Юрий Полисский


У меня зазвонил телефон.
- Примите факс, - потребовал женский голос на другом конце провода.
- Вы ошиблись, - хотел я ответить незнакомке, но вместо этого вдруг сказал:
- Не могу.
- Почему не можете?
Я снова приготовился объяснить незнакомке ее ошибку, но вместо этого сказал:
- У меня нет факса.
- Как это нет? Вы бросьте мне эти штучки. В общем, если немедленно не примете факс, будете уволены.
- Увольняйте, - спокойно ответил я, так как твердо знал, что меня никто не уволит, поскольку уже несколько лет нахожусь на скромной инженерной пенсии.
- Ах, так. Да мы вас просто уволим с формулировкой «за профнепригодность».
Всю свою трудовую жизнь я считался хорошим инженером, поэтому такая формулировка меня просто разозлила.
- Не выйдет, - возмущенно ответил я, - у вас нет на меня ни одной жалобы и ни одного приказа с выговором.
- Пожалуй, вы правы, - после минутного раздумья согласилась она. Тогда мы уволим вас по собственному желанию.
- Снова не выйдет, - уверенно ответил я, - такого заявления я не подавал. А, если попробуете это сделать без моего заявления, то контролирующие органы вывернут вас наизнанку. Так что увольняйте меня по сокращению штатов.
- Ладно. Уточните свои данные, и через несколько дней получите приказ об увольнении.
Действительно, через три дня я получил на фирменном бланке с «мокрой», как теперь говорят, печатью приказ об увольнении.
Я тут же набрал телефонный номер, указанный на бланке.
- Здравствуйте, - ответил знакомый женский голос, - я вас слушаю.
- Спасибо, приказ получил.
- А, это вы? Что вам нужно?
- А то нужно, что раз вы уволили меня по сокращению штатов, то должны выплатить шестимесячное пособие.
- Еще чего?!
- Ну, тогда ждите визит контролирующих органов.
- Ладно, черт с вами. Приходите завтра с восьми до одиннадцати.
Полученная сумма пособия существенно превосходила мою трехлетнюю пенсию.
На следующий день я снова набрал знакомый номер.
- Ну, а теперь чего вы хотите? – раздраженно спросила дама.
- Хочу получить приказ о приеме меня на работу. Вы представляете, какая находка для контролирующих органов обнаружить приказ об увольнении без приказа о приеме на работу?
- Ладно, мы задним числом сделаем приказ о приеме вас с испытательным сроком и датой приема за день до вашего увольнения.
- Ну, тогда вам точно конец. Подумайте: вы принимаете меня на работу с испытательным сроком, а на следующий день увольняете по сокращению штатов. А у вас по уставу испытательный срок не менее года, в течение которого работника нельзя уволить. Так что приготовьте приказ о приеме за год до увольнения.
Через три дня приказ о приеме на работу лежал у меня на столе.
Я снова набрал тот же номер. По-видимому, у них был телефон с номероопределителем, потому что знакомый женский голос зло прошипел:
- Чего вам еще не хватает?
- Вы мне не выплатили зарплату за весь год моей работы. А по постановлению Кабмина руководителей таких предприятий отдают под суд.
Разумеется, мой личный бюджет пополнился солидной суммой.
Я опять набрал все тот же номер.
- Как, вы еще не успокоились?
- Нет, конечно. За год моей работы я должен был получить месячный отпуск. А по вашим уставным документам каждому уходящему в отпуск полагается кроме отпускных еще денежное пособие в сумме месячного оклада и путевка в сочинский санаторий.
Через месяц я, отдохнувший, приехал домой.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Все тот же, но теперь уже вежливый женский голос передал мне приглашение руководителя фирмы встретиться с ним.
После теплого рукопожатия руководитель фирмы сразу приступил к делу.
- За время нашего общения, - сказал он, - вы обнаружили прекрасные качества настойчивости, изобретательности, умения добиваться необходимых результатов и, простите, даже хитрости и наглости. А у нас создается департамент по особого рода работе с некоторыми фирмами, и я хочу предложить вам пост руководителя этого департамента.
Ну, что я могу сказать? Работаю здесь до сих пор, меня ценят и уважают. Недавно отдыхал на Канарах. Имею роскошный «Мерседес» и шикарную двухэтажную квартиру в престижном доме. А у лестницы, ведущей в комнаты второго этажа, стоит мраморное изваяние Фемиды с двумя чашами весов. На правой лежат мои научные труды и многочисленные дипломы. На левой – два неброских листика бумаги с текстами приказов о приеме на работу и увольнении. И, вопреки законам гравитации, правая чаша ушла вверх.


