильнар, улыбнувшись, пристроила меч на поясе, ножен не было, не до них было.
– Раль, – она шагнула к юноше и обняла, крепко прижав к себе, – спасибо! – шепнула на ухо, и жаркий дурман охватил нолеана. – Я вечная твоя должница.
– Брось, Ильнар, если бы не ты со своими звезданами, не знаю, чем кончилось, – он ответно обнимал девушку, смущаясь и млея в её объятиях.
Пыл боя ушёл, напряжение уступило место усталости, и Ральмиз опустился на землю. Только сейчас он до конца понял всю безрассудность своего поступка, и последствия его сиюминутного гнева.
– Меня не благодарить, а ругать надо, – искренне винился он, – опять я вспыхнул, как сухая солома. Страшно подумать…
– Не кори себя, всё хорошо закончилось, только боги знают, что должно случиться, люди живут и действуют согласно моменту. Хотя, надо согласиться, ты действительно вспыхиваешь мгновенно, как сухая сосна. Спасибо Арсу. Пока все следили за твоим поединком, он правильно сообразил, чем всё обернётся, перерезал наши верёвки и показал, где оружие. Мы едва успели.
– Господин! – вдруг послышался восторженный вопль. – Получилось! Они свободны! – Арс бежал чуть ли не подпрыгивая. Он с разбега бухнулся между звезданой и Ральмизом, повиснув, обнимая обоих. – Получилось, господин… – и тут, опомнившись, он осёкся, поспешно убрав руки.
Ральмиз с интересом наблюдал за ним. Мальчишка совсем смутился, растерянность его перешла в испуг.
– Прости, господин, я забылся, это я… я… – он сник, опуская голову.
– Это ты от радости, Арс, от радости, – улыбнулся Ральмиз, обнимая его. – И не смущайся, ты вёл себя как герой, это по праву и твоя победа.
– Значит, – раб с надеждой поднял глаза, – господин не сердится?
– На тебя не за что сердиться! Разве только за то, что зовёшь меня господином, я уже говорил: какой я тебе господин? Ну, пугнул я тебя тогда ночью в коридоре, так, по правде сказать, это я со страху. Может, отец и не поверил бы тебе, но планы мои сильно нарушились бы. Да и тебе ли бояться? – он ободряюще хлопнул его по плечу. – Ты вёл себя как настоящий воин!
– Какой я воин, – смутился Арс, – совсем не умею держать оружие.
– Ну, это не проблема, – усмехнулся Ральмиз, – я сам тебя научу, но при одном условии: перестань называть меня господином. Не могу я учить раба воевать! Понял?!
– Да, господин! – восторженно воскликнул Арс.
Ильнар повалилась от смеха на землю, Ральмиз тоже, не выдержав, прыснул, Арс смущённо улыбнулся:
– Я привыкну, – тихо сказал он, – только научи меня сражаться.
Звезданы собрали оружие, согнали коней, взяв воду и еду. Наспех смыли кровь и перевязали раны. Повозки бросили, посадив детей в сёдла. Нужно было как можно дальше уйти от этого места. Не дожидаясь рассвета, они двинулись в путь.

XIV

Два дня, не считая коротких привалов, чтобы дать отдых коням и детям, мчались беглецы. Даже ночью, если попадалась хорошо заметная в темноте дорога, они старались не останавливаться. Они летели вперед; звуки леса, сияние Ноллы в небесной сини и даже запах дорожной пыли, вздымаемой копытами коней, пьянили ощущением свободы. На третий день далеко на горизонте показалась очередная сторожевая башня. Измученные люди нуждались в отдыхе. Ильнар, возглавившая отряд, колебалась. Нужна была разведка, поэтому она собрала всех.
– Давайте решим, кто пойдёт, только оцените опасность и свои силы без излишнего геройства.
Сразу вышли Леранд с Барундом, звезданом, с которым их свёл плен. Ильнар не успела ответить, подал голос Ральмиз.
– Ильнар, пошли меня. Во-первых, согласись, я сейчас крепче всех,
во-вторых, если там нолеаны и я попадусь, – выкручусь.