ГДЕ ПРЯЧУТСЯ ЧЕЛОВЕЧКИ?

В эвакуации, в своем раннем дошкольном возрасте два вопроса не давали мне покоя. Первый – почему при вкручивании лампочки в патрон появляется свет? И второй – куда в черной тарелке радио прячутся маленькие говорящие человечки. Вразумительного ответа взрослых на эти вопросы я не получил. И тогда, после долгих размышлений, приступил к практическим действиям.
Начал с патрона. Когда взрослые ушли на работу, я влез на стол, поставил на него табуретку, взобрался на нее, выкрутил из патрона лампочку и вставил вместо нее палец.
Шишка на голове была не самой большой платой за полученную науку.
А вечером, когда в полумраке «керосинки» все слушали сводки с фронта, бабушка, как бы просто так, сказала:
-Не представляю, как бы мы жили без этой тарелки.
И я понял, что ответ на второй вопрос не получу.
А жаль. Потому что теперь, в моем довольно солидном возрасте, я точно знаю, почему при вкручивании лампочки в патрон появляется свет. А, вот, куда в черной тарелке радио прячутся маленькие говорящие человечки, не знаю до сих пор.

ТРАМВАЙ

Шел второй год войны и второй год моей жизни в эвакуации в замечательном уральском городке Златоусте. Мама была на фронте, папа по заданию Наркомата работал, как тогда говорили, «обер-мастером» на каком-то секретном заводе по производству броневой стали. Так что жил я с бабушкой, дедушкой и двумя мамиными младшими сестрами в одной комнате переполненного барака, стоявшего у самого края невысокой зеленой горы. А внизу по одноколейке спешил куда-то казавшийся крохотным трамвайчик.
Как-то вечером после передачи сведений с фронта взрослые заговорили о довоенной жизни. И я впервые узнал, что жили мы раньше в замечательном городе Днепропетровске с красивой огромной рекой Днепр, по сравнению с которой здешняя речка Ай кажется маленьким ручейком. И мне вдруг так захотелось в Днепропетровск, ну, просто трудно передать. Город, в котором есть парки с цветочными клумбами и настоящая детская железная дорога, стал моей самой главной мечтой. И я твердо решил уехать в Днепропетровск.
Через несколько дней в моей голове почти пятилетнего ребенка созрело простое и легко осуществимое решение. Днем, когда все были на работе, я спустился вниз к одноколейке и стал с нетерпением ожидать трамвая. Наконец, трамвай появился, толпа хлынула к дверям.
На мое счастье в этой толпе оказалась соседка по бараку тетя Галя.
- Юра, ты что здесь делаешь? – удивилась она.
На что я гордо ответил:
- Еду в Днепропетровск!
И тете Гале сразу все стало ясно.
- Юрик, - объяснил мне вечером дедушка, - пойми: здесь ходит только один трамвай, но это не тот, который тебе нужен. Потерпи немного: скоро пустят новый трамвай, который будет ехать прямо до Днепропетровска.
Давно ушло военное лихолетье. Я снова и уже многие годы живу в замечательном городе, в котором есть парки с цветочными клумбами и настоящая детская железная дорога, и есть огромная красивая река Днепр. И только один вопрос не дает мне покоя:
- А вы не знаете: пустили ли в Златоусте трамвай, который едет прямо до Днепропетровска?


ЖИЛИ-БЫЛИ ДЕД И БАБА

Кто не знает детской считалки:
Жили-были дед и баба,
Ели кашу с молоком.
Рассердился дед на бабу
И по пузу кулаком.
С того момента, когда в далеком детстве я впервые услышал эту считалку, меня всегда волновал вопрос: «За что он так?». Наконец, достигнув солидного возраста, решил попытаться раскрыть секрет этого загадочного происшествия.
Во-первых, установим, в какой эпохе жили дед и баба. За последние двадцать лет этого произойти не могло, так как в независимой Украине мы все господа. А более нелепого сочетания, чем «господин дед» и «госпожа баба» трудно представить. В советское время все мы были товарищами. Но я не помню такого обращения: «товарищ дед» или, тем более, «товарищ баба». Отсюда заключаем, что жили-были дед и баба в мрачную пору загнивающего царизма.
Место происшествия тоже несложно вычислить. Вряд ли деда и бабу приглашали на бал в имение графа Воронцова, или на тайные сходки декабристов, или, на худой конец, на собрания композиторов «Могучей кучки». Кроме того, пересмотрев горы литературы, я не нашел, чтобы любимой едой горожан того темного времени были каша с молоком. Отсюда с уверенностью можно заключить, что происходило это в сельской местности задолго до раскулачивания, создания колхозов и тотального обнищания.
Теперь зададимся вопросом, почему дед ударил бабу по пузу. Понятно, будь они дома в своей бревенчатой или глиняной избе, дед, не задумываясь, врезал бы в морду. А раз он этого не сделал, значит, что-то удерживало его от такого радикального шага. А удерживало его то, что были дед с бабой в гостях. И, понятно, дед в силу своей воспитанности, не мог при всем честном народе нарушить правила этикета.
Наконец, самое главное, из-за чего дед рассердился на бабу. Помните поговорку: вспомнила бабка, как девкой была. Так вот бабка, потеряв чувство реальности, или, по-простому, впав в маразм, при всех вдруг стала рассказывать, как тянули ее на сеновал дед и его лучший друг, и она отдала предпочтение другу. Конечно, тут не только дед, но и сам граф Воронцов, или, скажем, декабрист Муравьёв-Апостол, или, на худой конец, композитор Мусоргский не сдержали бы своих эмоций. А дед, поскольку не знал такого слова «эмоции», но, будучи знаком с хорошими манерами, просто ударил бабу кулаком по пузу, так как пузо находилось под столом, и его не было видно.
А что было дальше? Да все было. Но, главное, дед всегда оставался уважаемым человеком в своей глубоко аграрной местности. Отсюда мораль: если хочешь, чтобы тебя уважали в обществе, надо иметь хорошие манеры.