– Хорошо, только с тобой пойдёт кто-то из звездан.
– Понимаю, вы мне не верите.
– Не понимаешь! Если там звезданы, тебя могут убить раньше, чем ты рот откроешь. И пойду с тобой я – женщина. Если там наши, мне доказывать ничего не придётся, а общий язык с тобой, думаю, найдём. Леранд, ты командуешь отрядом. Отдохните, но будьте наготове.
За последние дни они впервые остались наедине. Ильнар с удивлением и лёгким испугом прислушивалась к своим чувствам.
«Зачем я пошла? Конечно, доводы разумны. И доказывать, что я звездана, не надо, и с нолеаном мы друг друга понимаем, всё это так, но причина в другом. Боюсь признаться, но кажется, он мне не безразличен. О, Лавор! Как я не заметила, когда это случилось?»
Узкая тропинка вилась между деревьями, не позволяя ехать рядом. Ральмиз оказался впереди, и звездана задумчиво рассматривала его, успевая отвести взгляд, когда он поворачивался.
«И как он может нравиться? Огромный, встрёпанный, заросший щетиной грубый нолеан? Не говоря о его бешеном характере».
Тропинка расширилась, и Ральмиз тут же, придержав коня, поравнялся со звезданой.
– Ильнар, если не секрет, что это с тобой после боя было? – опустив глаза, девушка усмехнулась. – Прости, если, в представлении звездан, не то спросил.
– Нет, Раль, просто не знаю, как объяснить. Я отрешаюсь от всего, есть только бой: удар – отражение, удар – отражение. Я не думаю и не чувствую. После боя это состояние недолго сохраняется, вот ты и нарвался. Наши мужчины знают – и не трогают нас.
– Это только женщины у вас такие? Но почему?
– Это восполняет недостаток физической силы. Нам труднее сражаться.
– Звездана признаёт, что она слабее мужчины?
– Не понимаю, что удивляет тебя? Разве это неправда?
– Но, – нолеан смутился, – как же вы воюете?
– А ты сам этого не видел? – усмехнулась девушка.
– И всё-таки.
– Во-первых, согласись, мужчина мужчине рознь. С таким, как Тенглин, в бою не хотела бы встретиться, вряд ли живой уйду. Сейга быстро разложу на лопатки, с Лерандом повозиться придётся.
– А меня?
– А тебя убила бы.
– За что? – удивился нолеан, а звездана засмеялась.
– Ну, может, ранила. Я хочу сказать, что убить тебя легче, чем победить в борьбе или взять живым. Я уже говорила, если бы ты сражался с женщинами, ты был бы мёртв. Наши мужчины сильнее ваших, не индивидуально, конечно, а в целом, а женщины – как ваш средний мужчина, добавь умение сражаться и мы оказываемся наравне, или почти наравне. Во всяком случае, достаточно, что бы постоять за себя, а в бою дорого стоить врагу.
– Я совсем ничего не знаю о вас.
– Конечно, для нас всё это наша жизнь, а нолеанам до этого дела нет, да и знать не положено.
– Ты права. Но как вы держите в повиновении своих мужчин?
– Держим? Они что, лошади? – тихонько засмеялась звездана. – Поживёшь – увидишь.
«Придётся ли жить…» – подумал юноша.
Ильнар, придержав коня, спрыгнула на землю. Дальше они пошли пешком, скрываясь от возможного наблюдения из башни, уже храня молчание и общаясь знаками.
«Вообще-то, – вернулась к своим мыслям звездана, – щетину легко сбрить, наши обросли не меньше его. Волосы растрёпанные? Наверное, я сейчас не лучше. А волосы у него, надо признать, красивые, интересно, мягкие или жёсткие? Грубый? Но его грубость кончается вместе с боем. Сама я тоже не отличаюсь особой мягкостью. Ага! Кажется, знаю его основной недостаток – он нолеан. Да, это тяжкое обвинение, оправдать его сложно».
Ильнар невольно усмехнулась своим мыслям. Ральмиз, случайно глянув, заметил её и кивком головы спросил: «Что случилось?»
Ильнар качнула головой, сгоняя глупую ухмылку. Ральмиз, не понимая, пожал плечами.
«Позор. О чём я думаю? Разведчица выискалась».
Они были совсем близко от башни и двигались теперь скрытно, короткими перебежками. Почти сразу стало ясно, что в башне люди. Близко подойти было невозможно: вокруг деревья и кусты вырублены, видимо, кто-то обосновался тут давно. Разведчики залегли за более-менее густым кустарником и осторожно выглядывали.
– Ничего не могу понять, – шепнул юноша, – вроде бы не нолеаны, но и на звездан не похожи и женщин нет.
– Давай послушаем, – шепнула звездана.
Ральмиз добросовестно вслушивался в обрывки фраз, всматривался, но понять не мог. Ильнар вскоре подала знак уходить. И они так же тихо отползли и вернулись на тропинку. Отойдя на безопасное расстояние, нолеан спросил:
– Ты поняла, кто они?
– Да, всё в порядке. Это наши, лесные.
– Лесные? Это ваши разбойники?
Ильнар, не удержавшись, рассмеялась.
– В нашем понимании точнее не скажешь. В вашем – не знаю. Сейчас, на войне, это хорошие ребята, союзники, по крайней мере. Тебе они вообще должны понравиться и вызвать уважение.
– Почему именно мне?
– Это мужчины, которые, по разным причинам, не поладили с нашими обычаями. Ушли в лес и живут сами по себе. Может, их и оставили бы в покое – не велика потеря, если бы некоторые из них не уносили с собой детей. За это прощения им нет. Они у нас вне закона. Признаться, им, бедным, достаётся, если их ловят. У них нет права голоса и вообще никаких прав. Именно из-за них рождаются слухи о наших рабах-мужчинах. Когда началась война, они организовались в отряды и выступили против нолеан. Лично я их уважаю за то, что ума у них хватило. Они прекрасно поняли, что нолеаны могли бы ими воспользоваться, обещая венок из звёзд, но в виде рабов – они куда интересней.
– И они не могут вернуться?
– Почему же? Могут. Если подчинятся нашим обычаям.
– То есть главенству женщин?
– Правильно. Мужчина у нас может жить, только подчинившись, другого не будет. Несогласные уходят. Это их выбор, но забирая сыновей, они лишают их права сделать этот выбор самим. За это их и преследуют. Ну, и разбойничают время от времени, когда совсем трудно. Тут тоже спуску им не дают, и убить могут. Хотя, если по-правде сказать, когда человек ленив, брехлив, воровит, и не доволен когда ему сим в нос тычут, вот тогда и рождаются легенды о несчастном угнетённом и униженном парне, вынужденном бежать в леса и горы.
Разведчики вернулись к коням и уже без предосторожностей быстрее помчались к своим спутникам. Новость всех обрадовала и, не скрываясь, отряд направился к башне.
Лесные встретили их в боевой готовности. Шамрад, командир лесных, был уже немолодой, крепкий, коренастый мужчина с чёрной аккуратной бородой, но выбритый налысо. Вероятно, за звезданами проследили, потому что встретили невраждебно. Спешившись, Ильнар в приветствии приложила руку к груди, командир ответил тем же. Ральмиз чувствовал на себе сверлящие взгляды лесных. Звездана кратко рассказала, кто они, и попросила помощи.
– Я вижу среди вас двух нолеанов, – кивнул в их сторону командир, – они пленные?
– Нет, это наши друзья, которым мы обязаны свободой и жизнью, они помогли нам бежать из плена. Нам необходимо отдохнуть, перевязать раненых и вернуться в свой отряд.
– Ты говоришь об отряде Ринла?
¬– Амис, но это одно и то же.
– Тогда вам не нужно спешить, оба отряда идут на соединение с Зауром. Дня через два они должны подойти к переправе и наверняка сделают тут привал. Мы идём туда же, можете присоединиться к нам или дождаться своих. Мы, на правах ранее пришедших, как гостеприимные хозяева, приглашаем вас к костру разделить с нами ужин и послушать ваш рассказ. А сейчас отдохните, залечите раны, рядом есть озеро, во дворе колодец. Наши люди позаботятся о ваших лошадях. Звезданы с облегчением спешились, отдав коней хозяевам башни.