ВЫЛЕТ РЕЙСА ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ

Самолет, с большим опозданием вылетевший из Тбилиси в Днепропетровск, набрал высоту, я отстегнул ремни безопасности и по выработанной командировками привычке погрузился в полудрему.
Снова прокрутил в памяти ход только что окончившейся сентябрьской конференции «Автоматизация-1964», проходившей в благословенном Тбилиси. А потом вдруг почему-то вспомнился день, когда пришел я в ювелирный магазин, чтобы подобрать моей почти невесте Инне кольцо с драгоценным камнем.
- А вы что-нибудь в этом понимаете? – спросил продавец.
И, получив мой вполне ожидаемый ответ, продолжил:
- Вот, смотрите. Перед вами два внешне одинаковых кольца с камнями. Один камень холодный, в нем пустота. Но имеет привораживающий блеск. Другой - теплый, он излучает свет. Помните, у Заболоцкого:
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Так что выбираете?
Я указал на кольцо с привораживающим блеском, но продавец вовремя уберег меня от ошибки.
- И впредь, молодой человек, свет не путайте с блеском.
Работа сотрудника отраслевого НИИ неизбежно связана с частыми командировками. Но, возвращаясь, я твердо знал, что Инна меня обязательно встретит. В любое время суток, в любую погоду и при любой задержке рейса. Если самолет прилетал под утро, ей приходилось «кантоваться» в аэропорту всю ночь, так как транспортной связи с городом от полуночи до шести утра не было.
С Инной я чувствовал себя легко и хорошо. Она, как полевая ромашка, была вся открыта солнцу. Она и сама излучала солнце. И любила так же открыто и солнечно.
Но через месяц я встретил Наташу, и, ослепленный ее красотой, забыл обо всем на свете. И, само собой разумеется, забыл и об Инне.
Две недели нашего знакомства промелькнули, как один день. И вдруг, словно гром среди ясного неба, - командировка в Тбилиси.
Вообще-то я всегда с радостью встречал любую возможность попасть в этот красавец-город. Но сейчас командировка пришлась так некстати.
- Буду встречать тебя в аэропорту, - сказала, прощаясь, Наташа.
Каждый вечер по междугородке я звонил ей, так что к закрытию конференции меня знали уже все связистки. Наконец, наступил день возвращения домой. Я взял билет до Днепропетровска специально на самый ранний рейс: что-то около девяти вечера.
- Самолет прилетит к одиннадцати. - рассчитал я. Если он даже задержится, скажем, на полчаса, все равно мы успеем уехать последним рейсовым автобусом, и Наташе не придется «кантоваться» всю ночь.
До Тбилисского аэропорта я доехал без приключений. Но едва вошел в зал для пассажиров, на город обрушился шквал ливня с ветром. Небо резко почернело.
- Такое у нас надолго, - объяснил мне диспетчер, - но все-таки запрошу метеослужбу.
Как видно, это был не мой день, так как минут через пять послышалось:
- Уважаемые пассажиры! Вылет рейса 2198 «Тбилиси – Днепропетровск» задерживается до четырех утра по метеоусловиям Тбилиси.
- О боже, - как же там Наташа? Она, такая изнеженная, никогда не знавшая дискомфорта, промучается в аэропорту, ожидая меня всю ночь. Как же я после этого посмотрю в глаза ее родителям: ведь я обещал им, что буду оберегать свою принцессу от любых невзгод? Надо срочно позвонить, чтоб оставалась дома.
Знавшая меня по ежевечерним звонкам телефонистка пыталась соединиться с Днепропетровском. Но связи, как назло, не было.
- Вы не волнуйтесь. Я повторю попытку через пятнадцать минут. Наверняка связь восстановится.
Но и через пятнадцать, и через тридцать минут, и через час связи не было. А время для предупреждения почти истекло.
- Господи, что же делать? Ну, подскажи хоть какое-то решение.
И в этот момент меня осенило.
- Скажите, - спросил я телефонистку, - а связь с Москвой у вас есть?
- Да, с Москвой у нас связь устойчивая.
- Тогда, пожалуйста, срочно соедините меня с …, и я назвал первый пришедший в голову московский номер.
- Москва, добрый вечер.
- Здравствуйте, - ответил немолодой мужской голос.
- Извините, ради бога. Вы меня не знаете, но я прошу вашей помощи. Вопрос жизни и смерти. Я сегодня должен лететь из Тбилиси домой в Днепропетровск, там ждет меня любимая девушка. Но мой рейс задерживается, и я вместо одиннадцати вечера прилечу в лучшем случае к шести утра. А она вот-вот выедет из дома в аэропорт и будет там маяться всю ночь.
- Так позвоните ей, - выдал москвич свой мудрый совет.
- Увы, этим я и занимаюсь уже второй час, но связи с Днепропетровском нет. Поэтому прошу вас, очень прошу, позвоните ей по телефону 4-76-89 и скажите, пожалуйста, чтоб не ехала в аэропорт. Ее зовут Наташа, меня - Юра. Деньги за междугородный разговор, вы не беспокойтесь, я вам завтра вышлю.
- Конечно, не переживайте, я обязательно позвоню.
Наконец, с опозданием на семь часов, рейс 2198 «Тбилиси – Днепропетровск» состоялся. Самолет набрал высоту, я отстегнул ремни безопасности и по выработанной командировками привычке погрузился в полудрему.
В шесть утра мы приземлились в Днепропетровске. Над летным полем стоял туман, было сыро и зябко. Вдали, за легкой металлической оградой, угадывались едва различимые силуэты встречающих.
По мере приближения они выбегали на летное поле и, нежно обняв своих любимых, исчезали в здании аэропорта. Через несколько минут на опустевшем летном поле остался лишь я один. В сердце неприятно кольнуло.
- Не расстраивайся, - успокаивал я себя, - ты же сам попросил этого москвича позвонить Наташе, чтоб она не ехала в аэропорт. Вот по твоей же просьбе она и не приехала.
- А Инна, несмотря на все просьбы, приехала бы обязательно, - обожгла беспощадная мысль.
Я бросил «двушку» в узкую щель телефонного аппарата и набрал 4-76-89.
- А, это ты, – услышал я сонный Наташин голос, - уже прилетел?
- Да, только что. И ты правильно сделала, что не поехала сюда. А москвич звонил тебе по моей просьбе.
- Какой москвич? Мне никто не звонил. Просто начал накрапывать легкий дождик, да и лень было выходить из дома. Вот и я подумала, чего зря ехать, если сегодня все равно встретимся.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы от услышанного прийти в себя.
- Увы, - с горечью констатировал я, - все-таки свет перепутал с блеском.
И повесил трубку.