Озеро было маленьким и мелким, небольшой песчаный берег постепенно зарастал травой, а молодая поросль деревьев подступала к воде. Здесь же, на берегу, Леранд с Ильнар устроили осмотр раненых. Арс был неузнаваем. Ранее молчаливый, сейчас он был весел, крутился между звезданами и, похоже, завёл себе друзей. Ральмиз с некоторой завистью наблюдал за ним.
«Этот мальчишка вроде всегда среди них жил. Никаких сомнений и угрызений совести, чего не могу сказать о себе», – с долей зависти, размышлял Ральмиз, чувствуя себя чужим. Нет, он не жалел, что помог звезданам, но если до сих пор он был одним из них, беглецом, то сейчас они со своими. А он? Не хотелось думать, что будет дальше.
К вечеру развели костёр, приготовили нехитрый ужин, показавшийся, после двух дней скачки, вкуснейшим, и слушали рассказ о злоключениях звездан. Ральмиз, смущаясь от внимания к нему, наблюдал за лесными. Они были самых разных возрастов, носили бороды, вероятно, для отличия от звездан, которые брили лица. Вели себя обе стороны дружелюбно. Ильнар, единственная женщина, казалась ещё одним товарищем среди них. Ральмиз подумал, что, если бы женщина появилась среди нолеанов, быть бы драке и конец тихой жизни. Наступили сумерки, и Шамрад предложил путникам ночевать в доме, все начали расходиться, устраиваясь кто где. Подошёл, хромая, Донгар:
– Ральмиз, Арс, пойдёмте с нами.
Подскочивший с готовностью Арс, спохватившись, глянул на Ральмиза и присел обратно.
– Мы, – он запнулся, – пойдём?
– Иди, – Ральмиз усмехнулся, – тебе не нужно моё разрешение, и моя компания не обязательна. Делай, как хочешь, – юноша колебался, – Донгар, забирай его, а то он никогда не привыкнет.
– А ты? – спросил звездан.
– Ты что, без меня не заснёшь? – все трое рассмеялись.
Ральмиз остался у костра. Пламя притихло, лишь иногда сонно взвиваясь алыми языками. От угольев шёл приятный жар. Темнота подступала со всех сторон, а место у кострища казалось уютным и безопасным. Уже все спали, когда Ильнар тихо присела рядом, молча глядя на нолеана.
– Ну, что, звездана, – усмехнулся юноша, – снова я твой пленник? Свяжешь?
– Обязательно, – улыбнулась девушка, – теперь ты самый ценный пленник, мой личный.
– Хочу попросить тебя, Иль. Шамрад собирается допросить меня. Если…
– Раль, – перебила звездана, – никто не собирается тебя допрашивать, он хочет спросить, куда пойдёт отряд падальщиков?
– Я не знаю.
– Не знаешь или не хочешь сказать?
– Не знаю, Иль, но если бы и знал, не сказал.
– Они снова будут охотиться на людей. Ты жалеешь о сделанном?
– Нет. Если бы всё вернуть назад, поступил так же, может, только более умно. Вам нужны их жизни, я не могу направлять ваши стрелы. По-этому и прошу: лучше убей меня.
– Этот толстяк, хозяин, тебе друг, знакомый?
– Этот толстяк мой отец, – Ильнар молчала, опустив голову. – Я не смог бы их выдать, и то немногое, что знаю, останется при мне. Понимаю, вряд ли мне будут доверять после этого, вот и прошу, если вдруг что – убей. Обещай.
– Если тебе от этого легче – обещаю. А теперь послушай меня. Не будет никаких «если и вдруг что». И уж кому-кому, но не «лесному», тебя допрашивать. Наконец, мне просто достаточно сказать: « Он мой», – и тебя перестанут беспокоить.
– «Мой» – это кто?
– Кто угодно: друг, соперник, гость, пленник, муж. Я отвечаю за тебя, и если ты окажешься предателем, наказание, вплоть до смерти, я разделю с тобой.
– Ты, – изумился нолеан, – готова заложить свою жизнь?
– Почему ты удивлён? Ты же заложил свою жизнь и судьбу за нас. Я наблюдала тебя и вижу твою честность. Любой из нас готов встать на твою защиту.
– С одной стороны, лестно слышать, с другой, я заложник вашего доверия. Я не хочу ничего плохого, но в жизни бывает разное, тяжело сознавать, что чья-то судьба зависит от твоих поступков и ошибок.
– Если разобраться, мы только воображаем себя свободными, на деле мы все заложники людей или обстоятельств. Могу утешить, до крайности не дойдёт. Определиться тебе не помешало бы. Ответь честно, ты хочешь остаться с лесными?
Ральмиз совершенно честно хотел признаться, что действительно подумывал о таком варианте. По крайней мере, мужская среда была ему понятна. Но неожиданно он отметил странную интонацию в голосе Ильнар, и скорее ощутил, чем увидел, напряженное ожидание. И он соврал.
– Не знаю, я не думал, Ильнар, сейчас это не так уж важно.
Какое-то время звездана сидела неподвижно, опустив голову. Ральмиз не мог в слабых отсветах догорающего костра рассмотреть выражение её лица.
– Что ж, как хочешь, – девушка резко встала, и Ральмиз ощутил неладное.
– Иль! – она двинулась в темноту. – Ильнар! – Ральмиз бросился за ней, чувствуя, что сейчас может произойти непоправимое. – Да подожди! Иль, мы не закончили разговор!
Желая задержать девушку, нолеан схватил её за руку. Он не успел понять, что произошло, но в следующий момент лежал на земле. В темноте вид у звезданы казался мрачный и даже угрожающий, но голос был спокойный.
– Никогда, нолеан, слышишь, никогда, если хочешь жить, не смей так со мной обращаться!
– Замечательно! – Ральмиз вскочил на ноги. – Убей меня, если тебе легче будет, и для меня все вопросы решатся!
Из темноты вдруг появился сонный Леранд:
– Кажется, здесь убивают и кого-то нужно спасать?
– Вот этого нолеанского лжеца спаси, или я убью его, – прошипела звездана.
– Нет! Лучше ей помоги, может, тогда она поймёт, чего хочет, – огрызнулся юноша. Оба готовы были сцепиться. Посмотрев на обоих, Леранд вздохнул:
– Понятно, – сказал он и сонно зевнув, взял обоих за плечи, вернул к костру. – Вот что, мои милые, если вы не можете мирно решать свои споры, имейте хотя бы совесть – дайте поспать. Завтра, при свете Ноллы, начнёте мять бока друг другу, а сейчас, умоляю, дайте всем отдых, – он снова зевнул, посмотрел на обоих и, довольный заключил: – Надулись, но утихли, по крайней мере, предлагаю так считать. Ну, я пошёл спать.
Леранд скрылся в темноте.
Ральмиз первый нарушил молчание.
– Мне жаль, я не оправдал твоё доверие. Ты снова назвала меня “нолеаном”. Неужели из-за мелочи мы…
– Это не мелочь. Ты сказал неправду, – тихо ответила девушка.
– Прости. Мне показалось, ты угадала мой ответ, но не хочешь его услышать. Я не желал обидеть тебя.
– Напрасно, Ральмиз. Я не ребёнок, которого утешают, и не умирающий, которого обнадёживают. Если хочешь, чтобы между нами была дружба, будь всегда честным.
– Хорошо, – вздохнул нолеан. – Я не лентяй, и не вор, но в тот миг подумал: в отряде одни мужчины, это привычно для меня. В вашем отряде женщины, я не знаю, как примут меня и смогу ли я сам привыкнуть.
– Раль, возможно, тебе действительно проще с лесными, и придётся нелегко с нами, но это вначале. Мы все поможем тебе.
– Они тоже звезданы и воюют вместе с вами.
– Да, воюют, но спасая себя, повторяю: они союзники, но на время войны. Когда наступит мир всё вернётся к прежнему. С ними борятся, как с крысами гадящими в зерне, гоняют, как собак, повадившихся жрать ягнят в овчарне хозяина. Их просто не должно быть. Совсем! Понимаешь, Раль? Рано или поздно это случится. И именно сейчас важно с кем ты?
– Если они такое зло, почему не уничтожить их раз и навсегда?
– Потому что каждый из них чей-то сын по которому проливает слёзы мать, чей-то брат, чей-то бывший, но ещё любимый, муж. Поэтому их терпят. Если смирно ведут себя, не разбойничают – не трогают.
– Обычно разбойничают не от хорошей жизни.
– Они охотятся, рыбачат; не сеют, не разводят скот. В результате во многом нуждаются, болеют, голодают. Но они вне закона, с ними не ведут обмен, не выручают из общих запасов. Они и не обращаются, потому что плата велика – людьми – детьми, юношами. Первых есть надежда вернуть матерям, вторых – вернуть в нашу жизнь.
– Они должны вас ненавидеть. Вы сами ставите их в безвыходное положение, толкая на грабёж.
– После которого следует облава и ликвидация их пристанища. Это звучит жестоко, но их не должно быть. У них есть выбор: каждый пришедший в любой посёлок будет принят как свой, будет забыто кем он был. Главное кто он есть сейчас. Если ты останешься с ними, мы окажемся по разные стороны пропасти.
– Вижу – вы непримиримы.
– Ну, почему же непримиримы? Могу поспорить, что после соединения с отрядом Ринла и Надис от отряда Шамрада может остаться половина.
– Их возьмут в плен?
– Как посмотреть, – засмеялась звездана. – Большинство здесь парни, которые выросли в лесу. Их забрали отцы, лишив права выбора. Они встретятся с женщинами, о которых им рассказывали страшные истории, но на деле увидят, что никаких ужасов нет. Они не смогут устоять и попадут в сети бога любви. Они долго будут крепиться, пока первый, самый смелый, не покинет отряд – и вот тогда остальные могут полететь, как мотыльки к костру. Останутся старшие. Пойми, Раль, я не хочу, чтобы ты отдалился от меня, а тебе, получается, это безразлично.
– Неправда, Ильнар. Я уже говорил тебе.
– Ты сможешь снова повторить?
– Тысячу раз, Иль. Я скажу больше, я люблю тебя! Но поверишь ли ты?
– Я верю, Ральмиз, – звездана приблизилась, встав рядом на колени. – Знаешь, о чем я подумала, когда мы с тобой были в лесу? – она, обняв, нежно провела по волосам нолеана. Они были мягкие, девушка улыбнулась. – Мне хотелось прикоснуться к тебе, – она запустила пальцы в его кудри.
– О, боги! – простонал Ральмиз. – Что ты со мной делаешь? Пощади. Если это снова только игра, моё сердце разорвётся от безысходности.
– Нет, Ральмиз, не бойся меня, я сама боюсь ошибиться. Я тоже люблю. Но тебе нужно принять решение. Пока не поздно, ты можешь вернуться, уйти с лесными или остаться с нами.
– Вернуться я не могу и не хочу, я шёл сюда как освободитель, теперь всё потеряло смысл. У лесных не будет тебя. Остаться с вами? Примете ли вы меня, смогу ли я привыкнуть? Меня сторонятся.
– Ты ошибаешься, Раль. Все ждут, что ты сам решишь, и не мешают тебе самому сделать первый шаг на встречу. Нам будет непросто, но гюфии любви защитят нас. О нас рассказывают много нелепиц. Конечно, власть у нас принадлежит женщине, но мы научились уравновешивать свои отношения. Основа наших обычаев – право женщины взять мужчину для продления рода. Отказавшийся будет вне закона, на правах раба. Ты сам видел один из обрядов. Негласно женщина сначала убедится во взаимной симпатии или постарается увлечь своего избранника, прежде чем заявить о своих правах. Любовь должна освятить союз, и мы соблюдаем это условие превыше права.
– Но, если все следуют этому, ваше право и обычаи теряют смысл.
– Нет. Обычай сохраняет устои нашей страны, охраняя от посягательств на власть мужчин, люди бывают разные. Это человеческие законы. Отступление, во имя любви, это уважение закона богов, мы не вправе нарушить его. К сожалению, не всегда так бывает, и это одна из причин, почему появляются лесные жители. Ты немного видел нашу жизнь, мы не показываем, кто главный. Мы можем, дурачась, бороться друг с другом, но никогда всерьёз не решаем силой споры. Даже упражняясь в боевых навыках, избегаем этого противостояния. Вру. Иногда возникает ситуация, в которой женщина доказывает своё право, но тогда битва идет насмерть и часто, с боевым оружием, а не с палками.
– Я хочу быть с тобой, Ильнар. Я не знаю, как меня подстерег Нуваб со своими сетями, только моя душа поёт и из сердца рвутся слова, которые я слышал когда-то, но лишь сейчас смог понять:
Я твой раб безответный.
Склонивши колени,
И губами коснувшись груди,
Улетаю на крыльях блаженства и неги,
С благодарностью богу Любви…
Я готов на всё, лишь бы ты смотрела на меня, обнимать и ласкать тебя. Боюсь только – не смогу вести себя как звездан, потому что не знаю ваших обычаев.
– Я тоже не похожа на ваших женщин, не знаю, как сделать тебя счастливым. Но давай не думать о плохом, постараемся прощать промахи друг другу, и любить. Будь собой, не старайся играть роль звездана, просто живи с нами, постепенно принимая нашу жизнь.
– Только что, ты грозилась убить меня, всего лишь за то, что прикоснулся к тебе. Я не знаю, как себя вести с тобой, что может оскорбить звездану.
– Ты не прикоснулся, а схватил, намереваясь заставить. Ты посягнул на мою свободу.
– Если мне, в порыве чувств, хочется стиснуть тебя в объятиях, это тоже оскорбительно?
– Нисколько. Если ты представляешь звездан холодными и бесчувственными, ты ошибаешься. Наши мужчины покоряют нас кроткой силой, они страстны и нежны. Мы чувствуем себя в безопасности рядом с ними и с готовностью отдаёмся во власти их объятий.
– Знаешь, что меня утешает? – нолеан усмехнулся. – Может, это и обидит тебя, но не удержусь сказать: ты женщина. Только женщина может в разведке, сидя в засаде, думать о волосах мужчины.
Ильнар тихо засмеялась.
– Вот видишь, всё не так плохо. А если серьёзно, скоро наступит праздник бога любви Нуваба, в этот день он сам спускается в мир людей, освящая их союзы и расставания ради новой любви. В этот день мы зажжём большой костёр, принесём жертвы, и гюфии любви освятят наш союз. В жизни всякое может случиться, обещаю: если тебе станет невыносимо жить со мной – скажи, я отпущу тебя. Единственное условие, ты должен знать: дети остаются при матери или в её доме.
– У нас будут дети?
– Конечно. Это воплощение Любви, дарованной Богами, без этого жизнь теряет смысл, это священный долг женщины – дать жизнь, и ты тот мужчина, которого я избрала для исполнения священного обряда, ты тот, кого я хочу называть любимым, тот, кого я хочу назвать отцом наших детей.
– Но при той жизни, которую вы ведёте, жена может погибнуть раньше мужа. Получается, отец лишается своих прав?
– Это было бы несправедливо. Дети обязательно останутся с ним, и для всего рода он навсегда свой, каждый поможет ему. Конечно, если он захочет связать судьбу с другой женщиной, дети останутся с родственниками. Раль, сейчас мы любим друг друга, давай не думать о грустном. Я не могу сказать так красиво, как твой поэт, но это мои чувства:
Я не знаю, как это
Случилось со мной,
Как попала к Нувабу я в сети?
Только знаю одно:
Ты – единственный мой,
И роднее тебя нет на свете.
Я лишь знаю, что было;
Не знаю, что будет,
Но сейчас моё сердце поёт!
Поцелуй твоих губ –
Как живительный ливень!
И душа умоляет:
Любви! Хоть глоток…
Ильнар, приблизившись, нежно обняла нолеана, и он, ощутив, как загорается от её горячего дыхания, заключил девушку в объятия сильных рук. На миг он засомневался:
– Я…– он смешался, не зная, как сказать, – ты…
– Я верю тебе, Ральмиз. Ты не таишь зла, – звездана поняла его смятение. Её глаза блестели в сумраке, тело струило манящее тепло. – Ты не только друг, ты мой мужчина, которому я готова доверить свою судьбу и жизнь своих детей. Наших детей…
Ральмиз ощутил прикосновение губ и ответил нежным поцелуем.
Укрывшись одним плащом, они ещё долго шептались, пока сон не сморил обоих.


XVI

Через день беглецов ждала радостная встреча. Появился отряд Ринла с Амис. Влюблённые, ища уединения на озере, пропустили приход отряда, но Юссар первая нашла их. Звезданы обнимались и целовались, перепало и Ральмизу, обалдевшему от этой бури восторга. Когда к ним подошёл Сейг, Юссар бросилась ему на шею с возгласом:
– Сейг! Смотри! Он с нами! Я говорила тебе, что он хороший! Он поможет! Говорила же, говорила!
– Говорила, говорила, – умиротворённо соглашался звездан, обнимая вьющуюся змейкой в его руках Юссар. Обнявшись с Ильнар и Ральмизом, словно с давним другом, он сел рядом, и глаза его метнули насмешливую искринку.
– Ну, что, Ральмиз, видишь, я прав оказался.
– Что-то не припомню, – юноша уже понял, что последует дальше.
– Как же? Вспомни, что я сказал: поймала и ведёт, чтобы взять в мужья.
Ральмиз рассмеялся:
– Тут с тобой не поспоришь, только ты говорил: насильно.
– Совсем маленькая неточность в предвидении – не в счёт, – пренебрежительно изрёк Сейг.
– Смотрите – не мигая, выкрутился зазнайка! – усмехнулась Ильнар. – Сейг, маленькое уточнение: я уже кое-что рассказала о наших обычаях, может, помиришься с Ральмизом?
– Ральмиз! – на лице Сейга возникло, вполне искреннее изумление. – Друг мой! О чём говорит эта коварная женщина? Разве мы с тобой ссорились? – нолеан пожал плечами. – Вот, видишь, Иль, ты явно несправедлива ко мне! Ну, раз ты всё рассказала, мне остаётся просто посочувствовать другу! – он перешёл на шёпот: – Она ведь волчица, Раль.
– Знаю, – ехидно ответил юноша.
– Тогда я восхищён твоей жертвенностью! По их обычаям, мужья у них общие и бесправны настолько, что рабы нолеанов кажутся свободными. Непокорных ставят к позорному столбу, отдавая на поругание всем желающим. Ладно, Юссар, оставим влюблённых, им есть о чём потолковать.
Поднявшись, он улыбнулся и направился вверх по склону. Ральмиз на миг потерял дар речи. Ильнар хитро посмотрела на него:
– Что скажешь?
Не знаю, что скажут у звездан, а у нас сказали бы: «Задета честь моей жены!» А после этого, может и не убили, но бока намяли, соответственно мере оскорбления.
– Ну, у нас, пожалуй, говорить бы не стали, а перешли ко второй части, – засмеялась Ильнар, – но мне нравится. Вообще-то он давно дразнился, не будем разочаровывать друга…
Ральмиз мгновенно вскочил и с криком:
– Задета честь моей жены! – бросился за Сейгом. Тот только и ждал этого, поспешно повернулся, принимая стойку. Юссар, с восхищённым визгом, бросилась под ноги нолеану. Юноша споткнулся, но, хоть и ловко приземлился, всё же поцарапал лицо. Он поспешно перевернулся на спину, чтобы сцепиться с прыгнувшим на него Сейгом. Ильнар, с криком:
– Задет нос моего мужа! – бросилась в барахтающуюся кучу, пытаясь оттащить Сейга. Смеющийся и вопящий клубок из четырёх тел покатился обратно к озеру. На берегу появилась Карси:
– Направление взято правильно, – усмехнулась она, – охладиться давно пора.